капернаум что случилось с сестрой

12-летний Зейн не может точно ответить на вопрос, сколько у него братьев и сестер, но уверен, что детей в его семье должно было быть меньше. Несмотря на юный возраст, Зейн нелегально работает, следит за младшими, помогает старшим, ищет деньги и документы на эмиграцию в Швецию. Он смотрит на мир с нескрываемой ненавистью. Ему есть что ненавидеть. Дети на улицах Бейрута попрошайничают, едят посыпанный сахаром лед и чипсы, девочек как можно раньше продают замуж, сам он вынужден есть, что попало, спать, где придется, и самое главное — он только что получил пятилетний срок. В тюрьме Зейн подаёт в суд на родителей. За то, что они дали ему жизнь.

Фильм создавали с участием непрофессиональных актеров. Всех актеров нашли с помощью стрит-кастинга. Детей и взрослых находили на улице, просили на камеру ответить на несколько вопросов. Например, у детей спрашивали: «Счастлив ли ты, что жив?». Большинство детей отвечали на этот вопрос одинаково: «Нет, я бы хотел умереть», «Я не знаю, зачем я живу» и др. Никто из детей, проходивших кастинг, не знал, сколько им лет, когда и где они родились, и они никогда не праздновали свой день рождения.

Главного героя Зейна нашли также в ходе стрит-кастинга. Его настоящее имя Зейн, ему, как и его герою, во время съемок было предположительно 12 лет. Из-за военного конфликта Зейн с семьей перебрался из Сирии в соседний Ливан. Он – сирийский беженец. Восемь лет он жил в очень трудных условиях в одном из тех районов, которые зритель видит в фильме, в обстоятельствах, которые хуже, чем зритель видит в фильме и, как и его герой, с малых лет работал нелегально. Зейн никогда не был в школе. На момент съемок фильма он даже не мог написать свое имя.

Поскольку фильм сыгран непрофессиональными актерами, режиссер Надин Лабаки на съемках просила героев спонтанно реагировать на прописанные сцены, используя собственные слова и жесты. Когда их игра отходила от сценария, Лабаки адаптировала историю под героев.

Всем участникам съемочного процесса — непрофессиональным актерам, чья судьба и будни не отличались от показанного в фильме, помогли изменить жизнь. Сейчас главный герой фильма Зейн вместе с семьей живет в Норвегии в доме у моря, и ходит в школу.

Премьерный показ фильма в Каннах 17 мая 2018 года закончился 15-минутной овацией.

Каннский кинофестиваль, 2018 год
Победитель: Приз жюри
Победитель: Приз экуменического (христианского) жюри
Номинация: Золотая пальмовая ветвь

Сан-Себастьян, 2018 год
Номинация: Приз зрительских симпатий за лучший фильм

Оскар, 2019 год
Номинация: Лучший фильм на иностранном языке

Золотой глобус, 2019 год
Номинация: Лучший фильм на иностранном языке

Британская академия, 2019 год
Номинация: Лучший фильм на иностранном языке

Сезар, 2019 год
Номинация: Лучший фильм на иностранном языке

https://vk.com/video16654766_456239757

Зейну только 12 лет, и тех ему не дашь. У него нет даже документов. Он все время работает, нянчится с младшими и всеми силами пытается уберечь одиннадцатилетнюю сестренку Сахру от замужества: отец и мать вот-вот продадут ее взрослому владельцу лавочки за возможность бесплатно жить в его хибаре. В конце концов Зейн попадает в тюрьму и оттуда подает в суд на своих родителей — за то, что родился.

«Капернаум» — из тех фильмов, для которых очень хочется счастливой зрительской судьбы. Именно зрительской, а не фестивальной, которая у «Капернаума» и так сложилась неплохо: ливанка Надин Лабаки получила за эту картину две Каннские ветви и номинирована на «Оскар». В России, воспитанной на беспробудном Достоевском и наслышанной об ужасах политкорректности, это вряд ли станет хорошей рекомендацией. И тем не менее: в наш век, когда нудное и развлекательное кино практически сравнялись в своей смертоносности, «Капернаум» это редкий пример «фильма для всех» — киноманов, критиков и обычных людей, которые не знают, что выбрать в афише под настроение.

Тонкость — вот то, что отличает новую картину от ей подобных (да и от других фильмов режиссера тоже). Лабаки работает практически как документалист, подмечая сотни бытовых мелочей и складывая из них цельную картину жизни в хронической нищете, жизни, которая идет по фарватеру традиций, не подвергаемых сомнению. Причем все это мелочи очень точные, необходимые, работающие на образы: тонконогая Сахра, которую скоро отдадут замуж, словно взрослую, не умеет даже пользоваться прокладками, малыш Йонас изо всех сил уворачивается от бутылочки со смесью и пытается нашарить на Зейне материнскую грудь, а сам Зейн с чужим мальчишкой на руках бродит по улицам Бейрута в штанах с крохотным щитом Капитана Америка. Перед этим он встретит в автобусе странного старика в костюме супергероя, который скажет: «Я не он, милый, я только похож на него».

Вместо любимца всех детей мира, Паука, на груди старика окажется таракан, самое живучее существо в мире. Дважды промелькнет на экране крест, символ библейского Капернаума, где Христос найдет первых своих апостолов, Андрея и Петра — но словом «капернаум» во французском обозначают «хаос». Лабаки не пытается что-то «сказать»: ее символизм прост и непринужден, как голод, а весь фильм — эталон естественности. Зейн Аль Рафеа никогда не играл в кино — и невозможно поверить, что этого мальчика Надин Лабаки не нашла в трущобах и тюрьме, которая оказывается для ребенка гораздо лучшим местом, чем дом. В его взаимодействии с Йонасом нет ни единой фальшивой ноты — невероятный результат, учитывая возраст детей. Хронометраж в два с лишним часа практически не ощутим — в фильме, где не происходит ничего, кроме ужасов бытия.

Но самое поразительное в «Капернауме», пожалуй — это ощущение света, остающееся после него. В нем нет безнадежности и окончательных приговоров человечеству. Наоборот: «Капернаум» едва ли не гимн гуманизму. И показывая нам единственную за весь фильм улыбку Зейна, Надин Лабаки добивается того, что иные не могут получить при помощи часов трагической музыки и десятков известных лиц — искреннего и тихого желания принести в окружающий нас хаос хоть немного добра.

Клара Хоменко
http://www.timeout.ru/msk/artwork/365110/review

Показ фильма о ливанском мальчике прошел под устойчивые слухи о возможной победе в каннском конкурсе.

Двенадцатилетний Саин (Саин ар-Раффеа) не может точно ответить на вопрос, сколько у него братьев и сестер, но уверен, что детей в семье больше, чем стоило бы заводить его родителям. Дети попрошайничают на улицах Бейрута, едят посыпанный сахаром лед и чипсы, девочек как можно раньше продают замуж (его любимую сестру просватали за несколько куриц в одиннадцать). Саин уходит из дома и оказывается вынужден опекать другого ребенка, грудного сына нелегальной эмигрантки из Эфиопии, Йонаса. Мальчик добывает еду, ворует, разводит купленный по липовому рецепту в аптеке трамадол и продает напиток местным наркоманам, ищет деньги и документы на эмиграцию в Швецию. Или в Турцию – по большому счету Саину все равно. Мытарства Саина и беспомощного, интересующего скупщиков младенцев Йонаса подводят зрителя и режиссера фильма Надин Лабаки к неудобному вопросу, из которого и возник этот фильм. А надо ли было без денег рожать такое количество детей? «Капернаум» начинается в суде: до времени повзрослевший, сообразительный Саин сам знает ответ на этот вопрос – он подает в суд на своих родителей. За то, что дали ему жизнь.

Еще до показа на фестивале фильм Лабаки сопровождал умело запущенный с французской стороны слух о том, что картина получит в субботу главный приз фестиваля. Стратегия сработала, и после показа слух стал еще устойчивее. Теперь о том, что умело снятый и отлично сыгранный непрофессиональными актерами, но абсолютно спекулятивный «Капернаум», вероятнее всего, обойдет в схватке более тонких соперников, в Каннах говорят все. И действительно, визуально решенная, как тысяча других фестивальных фильмов, мелодраматичная, гуманная и во всех отношениях полезная, картина Лабаки обладает всем необходимым для победы в каннском конкурсе. Если, конечно, вывести за скобки индивидуальность.

18 мая 2018, Елена Смолина
https://www.gq.ru/entertainment/capernaum-review

В кинокартине «Капернаум» ливанского режиссёра Надин Лабаки звучит тема обездоленности, предстающей в самых разнообразных формах: социальной, личностной, внутрисемейной, гендерной, детской, ближневосточной, общечеловеческой.

Капернаум — это квартал беженцев в Бейруте. Растолковать это название можно с отсылкой к двум источникам: к евангельскому тексту («И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься»), а также к французскому разговорному слову capharnaüm – хаотическое нагромождение вещей. Фильм сделан с очевидным расчётом на то, чтобы затронуть как можно больше нервных окончаний и спровоцировать зрителя на полный спектр эмоций от подавленности до ярости. Хорошо это или плохо? Скорее всего, хорошо, потому что цель создателей фильма — рассказать миру, что в XXI веке есть люди, которым нечего есть, негде жить, не знающих ни своего возраста, ни возраста собственных детей, и даже не имеющих ни одного документального подтверждения личности. «Без бумажки ты букашка» — таков лозунг общества, быть свободным от которого никак не получается. Но такой подборки социальных бедствий было бы всё равно недостаточно для создания драматического фильма высокого накала. История, показанная глазами ребёнка, в которой он и главный герой, и жертва, и боец, и «посланник мира» — именно это делает фильм душераздирающим.

Примечательно то, что несмотря на ближневосточный материал и остроту ситуации в этом регионе, политический аспект оставлен автором за кадром. Понятно, что во всём виноваты нескончаемые войны, но Надин Лабаки концентрируется не столько на первопричине, сколько на результате. Зритель оказывается в Капернауме, где вслед за камерой бродит по грязным улицам, помойкам, притонам, содрогаясь от устрашающей нищеты жителей этого забытого богом бейрутского квартала. Отправная точка в истории мальчика Зейна — будни его семьи (праздников не существует), где много-много нелюбимых детей, обречённых на жизнь до такой степени убогую, что лучше бы её и не было вовсе. Не только сюжетная линия, но и сама атмосфера города, и словно бы бесприютно скитающаяся по улицам камера наглядно объясняют, почему двенадцатилетний Зейн подаёт иск в суд на собственных родителей.

«Капернаум» — фильм художественный, но при этом снятый отчасти в документальной манере, что усиливает эффект присутствия в реальном времени, отстраняя от постановочной составляющей. Фильм не изобилует диалогами, и это выглядит вполне естественно. Людям нечего обсуждать, кроме сиюминутных сделок: как отдать 11-летнюю дочь замуж, получив взамен десяток кур, или толкнуть самопальные наркотики на улице, или загнобить собственных детей, не скупясь на выражения и затрещины.

Лица героев часто берутся крупным планом, и этот приём в ряде эпизодов заменяет речь. Несколько раз нам показывают, как беженка-египтянка начинает свой день с того, что тщательно подкрашивает родинку на щеке. Делает она это с явной целью придать себе сил в борьбе за право на жизнь собственного младенца — любой женщине понятен этот символический вызов, не требующий словесных подкреплений.

Горечь каждого нового злоключения в жизни Зейна зритель пропускает через себя, всматриваясь в его не по-детски серьёзное, сосредоточенное на собственных мыслях лицо. На главную роль был выбран реальный сирийский беженец Зейн Аль Рафеа, отлично справившийся с задачей, — несомненная режиссёрская заслуга. Все поведенческие реакции мальчика убедительны, включая и его обвинения в адрес родителей, оказавшихся бесхребетными в борьбе за достоинство семьи, но при этом не утративших привычки регулярно сношаться и размножаться.

KinoPressa.ru – сайт Гильдии киноведов и кинокритиков России.Немного обескураживает звучащая в фильме музыка. С одной стороны, она невероятно грустная, нагнетающая атмосферу безысходности, а с другой — слишком уж утончённая, европеизированная, даже эстетская для брутальной кинокартины про зловонный мир Капернаума. Звук, наложенный на изображение, приводит к частичной рассинхронизации восприятия.

И, конечно, как тут не вспомнить Ивана Карамазова, утверждавшего, что нет в этом мире ничего, что стоило бы слезинки хотя бы одного замученного ребёнка.

12.02.2019
http://kinopressa.ru/5334

Мальчику Зейну 12 лет. Плюс-минус. Точно никто сказать не может, включая его самого. Вот Зейна ведут в наручниках из тюрьмы на суд, где он выступает как истец на этот раз. За что его, такого маленького, посадили ранее, мы потом узнаем, но сразу ясно: несправедливость. А в данном процессе он выступает против собственных родителей. Обвиняемых им в том, что произвели его на свет.

Надин Лабаки, автор фильма «Капернаум», все не унимается, то и дело подбрасывая мальчугану тяжкие испытания. С которыми тот справляется, не теряя расположения духа, не ропща на судьбу. Стоически принимает он вызовы, со смекалкой подходит к решению насущных задач. На работу хоть какую просится, отказывается от подачек, берет шефство над эфиопским карапузом. Прознав о существовании волшебной страны Швеции, где у каждого ребенка есть собственная комната, предпринимает деятельные шаги к эмиграции. Но, как следует из показанного в начале, покинуть родину ему не суждено.

13.02.2019, Алексей Литовченко
https://rg.ru/2019/02/13/kapernaum-mama-rodi-menia-obratno.html

С 14 февраля в российском прокате — «Капернаум» Надин Лабаки, остросоциальная ливанская драма о беженцах, нищете, детской беззащитности. Публикуем рецензию Вадима Рутковского из номера 7/8 «Искусства кино» за 2018 год, где он рассказывает про новый неореализм, сердечно-сосудистые заболевания и общество, которому не нужно делиться на своих и чужих.

«В последнее время за рубежом все чаще произносится имя ливанского режиссера Надин Лабаки, которую не без оснований считают сейчас одним из наиболее интересных представителей молодой кинематографии арабского мира. Она дебютировала как режиссер музыкальных видеоклипов и актриса. В 2007 году сняла свой первый фильм «Карамель», он был показан на Каннском фестивале в программе «Двухнедельник режиссеров». Затем последовали картина «И куда мы теперь?», участвовавшая в каннском «Особом взгляде» 2011 года, и новелла в интернациональном альманахе «Рио, я люблю тебя» с популярным американским актером Харви Кейтелем в главной роли. Название нового фильма отсылает к древнему городу в Галилее, но это не должно вводить зрителя в заблуждение: автор обращается к дню нынешнему, к современным коллизиям и проблемам, стилистика картины стремится создать предельно достоверную обстановку действия, максимально сблизить происходящее на экране с реальностью».

В ролях непрофессиональные актеры, найденные в результате долгого и трудного кастинга на улицах Бейрута. Герои и сына сирийских беженцев Зейна Аль Раффеа, и самой Лабаки (у нее в фильме маленькая роль Надин, адвоката мальчика) носят имена исполнителей. Есть забавная деталь: годовалого Йонаса играет девочка, Болуватифе Трэжа Банкоул, дочь выходцев из Нигерии и Кении. Но вообще смешного мало — Зейн Аль Раффеа побывал на каннской красной дорожке, а вот Седру Иззам, тоже сирийку, чьи родители бежали из разбомбленного Алеппо в Бейрут, на фестиваль привезти не удалось — и, получая приз жюри, Лабаки печально заметила, что практической пользы от кино немного: пока мы тут празднуем (любопытный Зейн в этот момент рассматривал позолоченную ветвь), Седра живет жизнью, мало отличающейся от той, что показана в фильме.

До каннской премьеры к «Капернауму» относились с подозрением, ждали конъюнктурную поделку — вроде «Девушек солнца», едва ли не единственного слабого звена в конкурсе-2018. Ждали с полным на то основанием; как же — целый букет назойливо насущных тем, старательно перечисленных самой Лабаки в режиссерском стейтменте: нелегальные беженцы, беспризорные дети, бесправные рабочие-иммигранты, абсурдность государственных границ, власть бюрократии, расизм, ксенофобия, попрание Конвенции о правах детей. После премьеры стали в голос прочить «Золотую пальмовую ветвь» — и, подозреваю, у Тьерри Фремо был такой план: согласитесь, вышло бы эффектно, если бы самый горячий фестиваль мира, пригласивший председателем жюри Кейт Бланшетт, отметился поддержкой сверхактуального феминистского движения «женской Пальмой». Однако жюри повело себя непредсказуемо, выбрав самый компромиссный вариант: в победители вышел нормальный, достойный, но очень уж незаметный опус Хирокадзу Корээды, «один из» в безразмерной фильмографии японского режиссера. «Капернаум» же довольствовался призом жюри, который считается утешительным и обычно занимает последнее место в призовом раскладе. Соответственно, с него начинается раздача наград основного конкурса. Однако в 2018-м традиция церемонии закрытия была нарушена, приз жюри вручили непосредственно перед основными — за режиссуру, Гран-при и золотом, таким образом несколько подняв его ценность.

А все права на золото у этого прямого и простого фильма были: клиповая закалка Лабаки определила кинематографическую виртуозность, с которой картина сделана, ее выверенный, как музыкальное произведение, монтажный ритм (музыку писал муж Лабаки и продюсер «Капернаума» Халед Музаyнар), роскошные широкоформатные панорамы. Фильм проникнут убедительной верой в изначальное добро (выбирая суд как одну из локаций, режиссер героев судить отказывается) и в то, что достоинство можно сохранить и в дурно устроенном обществе. Упрекнуть же Лабаки в расчете или неискренности не позволяют страсть и этическая безупречность: в «Капернауме» нет ни фальши, ни чувственной одномерности, ни мелодраматической эксплуатации; Лабаки понимает, что человека можно расстроить, но играть на нем нельзя. Честность не дает скатиться к плакату; на злых и грязных улицах Лабаки видит силу, энергию, мощное человеческое начало.

«Капернаум» снят о том мире, что до сих пор живет в дискурсе ХХ века; немецкий культуролог корейского происхождения Бён Чхоль Хан определяет этот дискурс термином «иммунологический». Суть в том, что с «бактериальным веком» покончило изобретение антибиотиков, патологии ХХI века — уже не инфекции, а неврологические заболевания (депрессии, синдромы выгорания и дефицита внимания); вместе с инфекциями исчезает эпоха, требовавшая четкого («иммунологического») разделения на свое и чужое, друга и врага, себя и другого; исчезает и паттерн, формировавший политику (холодная война; так, кстати, называется фильм Павла Павликовского, соперничавший с «Капернаумом» за «Золотую пальмовую ветвь») и лексику ХХ века. Сегодня рецидивы случаются, но глобально техники, основанные на атаке и защите, на борьбе с чужеродным (иммунитет сопротивляется всему «иному», даже если оно не несет опасности для жизни), теряют значимость. Постиммунологическое общество не разделяет болезнь и здоровье; чужое становится экзотическим и деактивируется в формулу потребления, субъект ХХ века превращается в потребителя, туриста. Лабаки упрямо отказывается быть туристом в своей стране и возвращается к стратегии социальной борьбы. Что не делает ее фильм неактуальным. Процитированный мной Бён Чхоль Хан, при всей изящной убедительности своей теории, упускает один важный и вполне объективный, клинический момент: ХХI век еще и век сердечно-сосудистых недугов. Лабаки и говорит сердцем, ускользая от интеллектуальных конструкций и возвращая на экран вечные, не исчезнувшие вместе с галилейским Капернаумом, плоть и кровь.

13.02.19 Вадим Рутковский
https://kinoart.ru/reviews/obschestvennye-poroki

Выросший на голодных и злых улицах Бейрута Зейн (Зейн Аль-Раффеа) — отбывающий тюремный срок 12-летний мальчик, который подает в суд на собственных родителей. По мнению Зейна, их вина состоит в том, что он появился на свет, и хотя фривольность этого заявления очевидна и его адвокату (Надин Лабаки), и судье, у рано повзрослевшего и резво промчавшегося по всем кругам ада мальчика есть веские аргументы.

На протяжении следующих двух часов рассказываемая Лабаки («Карамель», «И куда мы теперь?») история вернется в зал суда еще много раз, причем режиссер при этом будет исправно притворяться аудиторией — чтобы никто не усомнился, зачем тут героиня Лабаки, в какой-то момент мать мальчика набросится на нее со словами «кто ты такая, чтобы меня судить?» Однако основу сюжета составляют объясняющие, как так вышло, флэшбеки, отчего «Капернаум» неуловимо похож на «Миллионера из трущоб», переснятого в стилистике соцреализма.

Как не перегнуть палку, работая в столь требовательном жанре (содержание которого более или менее сводится к вопросу «вы думали, что это у вас проблемы?») — главная дилемма, стоящая перед любым заглядывающим в него дебютантом. В благородстве намерений Лабаки по-прежнему нельзя усомниться, но чем выше ставки, тем менее гладки взятки: получившийся у нее фильм — не только злободневный, но и дидактический, не только душераздирающий, но и манипулятивный.

Меньше всего вопросов к актерам-любителям во главе с сыгравшим главную роль сирийским беженцем Зейном Аль Раффеа и совершенно невероятным младенцем. Чуть больше — к сценарию, в котором герой Зейна предстает юным Суперменом (в продолжение темы имеется комическая разрядка — эксцентричный дед, отзывающийся на прозвище Человек-Таракан). «Капернаум» — очень амбициозное кино, которое никому не покажется мелкотравчатым, но довольно многим — избыточным (в смысле too much).

Возвращаясь к «Миллионеру из трущоб», нельзя не заметить, что слабейшее звено «Капернаума» — его духоподъемная, насколько это в принципе возможно, концовка: наигравшись со зрителем в кошки-мышки, режиссер приклеивает к довольно мучительным двух часам откровенно искусственный хеппи-энд. На который, к слову, нарвалась и Лабаки, заработавшая за свой третий фильм приз жюри Канн и номинацию на «Оскар».

Сергей Степанов, 15 февраля 2019
https://www.elle.ru/stil-zh. 6811882

Зейну только 12, а он уже отбывает пятилетний срок за поножовщину. Из тюрьмы он возвращается в здание суда, чтобы на этот раз выступить истцом – мальчик подает иск против своих родителей за то, что те подарили ему жизнь. С этого момента фильм отправляется куда-то в прошлое, чтобы рассказать историю героя и доказать, что его претензии оправданны.

Он был старшим в семье из 11 детей, но не мог пойти в школу, потому что должен был работать в местной лавке и помогать родителям сбывать наркотики в тюрьму. Его планы сбежать с любимой сестрой Сахар в Швецию рушатся в момент, когда ее продают в замужество владельцу той самой лавки, его начальнику. Тогда Зейн сбегает из дома и пытается в одиночку выжить на улицах Ливана.

Кто бы мог подумать, что фильм с синопсисом, будто взятым из депрессивной картинки, может получить серьезную награду на Каннском кинофестивале, стать зрительским хитом и дойти до номинации на «Оскар»? Наверное, только самые большие оптимисты, но, так или иначе, это произошло – «Капернаум» Надин Лабаки уверенно шагает по планете и, срывая покровы, во весь голос кричит о том, как ужасно живут дети в бедной Иордании. Мы и без нее догадывались, но почему бы лишний раз не напомнить об этом в форме кино, берущего зрительские слезные железы в плен.

Собственно, в этом вся проблема – «Капернаум» пытается стать еще более жестокой и реалистичной версией «Проекта “Флорида”», но получается фейковый репортаж BBC об ужасной жизни маргинализированных групп исламских стран и трудной жизни их детей. Грязь аккуратно размазана по лицам с грустными глазами, одежда чуть порвана, вокруг сплошная нищета, а единственным заработком остаются наркотики. Зрелище и без того невесёлое, так самые драматичные моменты подаются в слоу-мо с изящной оркестровой музыкой.

В таких условиях существования простые люди никак не могут быть виновны. По крайней мере, так проявляется гуманистическое мировоззрение Лабаки, которая готова выставить жертвой любого героя. Даже в моменты ссоры Зейна с родителями камера на несколько секунд может остановиться на матери, чтобы показать, с каким сожалением она переносит конфликт, который сама же начала. Отец, защищаясь в суде на обвинения в продаже собственной дочери, со слезами на глазах кричит, что был так воспитан, а жить по-другому не умеет. Все та же мать в суде и вовсе удивляется, что ее смеют критиковать: «А вы встаньте на мое место!» Даже взрослый муж 11-летней девочки парирует нападение общепринятыми нормами – вроде как в таком возрасте многие рожают, даже моя мать. Прием, безусловно, удобный для такой манипулятивной истории – злодей как-никак должен быть, так почему бы не масштабировать его с отдельного человека до уровня исламских традиций и устоев, чей огород и так переполнен брошенными камнями.

Впрочем, спасает фильм от лавирования между совсем пошлой слезовыжималкой и важным высказыванием о современном положении в Ливане талант Лабаки работать с детьми. Зейн Аль Раффеа в главной роли и Болуфатифе Банколе в роли годовалого эфиопского ребенка – это не просто сокровища «Капернаума», а, возможно, две лучшие роли прошлого года. Оба ребенка – непрофессиональные актеры, которых взяли в фильм буквально с улицы, оттого их органичность в кадре, аутентичность эмоцией и реплик выглядит пугающе живой и настоящей. Наверное, только благодаря их дуэту обязательный для такой фальшивой истории хеппи-энд выглядит не очередным бельмом на глазу, а закономерным финалом истории. Заслужили.

Алихан Исрапилов, Empire, 17 февраля 2019
https://www.film.ru/articles/o-filme-kapernaum-nadin-labaki

В российском прокате — ливанский фильм «Капернаум» Надин Лабаки. Лауреат приза жюри основного конкурса и приза экуменического жюри в Каннах, номинант на «Золотой глобус» и «Оскар». В основе одного из самых титулованных фестивальных хитов сезона — история, которая будет понятна любому зрителю.

Никакого отношения к маленькому древнему городку на берегу Галилейского моря события фильма не имеют. «Капернаум» означает «беспорядок», «бардак» и относится к трущобам Бейрута, где разворачиваются драматические события ленты. Здесь много пестроты зданий, предметов, одежды и людей, а еще немало самого настоящего мусора, разбросанного на улицах.

Открывающая сцена похожа на анекдот: подросток Зейн вызывает в суд своих родителей и обвиняет их в том, что произвели его на свет. Сам Зейн уже сидит в тюрьме, потому что ударил ножом человека. Заседание суда прерывается длительными флешбэками, из которых мы узнаем, с чего началась эта история. Видим, как маленький Зейн жил в грязной квартирке с родителями, которые били детей и не пускали их в школу. Как несовершеннолетнюю сестру Зейна отдали в жены владельцу продуктовой лавки. Как Зейн сбежал из дома, встретил черную иммигрантку и ухаживал за ее ребенком, пока ее не было дома.

Основная проблема современного кино — как завоевать доверие зрителя, создать у него ощущение достоверности происходящего на экране? Поэтому многие режиссеры возвращаются к традициям итальянского неореализма с его непрофессиональными актерами, реальными местами действия и сюжетами, списанными со страниц газет. Вот и Надин Лабаки не надо было подделывать грязь Бейрута — ее достаточно в реальности. А люди, которые играют похожих на самих себя персонажей, должны вызывать те же эмоции, что когда-то герои «Похитителей велосипедов» и «Умберто Д.».

Интеграция сюжета в аутентичную среду в «Капернауме» происходит интенсивно и смело. Например, роль Зейна исполняет мальчик по имени Зейн, беженец из Сирии, который тоже прожил много лет в трущобах и не учился в школе, причем жизнь его была еще более суровой, чем у персонажа. Говорят, этот Зейн даже к концу съемок так и не мог написать собственное имя — не умел. То же с остальными «актерами»: весь ужас их повседневного существования не попал в кадр. По заветам неореализма события смягчены, поданы лирично и с горьким юмором, увидены как бы наивными глазами ребенка.

Зейн, катающий в тележке младенца, обнажающий грудь гигантского манекена в парке аттракционов или «толкающий» седативные на ночных улицах, настолько прост и обаятелен, что зритель поневоле забывает о том, частью какой бесчеловечной социальной мозаики являются эти действия. Но потом, после фильма, на уровне послевкусия, воображение многое дорисовывает к увиденному.

«Актеры» действовали согласно слегка намеченному сюжету, реагируя на обстоятельства так, как они поступали бы в обычной жизни. И если зритель после титров возвращается в свою благоустроенную реальность, то почти все люди из «Капернаума» так и остались там же, в чудовищной клоаке нищего Бейрута, где им придется ежедневно бороться за выживание. Всё это напрямую транслируется с экрана и очень подкупает, а мягкость интонации делает историю зрительской, это не «чернуха», не «жесткач».

Правда в том, что наряду с «Капернаумом» существуют куда более радикальные кинематографические «вторжения» в действительность, например, Ульриха Зайдля, Михаэля Главоггера, Сергея Лозницы и, конечно, Ильи Хржановского, который сотряс мир своим проектом «Дау». Игровое и документальное начала смешаны там эффектнее и тоньше, но гуманитарный эффект таких фильмов, как «Капернаум», значительно выше.

Фильм «Капернаум» о жизни ребенка в трущобах Бейрута ливанка Надин Лабаки решила снять, наблюдая в Ливане кризис сирийских беженцев.

Она стала первой женщиной из арабской страны, номинированной на «Оскар», а 12-летний Зейн аль-Раффеа, сыгравший главную роль, после выхода фильма получил вместе с семьей убежище в Норвегии.

Так начинается фильм «Капернаум», который идет сейчас в российском прокате. Его режиссер и сценарист, ливанская 45-летняя актриса Надин Лабаки, сыграла в фильме эпизодическую роль адвоката Зейна.

Зейн живет в бейрутских трущобах, у него бесчисленное количество братьев и сестер. Он вынужден зарабатывать деньги тяжелым изнурительным трудом. Впереди его ждет не школа, а тюрьма. Его путь пересекается с мигранткой из Эфиопии Рахиль, которая живет в Бейруте без документов, пытается воспитать своего маленького сына и избежать депортации.

Фильм был номинирован на «Оскар» как лучший иностранный фильм от Ливана, но награды в итоге не получил. Набаки стала первой арабской женщиной, чья режиссерская работа была номинирована на эту премию.

Во время сирийского кризиса Ливан открыл свои двери для миллионов беженцев, однако страна находилась в то время в разгаре своего собственного экономического кризиса.

Дети с улиц Бейрута

Лабаки четыре года исследовала жизнь детей в ливанских трущобах для своего фильма. Лабаки и дпугие соавторы сценария «Капернаума» разговаривали с детьми в приютах, центрах содержания под стражей, детских тюрьмах и в бедных районах Ливана.

Фильм был впервые показан в мае 2018 года на Каннском фестивале, где он выиграл приз жюри. Вскоре после возвращения из Канн семья аль-Раффеа получила письмо от Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН) о том, что им предоставлено убежище в Норвегии. Они переехали туда в августе 2018 года.

Йорданос Шифероу, которая сыграла в «Капернауме» нелегальную иммигрантку из Эфиопии Рахиль, на самом деле является беженкой из Эритреи. По сценарию, она сначала берет Зейна под свое крыло, а потом исчезает, оставив его со своим годовалым сыном. Позже выясняется, что Рахиль арестовали и посадили в тюрьму.

Продюсерам фильма понадобилось две недели на то, чтобы освободить Шифероу, и только тогда она вернулась к съемкам.

Источник

• ← группа здоровья 1 или 2 в чем разница
• счет 43 в общепите проводки →