что означает обеспечительные меры еспч
Что означает обеспечительные меры еспч
Практика Европейского Суда по правам человека
Постановление Европейского Суда по жалобе N 28333/13 «Целовальник против России» (вынесено 8 октября 2015 г., стало окончательным 8 января 2016 г.).
Европейский Суд установил, что «после поступивших жалоб заявителя на боль в колене, врач предположил наличие у него ревматоидного полиартрита и деформирующего остеохондроза, а также рекомендовал рентгенологическое обследование. Рентгенологическое обследование проведено в августе 2010 года, серьезных патологий не выявлено. Врачи заключили, что болевой синдром заявителя был связан с гепатитом C и назначили ему лечение с использованием гепатопротекторов» (пункт 52 постановления).
Суд отметил, что «в случае подозрений на ревматоидный полиартрит постановление N 587 Министерства здравоохранения и социального развития от 20 сентября 2005 г. предписывает проведение значительного количества диагностических исследований. [Н]есмотря на жалобы заявителя на сильную боль, тюремные медицинские специалисты ограничились проведением крайне поверхностного и диагностически ограниченного рентгенологического исследования, а также не посчитали нужным прибегнуть к проведению иных диагностических исследований или тщательного обследования. Таким образом, власти, проигнорировав данное предписание, нарушили внутренние медицинские стандарты» (пункт 52 постановления).
Европейский Суд установил, что «. в ходе медицинского обследования заявителя в августе 2010 года он не был осмотрен ревматологом. Осмотр данным специалистом не проводился вплоть до декабря 2012 года, когда у заявителя было диагностировано несколько костно-суставных заболеваний. [Ф]акт того, что власти не обеспечили обследование заявителя профильными специалистами, заставляет усомниться в точности постановки диагноза и эффективности лечения. [Н]есмотря на продолжающиеся постоянные жалобы заявителя на сильную боль, он не был обследован в течение почти трех лет» (пункт 53 постановления).
Суд пришел к выводу, что «. заявитель не получил комплексного, эффективного и прозрачного лечения его заболевания в период заключения. Учитывая эти обстоятельства, Суд не может не прийти к заключению о том, что непредоставление властями необходимой медицинской помощи заявителю представляло собой бесчеловечное и унижающее достоинство обращение в значении статьи 3 Конвенции» (пункт 57 постановления).
Постановление Европейского Суда по жалобе N 12983/14 «Патранин против России» (вынесено 23 июля 2015 г., стало окончательным 14 декабря 2015 г.).
Заявитель жаловался на то, что [в]ласти не провели медицинского обследования в отношении него с тем чтобы ответить на три поставленных Европейским Судом вопроса, и тем самым не исполнили указание Европейского Суда о применении обеспечительной меры в соответствии с правилом 39 и нарушили требования статьи 34 Конвенции.
Суд отметил, что «. он указал российским [в]ластям в соответствии с правилом 39 Регламента Суда, что, в интересах надлежащего порядка проведения производства по делу, заявитель должен был быть незамедлительно осмотрен медицинскими экспертами, независимыми от уголовно-исполнительной системы, включая невролога и эпилептолога. Эксперты должны были ответить на вопросы о том, были ли лечение и физический уход за заявителем адекватными его состоянию, является ли его нынешнее состояние здоровья совместимым с содержанием под стражей в условиях исправительной колонии или тюремной больницы, и, в заключение, требует ли текущее состояние заявителя помещения его в специализированный стационар или его освобождения. Власти в ответ предоставили Суду печатную копию истории болезни заявителя, подготовленную администрацией исправительного учреждения; справки, выданные начальником исправительной колонии, в которой содержался заявитель. » (пункт 50 постановления).
Европейский Суд напомнил, что «. цель обеспечительной меры в данном деле. заключалась в получении независимой медицинской оценки состояния здоровья заявителя, качества полученного им лечения и соответствия условий его содержания под стражей медицинским показаниям. Эти экспертные свидетельства были необходимы для принятия решения о том, в действительности ли, как утверждал заявитель, условия его содержания под стражей, включая предполагаемое отсутствие необходимой медицинской помощи, представляли собой угрозу его жизни и здоровью. Дополнительно, Суд обращает внимание на противоречивый характер заключений, подготовленных медицинскими экспертами заявителя и представлены[х] администрацией колонии, которые заявитель подал совместно с жалобой и ходатайством о[б] обеспечительной мере. В настоящем деле обеспечительная мера была призвана обеспечить заявителю возможность представлять свою позицию по делу в Суде» (пункт 51 постановления).
Суд отметил, что «. целью экспертизы, результаты которой были представлены совместно с отчетом, было сравнение состояния заявителя с перечнем, закрепленным в [п]остановлении Правительства, который мог послужить основанием для его освобождения. Ограничив свою оценку исключительно пересказом медицинской карты заявителя, указанные три врача не оценили состояние заявителя в отрыве от указанного перечня, а также не оценили, требует ли болезнь заявителя, отдельно или в комбинации, с учетом симптомов, природы и течения таковой, дополнительно, специфичного лечения или даже перевода заявителя в специализированную больницу. Также они не оценили качество медицинской помощи, которую он получал в исправительном учреждении, или условия, в которых он содержался» (пункт 53 постановления).
Заявитель также жаловался на то, что во время заключения он был лишен возможности получать эффективную медицинскую помощь, что привело к серьезному ухудшению его здоровья, поставило его жизнь под угрозу и стало причиной сильных физических и моральных страданий.
Суд установил, что «. заявитель почти полностью парализован и страдает от рассеянного склероза и эпилепсии. Власти не смогли представить убедительных доказательств получения заявителем эффективного лечения в связи с имеющимися у него заболеваниями во время нахождения под стражей» (пункты 70, 75 постановления).
Заявитель также утверждал, что не смог воспользоваться эффективным средством правовой защиты для обжалования отсутствия надлежащей медицинской помощи в соответствии с требованиями статьи 13 Конвенции.
Европейский Суд, оценив гражданский иск о компенсации на основании положений Гражданского кодекса, пришел к выводу, что «. такой иск не мог привести к предоставлению каких-либо мер компенсации, кроме денежной компенсации убытков, и не мог прекратить ситуацию, в которой имеет место длящееся нарушение, такое как неадекватное оказание медицинской помощи. такое средство правовой защиты не предлагает обоснованных перспектив успеха, в частности, потому, что приговор зависит от установления вины властей, что имеет низкую степень вероятности в ситуации, когда внутригосударственные правовые нормы предусматривают применение определенной меры, к примеру, определенных условий содержания под стражей или уровень медицинской помощи» (пункт 86 постановления).
Суд заключил, что «. ни одно из предложенных [в]ластями средств правовой защиты не являлось эффективным средством правовой защиты, которое могло бы быть использовано для предотвращения предполагаемых нарушений или их продолжения с предоставлением заявителю надлежащего и достаточного возмещения в связи с его жалобами в соответствии со статьей 3 Конвенции» (пункт 87 постановления).
Требование ЕСПЧ об освобождении А. Навального: отделяем зерна от плевел
На этой неделе СМИ и широкая публика получили возможность познакомиться с таким процессуальным аспектом деятельности международных судов как обеспечительные меры. Использованное для такого ознакомления дело с участием ЕСПЧ (самого известного в России международного суда, представление о котором иногда носят почти сказочный характер) и А. Навального (в представлении не нуждается) придали этому процессу почти обязательный и повсеместный характер. Однако появившиеся в СМИ комментарии, включая дискуссию на портале Закон.ру показали фрагментированное и иногда некорректное понимание роли и места этого института в современном международном правосудии (путаница между Советом Европы и ЕС, между решением суда о принятии обеспечительных мер и решением по существу спора, непонимание сложности вопроса об обязательной силе обеспечительных мер, особенно в случае с ЕСПЧ, и ответственности за их неисполнение и т.д.). Все это говорит о необходимости пояснений.
Во-первых, речь не идет о неисполнении Россией решения ЕСПЧ по делу «Ив Роше» (Navalnyye v. Russia), в котором рассматривались нарушения прав заявителей при их осуждении за хищение денежных средств. Россия считает, что свои обязанности по исполнению этого решения она выполнила. Присужденная ЕСПЧ компенсация А. Навальному была выплачена. Верховный суд России в 2018 году в связи с решением ЕСПЧ возобновил производство по делу в отношении братьев Навальных, однако оставил приговор без изменений. Вопрос об исполнении этого решения будет рассматриваться в марте на заседании Комитета министров Совета Европы, но не потому, что туда сейчас обратились адвокаты А. Навального с жалобой на неисполнение решения ЕСПЧ по делу «Ив Роше», а в порядке регулярного контроля со стороны Комитета министров за исполнением государствами решений ЕСПЧ.
Во-вторых, требует пояснений практика ЕСПЧ в отношении обеспечительных мер. В отсутствие единых международных процессуальных правил, обязательных для всех международных судов, вопрос о праве конкретного суда принимать такие меры, равно как и вопрос об их обязательности, решается в каждом случае индивидуально. ЕСПЧ относится к тем международным судам, учредительные документы которых, принятые государствами, не содержат явных положений о возможности принятия обеспечительных мер. Об этом нет ни слова в Европейской Конвенции, а о полномочии ЕСПЧ принимать обеспечительные меры говорится лишь в Регламенте, утверждаемом самим Судом. Если конкретно, то это Правило 39 «Обеспечительные судебные меры»:
«… По обращению стороны в деле или любого другого заинтересованного лица, либо по своей инициативе Палата или в соответствующих случаях Председатель Секции или специально назначенный судья в соответствии с пунктом 4 настоящего правила вправе указать сторонам на любые обеспечительные меры, которые, по их мнению, следует принять в интересах сторон или надлежащего порядка проведения производства по делу».
На практике речь идет об установлении Судом запрета государству-ответчику совершать действия, которые могут привести к причинению непоправимого и одновременно существенного вреда жизни, здоровью, а в исключительных случаях – личной и семейной жизни заявителя, либо об указании государству на необходимость совершения определенных действий с целью предотвращения наступления такого вреда.
Обеспечительные меры принимаются только в исключительных случаях. Согласно официальной статистике в 2020 году Суд рассмотрел 2024 ходатайства о принятии обеспечительных мер, удовлетворил их в 253 случаях. Стоит отметить, что как число поданных ходатайств, так и число удовлетворенных ходатайств существенно возросло по сравнению с 2018 и 2019 годами.
Однако пониманию логики ЕСПЧ при оценке «существенного и непоправимого вреда», а также применяемых им критериев при удовлетворении или отклонении ходатайств о принятии обеспечительных мер ощутимо мешает то, что решения ЕСПЧ о принятых им обеспечительных мерах не публикуются, а до публики и сторон спора доводится только резолютивная часть. Таким образом, кроме пресс-релиза от 17 февраля мы ничего больше не увидим и не узнаем, почему ЕСПЧ не согласился с аргументами России, в чем именно он увидел риск для жизни заявителя и на какие критерии он опирался. Такая закрытость ЕСПЧ разительно отличается не только от практики Международного суда ООН, Суда Европейского союза или Международного трибунала по морскому праву, но и от других региональных судов по правам человека. Межамериканский суд по правам человека и Африканский суд по правам человека и народов размещают свои решения об обеспечительных мерах в открытом доступе, включая особые мнения судей по этим вопросам. Безусловно, это негативно сказывается на убедительности и легитимности принимаемых ЕСПЧ решений по обеспечительным мерам и на готовности государств их исполнять. В той же степени недоумения остаются и заявители, которым без объяснения причин Суд отказывает в ситуациях, которые, по их мнению, просто взывают к принятию обеспечительных мер. Этот очевидный недостаток в практике ЕСПЧ давно и убедительно критикуется как государствами, так и академическим сообществом, но пока воз и ныне там.
В-третьих, несколько слов нужно сказать об обязательной силе решений об обеспечительных мерах, принимаемых ЕСПЧ. Первоначально в представлении ЕСПЧ обеспечительные меры не были обязательны, в том числе и потому что о них прямо не говорится в Европейской Конвенции, на что Суд указал в деле Cruz Varas and Others v. Sweden (1991). В Регламенте Суда сказано, что Суд имеет право «указывать» сторонам на обеспечительные меры, которые необходимо принять в данном деле. Однако в деле Mamatkulov and Askarov v. Turkey (2005) Суд изменил свою многолетнюю позицию на прямо противоположную. Сославшись на практику других судов, в том числе на решение Международного суда ООН по делу LaGrand, ЕСПЧ заявил, что принимаемые им обеспечительные меры носят обязательный характер. Это решение сопровождалось развернутым совместным особым мнением судей Л. Кафлиша, Р. Тюрмен и А. Ковлера, в котором они отметили, что «обязательный характер распоряжений об обеспечительных мерах ЕСПЧ не может быть выведен из норм общего международного права, статей 34 или 26 Европейской Конвенции… тот же вывод вытекает из практики самого Суда». Судьи подчеркнули, что «поскольку ни в учредительном акте Суда, ни в общем международном праве не предусматривается обязанность государств соблюдать обеспечительные меры, Суд не может принять иного решения и тем самым наложить новое обязательство на государства», в противном случае это будет превышением полномочий (ultra vires) со стороны Суда. Государства-члены Совета Европы никак не прокомментировали вывод ЕСПЧ об обязательном характере принимаемых им обеспечительных мер. Решение проблемы об обязательной силе обеспечительных мер, принятых ЕСПЧ, через судебное нормотворчество, делает этот вопрос не таким однозначным, как это кажется со стороны, несмотря на то, что сам ЕСПЧ в своем Практическом руководстве по обеспечительным мерам бодро уверяет, что «Суд может принять решение о предварительных судебных мерах, которые являются обязательными для соответствующего государства».
В-четвертых, стоит отметить, что раз уж ЕСПЧ заявил об обязательной силе принимаемых им обеспечительных мер, он же и предусмотрел варианты ответственности за их неисполнение. По мнению Суда, неисполнение принятых им обеспечительных мер должно рассматриваться как препятствие для эффективного рассмотрения по существу жалобы заявителя и соответственно как нарушение права заявителя на подачу жалобы в ЕСПЧ, предусмотренного статьей 34 Европейской Конвенции. Суд не наказывает государство сразу после установления факта нарушения принятых им мер. В этом нет особого смысла, поскольку не исключен вариант, когда сама жалоба может быть признана неприемлемой или нарушений государством прав заявителя не будет обнаружено Судом при рассмотрении дела по существу. Поэтому факт неисполнения принятых ЕСПЧ обеспечительных мер обычно фиксируется в итоговом решении Суда по данной жалобе, где помимо нарушений материальных положений Европейской Конвенции в отношении заявителя еще и указывается нарушение государством-ответчиком статьи 34 в виде неисполнения обеспечительных мер. Это также принимается в расчет при определении окончательного размера компенсации заявителю.
Официальная статистика по неисполнению государствами принятых ЕСПЧ обеспечительных мер отсутствует, однако не приходится сомневаться, что ситуация далека от идеала, раз призывы к их исполнению регулярно появляются в докладах и резолюциях ПАСЕ и Комитета министров. С неофициальной статистикой (правда, на 2012 год) можно ознакомиться в докладе Европейского Совета по делам беженцев (начиная со стр. 71). Судя по некоторым данным, ситуация с 2012 только ухудшилась.
В целом учащающиеся факты неисполнения решений ЕСПЧ об обеспечительных мерах укладываются в отмечаемый многими авторами тренд в виде ответной реакции государств на растущую активность созданных ими международных судов. Особенно это заметно в тех случаях, когда международные суды, обычно проявляющие сдержанность и даже изворотливость, чтобы не дать себя втянуть в политические распри в той или иной стране, вдруг по разным причинам переходят эту грань. И тогда реакция государств может быть достаточно жесткой. Весьма красноречивый пример в этом отношении был дан в прошлом году в Африке.
В апреле 2020 года Африканский суд по правам человека и народов убедительно доказал, что решение о принятии обеспечительных мер, а точнее – избранная судом мера, может не только спровоцировать государство-ответчика на их неисполнение, но и нанести непоправимый вред самому суду (подробнее об этом см. здесь). Суд принял обеспечительные меры в делах с высокими ставками, оказавшись тем самым в эпицентре ожесточенной политической борьбы в двух странах и при этом открыто сыграв прямо накануне выборов в пользу политических оппонентов действующей власти. В случае с Кот-д’Ивуаром Африканский суд 22 апреля 2020 года распорядился немедленно приостановить действие ордера на арест бывшего премьер-министра Гийома Соро, который до этого заявил о своих планах участвовать в президентских выборах. В случае с Бенином Суд принял обеспечительные меры в виде запрета на проведение назначенных на 17 мая 2020 года муниципальных выборов. В ответ на принятые Судом обеспечительные меры по жалобам частных заявителей оба государства известили Суд о том, что они отзывают свои декларации о признании компетенции Суда напрямую принимать и рассматривать жалобы частных лиц, лишив тем самым своих граждан прямого доступа в региональный суд по правам человека. Возникает вопрос о явной недооценке Африканским судом последствий своего решения, о недостаточном просчете рисков для самого Суда, отсутствии умения избегать втягивания Суда в политические конфликты, которые грозят репутации и существованию самого Суда, и о некорректном поиске баланса между интересами заявителя в конкретном деле и миссией Суда в целом.
В случае с решением ЕСПЧ указать России в качестве обеспечительной меры освободить А. Навального российские власти уже на уровне министра юстиции и пресс-секретаря Президента РФ обозначили свою позицию. Это решение исполнено не будет. К сожалению, содержательного спора мы здесь не увидим в первую очередь из-за отсутствия мотивировочной части решения ЕСПЧ.
Временные меры ЕСПЧ как обеспечительные меры в российской практике
Султанов Айдар Рустэмович, начальник юридического управления ПАО «Нижнекамскнефтехим».
В статье А.Р. Султанова временные (срочные меры), принимаемые ЕСПЧ, рассмотрены с точки зрения российского гражданского судопроизводства. Автор полагает, что в процессуальные кодексах такие меры должны найти отражение в качестве юридических фактов, порождающих соответствующие последствия, хотя сам по себе пробел в кодексах не должен быть препятствием в защите прав и свобод.
Ключевые слова: ЕСПЧ, временные меры, обеспечительные меры, защита прав и свобод, гражданский процесс.
В целом ряде своих решений ЕСПЧ раскрывает содержание этого принципа, ссылаясь при этом на свое Постановление от 28 октября 1999 г. по делу «Брумареску против Румынии», в котором установил, что право на справедливое судебное разбирательство судом, гарантируемое пунктом 1 ст. 6 Конвенции, должно толковаться в свете преамбулы к Конвенции, которая в соответствующей части гласит, что принцип верховенства права является общим наследием Высоких Договаривающихся Сторон. Одним из основополагающих аспектов принципа верховенства права является принцип правовой определенности, который требует, помимо прочего, чтобы в случае вынесения судами окончательного судебного решения оно не подлежало пересмотру. Во многих своих решениях, вынесенных по делам против Российской Федерации (начиная с Постановления по делу «Рябых против РФ»), ЕСПЧ, раскрывая принцип правовой определенности, указывал: принцип правовой определенности предполагает, что стороны не вправе добиваться пересмотра окончательного и подлежащего исполнению судебного решения лишь в целях пересмотра и вынесения нового решения по делу; полномочия вышестоящих судов по пересмотру должны осуществляться в целях исправления судебных ошибок, неправильного отправления правосудия, а не для подмены надзора. Пересмотр не должен рассматриваться как замаскированное обжалование, и одна лишь возможность двух взглядов по делу не может служить основанием для пересмотра. Отклонение от этого принципа оправдано, только если это необходимо при наличии существенных и бесспорных обстоятельств.
В то же время в случаях, когда имеется обоснованное сомнение в том, что правосудие было осуществлено с наличием существенных ошибок, и это сомнение основано на существенных и бесспорных обстоятельствах, должен существовать способ приостановления законной силы решения, который приостанавливал бы исполнение судебных актов до разрешения сомнений в наличии существенных судебных ошибок. Это особенно важно, когда после признания незаконным судебного решения восстановить положение, существовавшее до исполнения судебного решения, будет невозможно.
Факт, что после исполнения вступившего в законную силу судебного акта могут иметь место препятствия фактического или юридического характера, исключающие возможность восстановления первоначального (в том числе имущественного) положения такого лица, был использован в Постановлении Конституционного Суда РФ от 20 февраля 2006 г. N 1-П для признания права на подачу жалоб в суд второй инстанции лицами, в отношении прав и обязанностей которых суд первой инстанции разрешил вопрос без их привлечения к делу.
В данной статье мы рассмотрим более редко встречающийся и анализируемый в процессуальной юридической литературе вопрос возможности принятия обеспечительных мер в виде приостановления исполнения решения суда в случае обращения в ЕСПЧ. Данный вопрос достаточно редкий и менее рассматриваемый в юридической литературе, нежели другие, связанные с деятельностью ЕСПЧ.
Правило 39 Регламента ЕСПЧ предполагает возможность принятия обеспечительных судебных мер. Причем инициатива в этом может быть проявлена не только стороной в деле, но и любым другим заинтересованным лицом и даже самим ЕСПЧ. Палата ЕСПЧ или в соответствующих случаях ее Председатель вправе указать сторонам на обеспечительные меры, которые, по мнению Палаты, следует предпринять в интересах сторон или надлежащего порядка проведения производства по делу в Палате. В дальнейшем уведомление о таких мерах направляется Комитету министров. У Палаты ЕСПЧ также имеется право запрашивать у сторон информацию по любому вопросу, связанному с выполнением любой указанной обеспечительной меры.
Молостова Е.В. Применение предварительных мер Европейским судом по правам человека // Международное публичное и частное право. 2005. N 2.
Афанасьев Д.В., Рожкова М.А. К вопросу о предварительных мерах, принимаемых Европейским судом по правам человека // Законодательство. 2004. N 9.
Там же.
См., например: Постановление ЕСПЧ от 19 июня 2008 г. N 8320/04 по делу «Рябикин (Ryabikin) против РФ».
См., в частности: Постановления ЕСПЧ от 27 марта 2008 г. N 44009/05 по делу «Штукатуров против РФ», от 4 февраля 2005 г. N 46827/99, 46951/99 по делу «Маматкулов и Аскаров против Турции», от 17 января 2006 г. N 50278/99 по делу «Аульми против Франции», от 12 апреля 2005 г. N 36378/02 «Шамаев и 12 других против Грузии и РФ», от 10 июля 2007 г. N 39806/05 по делу «Палади против Молдавии», от 10 августа 2006 г. N 24668/03 по делу «Олаэчеа Кауас против Испании», от 4 сентября 2014 г. N 140/10 по делу «Trabelsi v. Belgium».
Кроме того, положения Венской конвенции о праве международных договоров (Вена, 23 мая 1969 г.) о соблюдении, применении и толковании договоров предусматривают, что «каждый действующий договор обязателен для его участников и должен ими добросовестно выполняться (ст. 26). Участник не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора (ст. 27)». То есть даже наличие норм, противоречащих международному обязательству, не должно было препятствовать исполнению международного договора, каковым является Конвенция. Пробел в законах тем более не может быть оправданием для игнорирования временных мер, которые могут быть приняты ЕСПЧ.
Безусловно, законодатель обязан принять меры по приведению своего внутреннего законодательства в соответствие с международными договорами таким образом, чтобы обеспечить в полной мере исполнение и международных обязательств. Тем более что принятие мер, обеспечивающих реализацию статьи 34 Конвенции, является также обеспечением права, гарантированного частью 3 ст. 46 Конституции РФ.
Учитывая приоритет норм международных договоров (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ), а также что обязанность по принятию обеспечительных мер, предложенных ЕСПЧ, лежит на государстве, было бы уместным осветить практику, как эта обязанность реализуется в настоящее время. К сожалению, возможность ознакомления с такой практикой весьма ограничена, хотя она, по всей видимости, аккумулируется в Аппарате Уполномоченного РФ при ЕСПЧ, деятельность которого могла бы быть более публичной.
В нашем распоряжении оказалось Определение Советского районного суда г. Астрахани от 9 апреля 2009 г. До вынесения данного Определения решением Советского районного суда г. Астрахани от 18 января 2006 г. религиозная организация «Мечеть N 34» была обязана снести возведенный двухэтажной пристрой к силосной башне, демонтировать силосную башню, снести строящееся здание. Религиозная организация обратилась в ЕСПЧ с жалобой, попросив о рассмотрении жалобы в приоритетном порядке, а позже обратилась с ходатайством о принятии временных мер.
К тому времени уже было возбуждено исполнительное производство и на должника даже налагались штрафы в связи с неисполнением решения суда.
ЕСПЧ удовлетворило просьбу о рассмотрении дела в приоритетном порядке и переправило ходатайство о принятии обеспечительных мер российским властям.
По всей видимости, в последующем Уполномоченный РФ при ЕСПЧ обратился в службу судебных приставов. В дальнейшем судебный пристав-исполнитель обратился в суд с заявлением о приостановлении исполнительного производства. По итогам этого заявления и было вынесено определение о приостановлении исполнительного производства.
Суд в рассматриваемом определении, указав, что в соответствии со статьей 437 ГПК РФ суд вправе приостановить исполнительное производство полностью или частично в случаях, предусмотренных Федеральным законом «Об исполнительном производстве», затем процитировал положения части 1 ст. 39 данного Закона, содержащей отсылочную норму о том, что исполнительное производство подлежит приостановлению судом полностью или частично в иных случаях, предусмотренных федеральным законом.
В качестве основания для удовлетворения заявления о приостановлении исполнительного производства суд сослался на статьи 15 и 17 Конституции РФ и разъяснения, содержащиеся в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. N 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации»: «Общепризнанные принципы и нормы международного права, закрепленные в международных пактах, конвенциях и иных документах, и международные договоры Российской Федерации являются в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ составной частью ее правовой системы. Российская Федерация как участник Конвенции о защите прав человека и основных свобод признает юрисдикцию ЕСПЧ обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случае предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после вступления их в силу в отношении Российской Федерации. Поэтому применение судами вышеназванной Конвенции должно осуществляться с учетом практики ЕСПЧ во избежание любого нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод».
Так суд через отсылочную норму пункта 4 ч. 1 ст. 39 Закона об исполнительном производстве и положения пункта 4 ст. 15 Конституции РФ отыскал возможность для удовлетворения заявления о приостановления исполнительного производства.
В качестве дополнительного обоснования суд указал, что в настоящее время жалоба религиозной организации «Мечеть N 34» против Российской Федерации находится на рассмотрении в ЕСПЧ и результаты рассмотрения данного дела могут повлиять на исполнение решения суда, поскольку юрисдикция ЕСПЧ по правам человека является обязательной для Российской Федерации, в связи с чем необходимо приостановить исполнительное производство до разрешения жалобы религиозной организации «Мечеть N 34» в ЕСПЧ по существу.
В настоящее время решение по существу дела не вынесено, временные обеспечительные меры все еще действуют, что предупреждает нарушение прав и свобод, которые, возможно, потом пришлось бы восстанавливать.
В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 июня 2013 г. N 21 «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней» разъяснено: «. если решение суда было исполнено на момент, когда стало окончательным Постановление ЕСПЧ, в котором установлено, что при принятии этого решения были нарушены положения Конвенции или Протоколов к ней, то отмена такого решения по новому обстоятельству в связи с указанным Постановлением ЕСПЧ превалирует над принципом правовой определенности (ст. 46 Конвенции, истолкованная с учетом Рекомендации о пересмотре). В случае отмены решения суда, приведенного в исполнение, и принятия после нового рассмотрения дела решения суда об отказе в иске полностью или в части либо определения о прекращении производства по делу или об оставлении заявления без рассмотрения производится поворот исполнения решения суда, за исключением случаев, указанных в ст. 445 ГПК РФ».
Российская газета. 2013. N 145.
Соответственно, зачем приводить в исполнение, если в последующем существует огромный риск отмены судебного решения и пересмотра?
В процитированном нами Постановлении Пленума Верховного Суда РФ вопрос об исполнении временных мер, назначенных ЕСПЧ, не был отражен. Впрочем, быть может, это и правильно, поскольку восполнить пробел лучше законодателю, поскольку только он в состоянии разрешить проблему системно посредством совершенствования и процессуального законодательства, и законодательства об исполнительном производстве.
В настоящее время из АПК РФ и ГПК РФ исключены основания для приостановления исполнения судебных актов, поскольку они сейчас закреплены в статье 39 Закона об исполнительном производстве. Соответственно необходимо внести изменения в данную статью, закрепив в качестве оснований для приостановления исполнения судебных актов принятие временных мер межгосударственными органами.
Полагаем, нужно одновременно с изменениями в Законе об исполнительном производстве расширить (в статье 327 АПК РФ), а также определить (в ГПК РФ) круг лиц, которые могут обращаться в суд с заявлением о приостановления исполнения судебного решения в связи с принятием временных мер. Безусловно, помимо лиц, участвовавших в деле, и судебного пристава-исполнителя, таким правом должны обладать Уполномоченный РФ при ЕСПЧ и, возможно, Уполномоченный по правам человека в РФ. Без включения их в перечень субъектов любое их обращение может быть истолковано лишь как внепроцессуальное.
Федеральный закон от 2 июля 2013 г. N 166-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» установил: «Всякое вмешательство в деятельность судьи по осуществлению правосудия преследуется по закону. Не допускается внепроцессуальное обращение к судье по делу, находящемуся в его производстве, либо к председателю суда, его заместителю, председателю судебного состава или председателю судебной коллегии по делам, находящимся в производстве суда. Под внепроцессуальным обращением понимается поступившее судье по делу, находящемуся в его производстве, либо председателю суда, его заместителю, председателю судебного состава или председателю судебной коллегии по делам, находящимся в производстве суда, обращение в письменной или устной форме не являющихся участниками судебного разбирательства государственного органа, органа местного самоуправления, иного органа, организации, должностного лица или гражданина в случаях, не предусмотренных законодательством Российской Федерации, либо обращение в не предусмотренной процессуальным законодательством форме участников судебного разбирательства».
Библиография
Афанасьев Д.В., Рожкова М.А. К вопросу о предварительных мерах, принимаемых Европейским судом по правам человека // Законодательство. 2004. N 9.
Белогубец К.Н. Экстрадиция и выдворение: основные проблемы и пути их решения в свете практики Европейского суда по правам человека по российским делам // Журнал конституционного правосудия. 2013. N 5.
Эккарстгаузен И.Ш. Кодекс, или законоположение человеческого разума. СПб., 1817.
Малов А.А. Сотрудничество Генеральной прокуратуры РФ с компетентными органами зарубежных государств в вопросах экстрадиции // Законность. 2012. N 12.
Молостова Е.В. Применение предварительных мер Европейским судом по правам человека // Международное публичное и частное право. 2005. N 2.
Рехтина И.В. Аналогия в гражданском и арбитражном процессе: проблемы теории и практики применения // Современное право. 2009. N 11.
Султанов А.Р. Унификация норм о пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам как совершенствование средств исправления судебной ошибки // Закон. 2007. N 11.
Султанов А.Р. Человек против государства, межгосударственные органы, Россия // Государственная власть и местное самоуправление. 2008. N 1.
Султанов А.Р. Пересмотр судебных актов в связи с актами межгосударственных органов // Закон. 2008. N 12.
Султанов А.Р. Разрешение некоторых практических ситуаций, связанных с применением обеспечительных мер в стадии исполнения судебного акта // Закон. 2009. N 7.
Султанов А.Р. Правовые последствия постановлений Европейского суда по правам человека в гражданском процессе // Международное право и международные организации. 2010. N 3.
Султанов А.Р. О некоторых процессуальных последствиях постановлений ЕСПЧ // Российская юстиция. 2014. N 1.
Сычев А.И., Султанов А.Р. Решение пробелов в праве Верховным Судом Российской Федерации (на примере Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 июня 2008 г. N 12) // Российское правосудие. 2009. N 1.
Тренина Д.В. Применение Страсбургским судом статьи 46 Европейской конвенции по правам человека в деле «Савриддин Джураев против России» // Международное правосудие. 2013. N 3.
Чечина Н.А. О презумпции истинности судебного решения, вступившего в законную силу // Избранные труды по гражданскому процессу. СПб., 2004.