детский дом альфа воспитанники что с ними стало
Детский дом альфа воспитанники что с ними стало
ОНА РАЗВАЛИЛАСЬ запись закреплена
В 1987 году Карпов окончил педагогический институт. Впоследствии психиатры, обследовавшие его, заявляли, что в 1988 году он стал невменяемым, однако адвокат Анатолий Кучерена, защищавший интересы потерпевших, считал, что Карпов обманул психиатров. Карпов являлся автором прогрессивной методики обучения «трудных подростков». В 1989 году без какого бы то ни было юридического оформления из детского дома №8 Карпову отдали на воспитание 11 детей в возрасте 7-9 лет. Журналисты превозносили методы Карпова, называя его «прорабом перестройки» и «демократом от педагогики». Трое из детей вскоре вернулись обратно в детский дом, а оставшиеся восемь вместе с самим Карповым, которого уволили из детского дома из-за конфликта с руководством, жили на добровольные пожертвования.
Одно время Карпов пытался выпросить деньги у Русской православной церкви, но ничего от неё не получил. Разочаровавшись в православии, он увлёкся теориями Зигмунда Фрейда, оккультизма, а впоследствии и сатанизма. В 1992 году распоряжением правительства Москвы Карпов и 8 его воспитанников получили статус «альтернативного детского дома» и здание бывшего детского сада под него по улице Большая Черкизовская, 28. Карпов назвал детский дом «Альфа» и других детей, кроме 9 изначально бывших с ним, туда никогда не принимал. «Альфу» финансировали учредители — московская Федерация независимых профсоюзов и гостиничный комплекс «Измайловский». Вскоре через репортаж CNN о Карпове и его воспитанниках узнала богатая француженка русского происхождения, которая также стала спонсором детского дома. На деньги, которые поступали на счёт детского дома от неё, Карпов купил несколько иномарок. Карпов не боялся проверок, так как, во-первых, он умел пустить пыль в глаза чиновникам, во-вторых, чиновники сами побаивались реакции журналистов.
Карпов был задержан семью сотрудниками РУОП в здании детского дома «Альфа», при этом активное сопротивление сотрудникам оказали также 3 его воспитанницы. Детский дом был закрыт, его воспитанники получили жильё в Москве. В процессе следствия они изобличили своего бывшего учителя в совершении преступлений. Карпов был признан невменяемым и отправлен по решению суда на принудительное лечение.
В 1999 году телекомпанией НТВ о преступлениях Карпова был снят документальный фильм из цикла «Криминальная Россия», получивший название «В сетях дьявола». В фильме преступник фигурирует под псевдонимом «Крюков», его роль исполняет актёр Андрей Британ.
По ссылке: фотографии со съемок фильма «В сетях дьявола».
“ЕСЛИ Я ОСТАНУСЬ ЖИВ – ВЫ ПРОИГРАЛИ”
МАРКИЗ ДЕ САД С БОЛЬШОЙ ЧЕРКИЗОВСКОЙ
А здесь, в России, все завершилось определением московского городского суда, гласящим: “Карпова Дмитрия Николаевича освободить от уголовной ответственности за совершенные в состоянии невменяемости общественно опасные деяния… и направить на принудительное лечение в психиатрическом стационаре специализированного типа с интенсивным наблюдением”.
БУНТАРЬ В РОССИИ БОЛЬШЕ, ЧЕМ БУНТАРЬ
Есть такая странная черта русской натуры – любим мы разного рода бунтарей, разрушителей, ниспровергателей. С приходом демократии мы, естественно, возлюбили борцов с ненавистной Системой.
В числе “бунтарей” – волею судеб и средств массовой информации – оказался в конце 80-х гг. и некий воспитатель старшей группы детского дома № 8 города Москвы Дмитрий Николаевич Карпов. Он усиленно занимался с педагогически запущенными детьми, препятствовал направлению их в специнтернаты, добивался снятия диагноза “олигофрения”. Справедливости ради следует сказать, что этот диагноз, подобно печально известному в свое время диагнозу “вялотекущая шизофрения”, поломал не одну человеческую судьбу. Впрочем, о профессиональной некомпетентности и бездушии психиатров речь у нас еще впереди.
Карпов утверждал, что администрация детского дома без достаточных оснований переводит некоторых детей в специнтернаты для умственно отсталых, доказывая, что они могут воспитываться в обычном детском доме. Вообще, обстановка в детских домах ему не нравилась. И он убежден, что именно он, Дмитрий Карпов, способен ее радикально изменить.
О “педагоге-новаторе” с восторгом писали газеты и журналы, о нем снимались телепрограммы. Все это, естественно, не вызывало ответных восторгов у администрации детского дома, где трудился Карпов, и она решила избавиться от нового “педагогического дарования”. Правда, оказалось это делом не простым. Карпов то уходил “по собственному желанию”, то – после очередной публикации в прессе – возвращался… по просьбе администрации.
“НАС ВЕДЕТ КРЫСОЛОВ ЗА СОБОЙ”
В конце-концов Карпов из детского дома все же ушел. Как будто “по собственному желанию”. Случилось это в 1989 г. Но – и здесь начинается настоящая фантасмагория – ушел он не один. Вместе с собой он увел 11 детей. Куда? Зачем? На каком юридическом основании? Этого никто не знал, и соответствующих вопросов никто не задавал. Он ушел, и дети пошли за ним. Такая вот современная легенда о Крысолове…
Троим из этих детей повезло: на них было оформлено попечительство, в результате чего “педагог-новатор” остался с 8 воспитанниками. Поскитавшись по разным “углам”, они поселились в санаторно-лесной школе в поселке Томилино Московской области, а затем переехали в гостиницу “Измайлово”. Впоследствии по официальному распоряжению был основан частный детский дом “Альфа”, директором которого стал Дмитрий Карпов. В 1993 г. этому детскому дому было предоставлено пустующее здание бывшего детского сада по адресу: Большая Черкизовская, 28.
Дом на Большой Черкизовской неоднократно посещали различные делегации и журналисты. Внешне там все было благопристойно. Дети ни на что не жаловались. Если же кто и обращал внимание на синяки и шишки, следовало стандартное объяснение типа: “Упал с лестницы”. И ни у кого не возникало элементарных вопросов. Почему, например, в детском доме отсутствует врач и какой-либо обслуживающий персонал? К кому, собственно, должны обращаться девочки-подростки со своими, скажем так, физиологическими проблемами периода полового созревания? К доброму “дяде Диме”?
Но это еще не все. В законе говорится, что все дети в нашей стране имеют право на бесплатное среднее образование. В какой мере реализовывалось это право в детском доме Дмитрия Карпова? Как выяснилось впоследствии – ни в какой. Сегодня бывшие воспитанники “Альфы” остались без среднего образования, а значит, путь в высшие учебные заведения для них закрыт. Но главное: на каком юридическом основании дети были переданы, наподобие крепостных, в полное распоряжение частному лицу, не занимавшему на тот момент никакой официальной должности? Это не просто бездушие, это преступление. Или должностные лица из РОНО исходили из “классического” постулата: “нет человека – нет проблем”?
“АВТОРИТЕТ” И САТАНИСТ
Сухие строки судебного протокола как нельзя более полно передают атмосферу, царившую в заведении “педагога-новатора”:
“В апреле 1992 года Карпов Д.Н., находясь в своем номере в гостинице “Альфа” туристическо-гостиничного комплекса “Измайлово”, совершил насильственный половой акт с несовершеннолетней О.Ж. 1980 г.р. На просьбы потерпевшей не делать этого не реагировал, ударил ее несколько раз по лицу. О.Ж. была вынуждена подчиниться Карпову, так как боялась его. После этого Карпов Д.Н. в помещении детского дома по адресу: г.Москва, ул.Б.Черкизовская, д.28, вплоть до своего задержания, неоднократно совершал с ней насильственные половые акты, в том числе и в извращенной форме…
20 сентября 1994 года Карпов Д.Н., находясь в указанном детском доме, позвал в свою комнату воспитанницу Ю.С. 1980 г.р., где сказал ей, что хочет сделать ей подарок на день рождения. После чего, заведомо зная о ее несовершеннолетнем возрасте и имея намерение совершить со своей воспитанницей половой акт, закрыл дверь комнаты на ключ, привязал руки Ю.С. к кровати, заклеил ей рот лейкопластырем и совершил насильственный половой акт. После этого Карпов неоднократно совершал с Ю.С. насильственные половые акты, в том числе в извращенной форме…
Наказывая воспитанника М.Г., Карпов избил его и заставил ввести себе в анальное отверстие рукоятку от швабры, а потом взять в рот половые органы других воспитанников. Данное происходило в присутствии воспитанниц. После этого наказания М.Г. считался “опущенным” и жил в нежилом помещении детского дома.”
15 марта 1995 г. Карпов вместе с одним из своих воспитанников и двумя сотрудниками автобазы отправились осмотреть земельный участок под дачный домик в деревне Хмелево Владимирской области. После совместной пьянки между ними завязалась драка, верх в которой одержали Карпов и его воспитанник, благо в детском доме “боевой подготовке” уделялось особое внимание. Сотрудники автобазы были насильственно доставлены в здание детского дома и брошены в оборудованную там “камеру пыток”. Воспитанники подвергли их изощренным издевательствам, угрожая убийством из обреза, зверски избивая, в том числе металлическими палками. В результате обоим были нанесены многочисленные телесные повреждения. Все это Карпов записываль на видеопленку. Самое удивительное в этой истории состоит в том, что ни один из потерпевших не обратился с заявлением в милицию! Более того, никто из них так и не явился на суд в качестве свидетеля! Страх перед Карповым, к тому времени уже арестованным, оказался у них сильнее, чем опасение быть привлеченными к уголовной ответственности за отказ от свидетельских показаний! По их словам, они опасались не только за себя, но и за свои семьи. Но то – здоровенные мужики! Представьте теперь, в каком состоянии находились – и находятся до сих пор – несовершеннолетние девочки – воспитанницы Карпова!
В “архиве” Карпова обнаружены записанные им видеосюжеты, напоминающие самые мрачные экранизации романов маркиза де Сада. В чердачном помещении на веревках висят подвешенные куклы с оторванными конечностями, испачканными красной краской. На полу комнаты – воспитанники, имитирующие трупы. На них – следы крови и насильственной смерти. На чердаке “оживает” подвешенный “вампир”, которого изображает один из воспитанников. На столе лежит “труп”, накрытый белой простыней со следами зубов “вампира” на теле. В изголовье “трупа” – мясо, зелень, фрукты, столовый прибор. Голос Карпова за кадром: “Кушать подано, господа!” Два воспитанника, переодетые в женские платья, изображают кукол…
ОТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ – ОСВОБОДИТЬ!
Возникает вопрос: почему же никто из воспитанников “Альфы”, несмотря на систематические истязания, не обратился в милицию? Причина, увы, банальна: “педагогу-новатору” удалось до такой степени затерроризировать детдомовцев, что расплата за “предательство” казалась им неизбежной. Карпов заявлял, что он “достанет их из-под земли” и что даже если он будет посажен в тюрьму, он расправится с отступниками, когда выйдет на свободу. Причем в этом случае легкой смерти он им не обещал. “Если я умру или буду убит, – говорил он, – считайте, что вы выиграли. Но если я останусь жив – вы проиграли”.
У воспитанников сформировался образ Карпова как человека с неограниченными возможностями и властью. Ситуация, в которой они оказались, представлялась им безвыходной.
И все же в карьере садиста наступил перерыв (о ее окончании говорить, увы, рано). В октябре 1996 г. одна из его воспитанниц, уже упоминавшаяся Н.Ч., бежала из детского дома и обратилась к известной тележурналистке, которая записала ее рассказ на видеопленку. После этого садист-насильник, несмотря на оказанное им ожесточенное сопротивление, был задержан московским РУОП.
Но на этом фантасмагория не закончилась. Проведенная в хорошо известном своими диагнозами с советских времен институте им. Сербского психиатрическая экспертиза установила, что, оказывается, “выявленные у Карпова нарушения сексуальности оказывали существенное влияние на его поведение в исследуемой ситуации”. В заключении врачей говорится, что “с 1988 г. у Карпова развилось временное болезненное расстройство психической деятельности в форме декомпенсации психопатии”. В настоящее же время “Карпов Д.Н. не может осознавать фактический характер своих действий и руководить ими” и “нуждается в принудительном лечении в психиатрическом стационаре общего типа”.
Иными словами, утверждается, что Карпов был невменяем, отчета в своих действиях не отдавал, а потому привлеченным к уголовной ответственности быть не может. Помещение же Карпова в больницу общего типа фактически означает для него освобождение. Для него, обладавшего, по словам воспитанников, незаурядными актерскими способностями, не составит труда через месяц-другой убедить медперсонал в своем полном выздоровлении.
Здесь я сделаю небольшое лирическое отступление. Я практикующий адвокат, а не психиатр. Мне трудно в полной мере оценить доказательное значение такого, допустим, фрагмента из заключения экспертов: “Дисгармоничность личностного развития с диффузностью в настоящем возрасте полоролевой идентификации, а также такие его личностные особенности, как неустойчивость поведения, эмоциональная неустойчивость, раздражительность, склонность к самовзвинчиванию в сочетании с аффективной ригидностью; тенденция к фиксации на фрустрирующих обстоятельствах; выраженные особенности сферы влечений, которые в сочетании с эгоцентризмом, преобладанием ориентации на собственные внутренние критерии и побуждения, затруднение установления зрелых равноценных взаимоотношений с вынужденным компенсаторным поиском особой подростковой микросреды, проявление игровых компонентов в поведении при занятии лидирующей и отчасти подавляющей позиции по отношению к окружающим, могли найти отражение в инкриминируемых Карпову Д.Н. действиях”.
На мой непросвещенный взгляд, все эти качества, равно как и отмечаемые экспертами “обидчивость, упрямство, протест, бравада, эпатаж, нерешительность, неуверенность в себе, ранимость, обидчивость, сенситивность, склонность к фантазированию”, присущи значительному числу людей, которых мы все считаем вполне здоровыми. А уж такие “перлы” из экспертного заключения, как “интеллект в пределах полученного образования”, заставляют усомниться не только в научной компетентности, но и в элементарной образованности “ученых мужей” из института им. Сербского. Не странно ли полагать, что интеллект определяется полученным образованием? Кромвель, Наполеон, Кулибин, Эдисон, Бухарин, Сталин – все эти такие разные люди не получили серьезного образования. Но неужели на этой основе уважаемые ученые из института им. Сербского станут отрицать их интеллект?
Мне важно понять другое. Действительно ли Карпов в период совершения своих действий был настолько невменяем, что не осознавал их общественную опасность? Чтобы ответить на этот основной, подчеркиваю, ОСНОВНОЙ вопрос, совсем необязательно быть психиатром. Дело в том, что в 1988 г., уже работая педагогом, Карпов проходил медицинское обследование. Диагноз: “Астеноневротический синдром. Сердечно-сосудистая дистония”. Вот он – настоящий диагноз 1988 г.! Поставлен он специалистом, который в это время наблюдал Карпова. Ни о какой психопатии, характеризуемой как “СТОЙКАЯ (выделено мною. – А.К.) аномалия личности”, нет и речи. Почему же через десять лет задним числом ставится другой диагноз? Если бы Карпов в 1988 г. был психопатом, да еще в состоянии декомпенсации, неужели бы специалист этого не заметил? И каким же образом администрация детского дома могла так долго держать такого “психопата” на работе с детьми? Да и уволен он был по причине, ничего общего не имеющей с психическими расстройствами! Дурдом получается какой-то, а не детдом!
Далее. Каким образом, находясь в состоянии глубочайшей психологической декомпенсации с аффективными проявлениями, Карпов ухитрялся общаться – и необычайно успешно! – с тележурналистами, бизнесменами, госчиновниками высокого ранга? Каким образом все эти люди не заметили, что имеют дело с НЕВМЕНЯЕМЫМ маньяком? Если Карпов не отдавал отчета в своих действиях и их социальной опасности, то почему же он эти действия тщательно СКРЫВАЛ, неделями репетируя со своими воспитанниками “показательные выступления” перед прибытием очередной комиссии? Не кажется ли вам более правдоподобной следующая версия: “педагог” был вменяем, просто он умело обвел всех вокруг пальца и сделал это из страха разоблачения именно потому, что ПРЕКРАСНО ОСОЗНАВАЛ ПОСЛЕДСТВИЯ И ИСКЛЮЧИТЕЛЬНУЮ ОПАСНОСТЬ СВОИХ ДЕЙСТВИЙ? Эта версия находит подтверждение в заключении Независимой психиатрической ассоциации России, в котором говорится, что в случае Карпова можно говорить “об аморальном социальном явлении, а не о психической патологии”.
Но тогда возникает вопрос: зачем он все это делал? Да затем же, зачем уголовные “авторитеты” создают вокруг себя “специфическую микросреду”, действуя совершенно аналогичными методами. Для самоутверждения, для реализации “инстинкта власти”, одного из самых сильных в человеческой натуре. В полной мере реализовать этот инстинкт можно лишь в условиях полной безнаказанности. И такие условия Карпову были созданы! В том, что они были созданы, виноваты мы все.
Бывает, обстоятельства складываются так, что люди, подобные Карпову, идут, что называется, очень далеко. И тогда мы видим тиранов и диктаторов и их подручных – палачей, надзирателей и комендантов “всех бутырок и треблинок”. Может быть, смилуемся задним числом и посмертно реабилитируем садистов из ведомств Гиммлера и Ежова, комендантов нацистских лагерей и начальников ГУЛАГов, пыточных дел мастеров из “охранок” всего мира? А заодно уж и Чикатило, и Сливко, и Головкина – Фишера, и кровавого маньяка Владимира Муханкина, поблагодарившего суд “за справедливость” после вынесения ему смертного приговора. Последнему, кстати говоря, также был поставлен диагноз “психопатия с сексуальными извращениями”, что не помешало признать его ВМЕНЯЕМОСТЬ.
Отыщем в чертах этих “психопатов в стадии декомпенсации” такие черты, как “ранимость, обидчивость и неуверенность в себе”, в сочетании с “раздражительностью и склонностью к самовзвинчиванию”. А заодно запишем в невменяемые героя набоковской “Лолиты” Гумберта и выбросим эту книгу “на свалку литературы” (кому интересно читать о невменяемых?).
Все эти соображения и заставили меня как представителя интересов потерпевших настоять на проведении повторной экспертизы. Увы, ее заключение – точная калька с предыдущей. Да уж, сильны в институте им. Сербского корпоративные традиции! Правда, на этот раз ученые мужи рекомендуют направить Карпова в психиатрический стационар специализированного типа с интенсивным наблюдением.
Анатолий КУЧЕРЕНА
директор адвокатского бюро “Аргумент”
Московской городской коллегии адвокатов
Детский дом альфа воспитанники что с ними стало
ОНА РАЗВАЛИЛАСЬ запись закреплена
Вот интересный случай, достойный сценария голливудского трешачка или серии комиксов
В 1987 году Карпов окончил педагогический институт. Впоследствии психиатры, обследовавшие его, заявляли, что в 1988 году он стал невменяемым, однако адвокат Анатолий Кучерена, защищавший интересы потерпевших, считал, что Карпов обманул психиатров. Карпов являлся автором прогрессивной методики обучения «трудных подростков». В 1989 году без какого бы то ни было юридического оформления из детского дома №8 Карпову отдали на воспитание 11 детей в возрасте 7-9 лет. Журналисты превозносили методы Карпова, называя его «прорабом перестройки» и «демократом от педагогики». Трое из детей вскоре вернулись обратно в детский дом, а оставшиеся восемь вместе с самим Карповым, которого уволили из детского дома из-за конфликта с руководством, жили на добровольные пожертвования.
Карпов был задержан семью сотрудниками РУОП в здании детского дома «Альфа», при этом активное сопротивление сотрудникам оказали также три его воспитанницы. Детский дом был закрыт, его воспитанники получили жильё в Москве. В процессе следствия они изобличили своего бывшего учителя в совершении преступлений. Карпов был признан невменяемым и отправлен по решению суда на принудительное лечение.
Материалов об этом уникальнейшем случае почти не осталось, только статьи о приговоре, да два выпуска передачи «криминальная Россия», где название детдома, а также имена всех участников этой истории были изменены.
Детский ад «Альфа». Как государство помогло садисту и насильнику
Конец 1980-х — начало 1990-х — это очень странное время. На фоне разочарования в прежней идеологии люди были готовы верить во все что угодно, лишь бы оно отличалось от ранее общепринятых норм.
«Прораб перестройки» из интерната № 8
Граждане заряжали банки с водой и кремы перед экраном телевизора, вступали в секты, в массовом порядке наблюдали НЛО. А уж всевозможных «новаторов» в разных отраслях появилось бессчетное количество.
Для того чтобы привлечь к себе внимание, надо было только погромче заявить — я придумал новую систему, а консерваторы, не умеющие работать по-новому, меня зажимают. Ровно так говорил о себе воспитатель интернета № 8 города Москвы Дмитрий Карпов, уволенный с работы за аморальное поведение. Педагог говорил, что все это козни руководства, не принимающего новых методов воспитания. Вслед за Карповым ушли и больше десятка воспитанников. Некоторые, правда, вскоре вернулись, но пять девочек и четыре мальчика остались с ним.
На дворе был конец перестройки, окончательно растерявшиеся чиновники уже не знали, как реагировать на происходящее. Ведь дети за воспитателем ушли добровольно, они к нему тянутся — разве можно их возвращать насильно.
Карпов разместил «коммуну» в своей двухкомнатной квартире и почти сразу стал объектом повышенного внимания со стороны журналистов. Репортеры восхищались: вот он, новый, неформальный подход к воспитанию детей, оставшихся без попечения! Посмотрите, в каком восторге дети, посмотрите, какие неземные, возвышенные глаза у их педагога! Надо только немного помочь им, и результат будет невероятным.
«Исходя из интересов и законных прав детей»
Сначала Карпову и его воспитанникам выделили помещение в санаторно-лесной школе в поселке Томилино Московской области, затем поселили в гостинице «Измайлово». 27 марта 1992 года вышло распоряжение премьера правительства Москвы Юрия Лужкова «О создании малого детского дома „Альфа“», в котором говорилось:
«Исходя из интересов и законных прав детей, покинувших детский дом № 8 со своим бывшим воспитателем Карповым Д. Н., и в целях развития новых форм общественно-государственной…
В каждой истории — боль. Откровения воспитанников детских домов
Тех, кто справляется с адаптацией, ничтожно мало – всего 10 процентов, около 2 тысяч человек… «МК Черноземье» пообщался с бывшими детдомовцами, чтобы понять, в чем причина такой ужасающей статистики.
«Никто не учил нас быть женщинами»
— Только мое имя измени, пожалуйста, — говорит Алена Иванова, заправляя непослушную прядь волос за ухо. — Я сделала многое, чтобы меня не ассоциировали с детдомовской, и не говорю людям, что росла в интернате как раз из-за стереотипов. Они сильны, и с этим ничего поделать нельзя.
Алене — 28 лет, работает в крупной компании по разработке сайтов. Не замужем.
— Вопрос о браке сейчас самый главный, который мне задают девочки из детдома. Когда я говорю, что собираюсь родить лет в 35, они берутся за головы и очень сокрушаются по этому поводу. Разумеется, приводя в пример свои полусемьи, которые для меня примером не являются. Никого не хочу обидеть, но повторять ошибки своих родителей не планирую, а моя семья была именно «полу». Цельным зерном ее назвать было нельзя.
История Алены банальна. Такую же может рассказать большинство воспитанников детских домов.
— Мама страдала алкоголизмом, я воспитывалась бабушкой. Кто мой отец, не знаю. Даже чужую фамилию ношу. История моего появления на свет особой тайной не покрыта, однако я всю жизнь живу под фамилией второго мужа матери, который к моему зачатию не имел никакого отношения. В детский дом попала после смерти бабушки, которая изо всех сил пыталась дать мне начальное образование: она заставляла меня читать по слогам, хотя я это ненавидела. Я и ее ненавидела за это какое-то время, ведь на улице все гуляли, а я штудировала букварь. Сейчас мне очень стыдно за это. Читать научилась еще в детском саду. В школе читала быстрее всех. Только тогда я поняла, что делала моя бабушка, и сказала ей спасибо. На самом деле, до сих пор ей это говорю, хоть ее уже со мной давно нет.
На интернат Алена не жалуется.
— Я росла там, где воспитателям как раз было не все равно. Нас учили многому: готовить, стирать, убирать, делать ремонт. Однако в подобном образовании были серьезные минусы: никто не учил нас быть женщинами, правильно тратить деньги, никто толком не объяснил, что будет за пределами этого учреждения. После того как я окончила школу, и пришла пора покидать детский дом, я могла многое: петь, танцевать, декламировать Мандельштама, Пушкина, Блока и других великих. Но ни один из них не открыл мне тайны, как, например, верно распределить бюджет. Пришлось постигать это методом проб и ошибок. Первый и последний «женский секрет», который открыла мне мама, был таков: «Когда мужчина, которого ты любишь, придет с работы, не разговаривай с ним и не проси ни о чем. Сначала посади его за стол и накорми любимым блюдом. Потом проси, что хочешь». Тогда мне казалось это каким-то бредом. Сейчас я понимаю, что это работает.
Жизнь по ГОСТу
— Кормили отвратительно! В том смысле, что не давали жареную картошку, которую я так люблю. Тогда ненавидела салат из свеклы, сейчас готовлю. Там кормят по
ГОСТу: определенное меню, определенные порции. Может, потому что не было свободы выбора, еда казалась плохой. Не знаю. Сейчас, не поверишь, еда из «Макдоналдса» кажется мне хуже, чем там! Хотя во времена детдома думала, что ничего омерзительнее ее нет. Оказывается, есть — это гамбургер.
Эксцессов у нас почти не было: группы девочек, как правило, менее конфликтны, чем мальчуковые. Когда привозили новенькую, девочки сразу начинали показывать, где она будет спать, с кем в классе учиться, подробно рассказывали о распорядке дня. Удивительно, но мы находили язык мгновенно, без трений и напряжения. Сразу начинали меняться вещами: мы очень это любили. Сама понимаешь, мы все же девочки. В группе мальчиков все было по-другому: там долго присматривались к новичку, проверяли его, прощупывали, что ли. Там надо было сразу себя показать «альфа-самцом», иначе ты мог стать изгоем.
Знаешь, дети в детдомах делятся на два типа: тех, кто всегда сбегает, думая, что вокруг одни враги, и тех, кто из этих врагов делает себе друзей. Вот я отношусь ко второму типу. Мне легче скорректировать обстановку, чем убежать от нее. Ведь убежать от нее невозможно.
Самый сложный этап в жизни воспитанников интернатов — когда интернат покидаешь.
— Только спустя время начинаешь обзаводиться друзьями и знакомыми. Это не так легко сделать сразу. И это одна из причин, из-за которой нам тяжело ассимилироваться в общество. Поэтому многие продолжают поддерживать исключительно детдомовские связи. Не очень хорошая практика. Так гораздо сложнее сформировать новое окружение.
Алена не жалуется на недостаток поддержки от государства. Говорит, что материальной помощи было достаточно, но детям нужно было не только это.
— Думаю, многие из нас были бы гораздо успешнее, если бы могли понять свои основные проблемы и как-то решить их. В детских домах есть психологи, но они редко могут достучаться до детей. В основном мы проходим какие-то тесты, выбираем какую-то карточную ерунду из предложенных геометрических фигур. На этом все. Не знаю, кому это помогло. Мне — нет. Думаю, основная обязанность психолога в детском доме — понять, что за ребенок перед ним, «оценить ущерб» и ненавязчиво начать работу в индивидуальном порядке.
Еще нет «контрольного пакета», как я это называю. Когда ты покидаешь детдом, то получаешь листок, даже не помню с чем… Какие-то телефоны непонятные. Думаю, его сразу все выбрасывают. А должны давать не листок, а альманах с информацией о том, «кто виноват и что делать». Я не только о телефонах аварийных служб. Необходимо подробно описать выпускнику, куда он может обратиться, указать все: от номеров ближайших больниц до адресов ближайших недорогих парикмахерских. Ведь ты начинаешь жить один, тебе не больше 17 лет, а вызвать аварийку, если труба протекла, не можешь самостоятельно.
«Мы похожи на наших родителей, и в этом наша главная проблема»
— Из моего детского дома лишь человек десять легально неплохо зарабатывают. Для нас это гораздо легче, чем иметь нормальную семью. Все вместе еще не удавалось никому. Матери-одиночки, непутевые отцы… История повторяется? Да, безусловно. Мы похожи на своих родителей, и в этом наша главная проблема. Нельзя игнорировать генетическую информацию, но и делать вид, что она — основополагающий фактор в жизни, тоже нельзя. Самый оптимальный вариант — это признаться себе в том, что ты был рожден в семье, которая не готова была иметь детей. Все. Признался, поплакал, пожалел себя и пошел заводить будильник на завтра, потому что завтра новый день и его нельзя прожить как попало.
Вопрос об идеальной семье — самый сложный для меня и вообще для сирот. Это как спросить об идеале мужчины или женщины, матери или отца. Их нет, как и идеала семьи. Я планирую иметь семью, конечно. Но если не найду мужчину, который бы стал хорошим отцом и который бы видел во мне хорошую мать, оставлю эту затею. Возможно, потому что я страшно боюсь не справиться… Это немного на меня давит. Многие детдомовцы стараются побыстрее создать семью, которой толком ни у кого не было. Отсюда ранние браки, ранние разводы, страдания детей. Все по второму кругу. Я против этой цикличности.
И, увы, но я согласна со стереотипом: «Детдомовский — значит, неблагополучный». Это весьма прискорбно, но в большинстве случаев так и есть. Да, с родителями не повезло, трагедия, но жизнь на этом не заканчивается. Сейчас некоторых ребят, которых я знала близко, уже нет в живых. И погибли они по каким-то абсурдным причинам. Кого винить? Не знаю…
Мамы для них были идеальными
Надежда Асеева знала, кого винить. Судьбу, которая слишком жестоко и несправедливо обошлась с девочкой из благополучной семьи.
— У меня были замечательные родители. Причем оба руководители. И я помню, как в детстве на вопрос, кем я хочу стать, отвечала: «Начальником». В принципе, так и получилось. Сейчас, в свои 30 лет, занимаю пост топ-менеджера крупной сети магазинов в Тюменской области, куда переехала из Черноземья не так давно. К этому лежал долгий путь: два высших образования, три средне-специальных, куча курсов и дополнительных обучений. Иногда думаю, удалось бы мне это или нет, если бы родители были живы. Я не знаю ответа на этот вопрос. Скорее всего, меня бы просто «пристроили» на хорошее место и все. Слишком уж я была избалована. Представь себе девочку, которая до 13 лет не умела включить газовую плиту.
Счастливое детство для Нади закончилось, когда ей было 13.
— Родителей не стало в 97-м, и в стране был, прямо скажем, не лучший период. Мне очень повезло, что я вначале попала не в приемник-распределитель, а в приют. Там было нормальное питание, отличный присмотр. Ходила в обычную школу. Только дети в классе смотрели странно. Да и мне особенно дружить ни с кем не хотелось. Уже тогда я понимала, как жизнь меня мокнула в лужу.
Так прошло 9 месяцев. Потом был детский дом. Я навсегда запомнила первый день там. Сразу, как я зашла, в нос ударил запах горелой каши. Куча детей, одеты одинаково и бедненько. Нас сразу же повели в столовую. Порции маленькие, еда невкусная. Когда я думаю о детском доме, то вспоминаю, как постоянно хотелось есть. Помню, как вечером на ужине все набирали хлеб и ели, ели, ели. Самое классное было сходить на выходные к родственникам и принести еды. Сразу все собирались и начинали ее поглощать.
Тем летом моя жизнь изменилась. Нас отправили в пионерский лагерь, и посреди ночи я проснулась оттого, что около меня лежит парень. Я кое-как от него спряталась в комнате вожатых. А через пару дней подралась с парнем: сломанный нос, сотрясение и вечное понимание, что с мужчинами драться нельзя. Отношения с другими детдомовцами не складывались. Я была чужая, домашняя. У меня были хорошие любящие родители… Но знаешь, что странно? Эти дети, несмотря на все то, что им сделали их родители, никому не позволяли плохо сказать о маме. Мамы у них были идеальными. Одна из девочек после выхода из детского дома поставила памятник на могиле матери. Хотя мать пила, гуляла и не думала, что где-то есть дочка. Другую девочку мать выгоняла на мороз в легкой одежде. В каждой истории — боль. У кого-то родители сидели, у кого-то пили. При этом для детдомовцев они оставались самыми лучшими.
«Теперь я ничего не боюсь»
— Потом была зима, и это был кошмар. Холодно, из окон дуло, спали в теплых свитерах, штанах и носках. Сверху два тонких верблюжьих одеяла. Утром так не хотелось вставать и умываться. В школе тоже было сложно. Я училась в классе с домашними детьми. Все сытые, хорошо одетые, свободные в выборе друзей и развлечений, у всех дома — тепло и любовь, а у меня на душе только злость и обида. Почему это должно было произойти именно со мной? Чем я хуже?
При этом Надя тепло вспоминает воспитателей:
— Они просто выворачивались наизнанку, чтобы мы не чувствовали себя обделенными. Это сейчас куча спонсоров на каждый детский дом, а раньше такого не было. Год детского дома я выжила только на злости и упрямстве. Я хотела это пережить и не скатиться вниз.
Знаешь, я рада, что прожила это, мне теперь ничего не страшно. Жизнь ударила меня об стену, но я поняла, что никто мне ничем не обязан. Жаль поломанных судеб детей: одна девочка после детского дома сразу родила, несмотря на то, что осилила только 7 классов к 16 годам, парень пошел в тюрьму. Пару лет назад заходила туда — все изменилось: дети хорошо одеты, накормлены, у всех современные гаджеты. Только тоски в глазах меньше не стало…