девочка почти что подросток веснушчатая

Текст песни Юрий Левитанский — Женщина, которая летала

Оригинальный текст и слова песни Женщина, которая летала:

Женщина,
девочка,
почти что подросток,
веснушчатая, угловатая
(этакий гадкий утенок), —
и в любви все никак не везло.
А город был южный,
душный,
и там,
на площадке его
танцевальной,
потные пары,
плотно прижавшись друг к другу,
кружились по кругу,
целовались тайком и смеялись,
и пластинки
то и дело сменялись, —
а она все стояла одна,
все ждала,
чтоб ее пригласили,
и глаза умоляли,
глаза просили —
тщетно,
напрасно.
А потом было белое танго,
и это
давало ей право
самой пригласить кавалера,
а она не могла,
не хотела,
и тогда,
словно птица,
взмахнула руками
и полетела
над танцевальной площадкой
(да, пусть они видят,
пусть знают!),
и сделала круг,
и еще,
и — полетела,
и полетела…

Ну что же ты,
глупенькая,
опустись на землю.
Не опускается.
Так и летает.
Так до сих пор и летает.

Перевод на русский или английский язык текста песни — Женщина, которая летала исполнителя Юрий Левитанский:

Female,
girl,
almost a teenager,
freckled, angular
(Sort of the ugly duckling) —
and in love just can not carry.
And the city was south,
stuffy,
and there,
on his site
dance,
sweaty couple
tightly pressed against each other,
spun in a circle,
secretly kissing and laughing
and plate
and then they took turns —
but she was alone,
all waited,
We are asked,
eyes pleading,
asked eyes —
in vain,
vain.
And then there was the white tango
and this
gave it the right to
invite the most cavalier,
but she could not,
did not want,
and then,
like a bird
She waved her hands
and flew
on the dance floor
(Yes, even if they see
let them know!),
and made a circle,
and further,
and — flew,
and flew …

Если нашли опечатку в тексте или переводе песни Женщина, которая летала, просим сообщить об этом в комментариях.

Источник

Девочка почти что подросток веснушчатая

Н У Г А / Кино / Книги / Музыка запись закреплена

Женщина, которая летала

Женщина,
девочка,
почти что подросток,
веснушчатая, угловатая
(этакий гадкий утёнок), –
и в любви всё никак не везло.
А город был южный,
душный,
и там,
на площадке его
танцевальной,
потные пары,
плотно прижавшись друг к другу,
кружились по кругу,
целовались тайком и смеялись,
и пластинки
то и дело сменялись, –
а она всё стояла одна,
всё ждала,
чтоб её пригласили,
и глаза умоляли,
глаза просили –
тщетно,
напрасно.
А потом было белое танго,
и это
давало ей право
самой пригласить кавалера,
а она не могла,
не хотела,
и тогда,
словно птица,
взмахнула руками
и полетела
над танцевальной площадкой
(да, пусть они видят,
пусть знают!),
и сделала круг,
и ещё,
и – полетела,
и полетела.

Ну что же ты,
глупенькая,
опустись на землю.
Не опускается.
Так и летает.
Так до сих пор и летает.

Источник

Остановилось время. Шли часы.

Остановилось время. Шли часы,
а между тем остановилось время,
и было странно слышать в это время,
как где-то еще тикают часы.

Они еще стучали, как вчера,
меж тем как время впрямь остановилось,
и временами страшно становилось
от мерного тиктаканья часов.

Еще скрипели где-то шестерни,
тяжелые постукивали стрелки,
как эхо арьергардной перестрелки
поспешно отступающих частей.

Еще какой-то колокол гудел,
но был уже едва ль не святотатством
в тумане над Вестминстерским аббатством
меланхолично плывший перезвон.

Стучали падуанские часы,
и педантично страсбургские били,
и четко час на четверти дробили
Милана мелодичные часы.

Но в хоре этих звучных голосов
был как-то по-особенному страшен
не этот звон, плывущий с древних башен
по черепицам кровель городских —

но старые настенные часы,
в которых вдруг оконце открывалось
и из него так ясно раздавалось
лесное позабытое ку-ку.

Певунья механическая та
зрачками изумленными вращала
и, смыслу вопреки, не прекращала
смешного волхвованья своего.

Она вела свой счет моим годам,
и путала,
и начинала снова,
и этот звук пророчества лесного
всю душу мне на части разрывал.

И я спросил у Фауста:
— Зачем,
на целый мир воскликнув громогласно
«Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»,
забыли вы часы остановить!

И я спросил у Фауста:
— К чему,
легко остановив движенье суток,
как некий сумасбродный предрассудок,
вы этот звук оставили часам!

И Фауст мне ответил:
— O mein Herr,
живущие во времени стоящем
не смеют знать о миге предстоящем
и этих звуков слышать не должны.

К тому же все влюбленные, mein Freund,
каким-то высшим зреньем обладая,
умеют жить, часов не наблюдая.
А вы, mein Herz, видать, не влюблены?!

И что-то в этот миг произошло.
Тот старый плут, он знал, куда он метил.
И год прошел —
а я и не заметил.
И пробил час —
а я не услыхал.

Источник

Девочка почти что подросток веснушчатая

Анастасия Редькина запись закреплена

ЖЕНЩИНА, КОТОРАЯ ЛЕТАЛА

Женщина,
девочка,
почти что подросток,
веснушчатая, угловатая
(этакий гадкий утенок), —
и в любви все никак не везло.
А город был южный,
душный,
и там,
на площадке его
танцевальной,
потные пары,
плотно прижавшись друг к другу,
кружились по кругу,
целовались тайком и смеялись,
и пластинки
то и дело сменялись, —
а она все стояла одна,
все ждала,
чтоб ее пригласили,
и глаза умоляли,
глаза просили —
тщетно,
напрасно.
А потом было белое танго,
и это
давало ей право
самой пригласить кавалера,
а она не могла,
не хотела,
и тогда,
словно птица,
взмахнула руками
и полетела
над танцевальной площадкой
(да, пусть они видят,
пусть знают!),
и сделала круг,
и еще,
и — полетела,
и полетела.

Ну что же ты,
глупенькая,
опустись на землю.
Не опускается.
Так и летает.
Так до сих пор и летает.

Источник

Женщина, которая летала

Стихотворение Юрия Левитанского «Женщина, которая летала» читает актер театра и кино Даниил Магутов.

В рамках специального проекта «Это тебе» телеканала «Москва 24» популярные актеры, музыканты, журналисты, известные жители города и простые москвичи читают стихи об истинных чувствах.

Женщина,
девочка,
почти что подросток,
веснушчатая, угловатая
(этакий гадкий утёнок), –
и в любви всё никак не везло.
А город был южный,
душный,
и там,
на площадке его
танцевальной,
потные пары,
плотно прижавшись друг к другу,
кружились по кругу,
целовались тайком и смеялись,
и пластинки
то и дело сменялись, –
а она всё стояла одна,
всё ждала,
чтоб её пригласили,
и глаза умоляли,
глаза просили –
тщетно,
напрасно.
А потом было белое танго,
и это
давало ей право
самой пригласить кавалера,
а она не могла,
не хотела,
и тогда,
словно птица,
взмахнула руками
и полетела
над танцевальной площадкой
(да, пусть они видят,
пусть знают!),
и сделала круг,
и ещё,
и – полетела,
и полетела.

Ну что же ты,
глупенькая,
опустись на землю.
Не опускается.
Так и летает.
Так до сих пор и летает.

Источник