девушка пожаловалась что муж считает ее толстой
Муж недоволен
Девушка пожаловалась на то, что муж считает её толстой и отправляет в спортзал, и даже сесть на диету.
она утром на япе уже спрашивала. видимо не удовлетворена ответами яповцев и к нам пришла
че только не придумаешь ради самопиара, даже историю про деспота мужа, который отправляет в спорт зал, а сама поди не замужем.
Нас наебали, но не расходимся))). Это фитоняша, все у нее норм с телесами, жира нет https://www.instagram.com/kristiiniicole/
Как всё это выглядит без одежды сказать очень сложно. А вообще здесь на лицо все предпосылки к резкому набору веса. Правильно муж делает.
Нельзя же так сразу.
Блин, заголовок будто на дзен попал.
Муж нихрена не понимает в прекрасном.
Кажется, что если она двинется, то штаны лопнут. Так что возможно и правда жирновата.
Ну муж как минимум видит без верхней одежды. Так что не считается, вдруг эта великолепная попа без этих джинс отвисает до пола.
P.S. тэгов-то нахуярила )))
Ну. если в штаны без солидола влазит ешо, то как ба и ничо. Но на грани, не кажэцо. )))
Платье и девушка #712.0
Шикарный вид
Как менялись идеалы женской красоты в разные эпохи
Древний мир: гигантский идеал
Каноны красоты женских ягодиц всегда зависели от того, чего хочет от женщины общество в конкретный исторический период. Несколько тысяч лет до нашей эры (эпоха неолита), когда даже земледелие ещё не омрачало летнего периода предкам дачников, а кормили семью мужчины-охотники, от женщин требовалось лишь одно: рожать.
Жизнь первобытных женщин состояла из двух бесконечно чередующихся периодов – вынашивание и вскармливание потомства. Следовательно, истинная вумен должна была иметь попу таких размеров, чтобы убийца мамонтов был уверен: пару десятков наследников жена произведёт на свет с лёгкостью. Сложно передвигаться? Меньше будет оставлять костёр без присмотра.
Древняя Греция: спасительный спорт
К счастью, Греция – родина спортсменов и фитнес-тренеров – позволила женщине отойти от костра и уменьшить объём ягодиц до гармоничного состояния. Любители ходить в музей с сантиметровой лентой утверждают, что объём бёдер у Афродиты Книдской – 93 см, у Венеры Милосской – ровно столько же.
Афродита Каллипига: «ягодичный эталон» Античности.
Греки – настоящие «попа-эксперты». Есть легенда, согласно которой греческому крестьянину удалось выдать замуж обеих дочерей за братьев-богачей именно благодаря ягодичным прелестям девиц. Однажды сёстры затеяли спор, чья попа красивее, а прохожий, к которому обратились за экспертным заключением, так влюбился в попу старшей сестры, что даже заболел по возвращении в город. А вскоре и младший брат, съездив в качестве второго «эксперта» к девицам на выданье, влюбился, но уже в меньшенькую.
Девицы, которых горожане назвали «прекраснозадыми», были настолько благодарны богам за свалившееся счастье, что на мужнины деньги построили храм в честь Афродиты. Статуя Афродиты – «хозяйки» храма – стала называться Каллипигой (καλλίπυγη) – «обладательницей красивого зада». Богиня любви, как видно, была и сама в восторге от своих ягодиц, поскольку, прикрыв обнажённое тело спереди, обернулась, чтобы рассмотреть отражение попы в воде.
Средневековье: бестелесная прелесть
Католическая церковь, контролировавшая в числе прочего частную жизнь европейцев, повлияла и на каноны женской привлекательности. Средневековые дамы (они же «сосуды диавола») с младенчества знали: для спасения души необходимо презирать тело. Кроме того, женская привлекательность расценивалась как дьявольское наваждение для сыновей Адама, поэтому высоко ценилась «бестелесность», отсутствие пышных форм и крутых изгибов.
Плоские женщины уберегли мужчин от непристойных мыслей и Геенны огненной, а также ввели новую моду на попу – её отсутствие. Впрочем, любые женские ягодицы, по мнению средневековых служителей культа, настолько уродливы, что, обнажив их, можно даже отпугнуть дьявола.
Древняя Русь: пирогами попу не испортить
Русь православная, в отличие от европейцев-католиков, видела в женщине всё-таки сначала потенциальную мать и хозяйку. Худая баба (= «плохая, больная») – никчемная жена: разве ж с маленькой попой родишь богатыря? Перед свадьбой будущая свекровь имела право на «пограничный досмотр»: только убедившись, что девка дородная, мама жениха давала добро на брак. Но на всякий случай родители невесты могли облачить кровиночку в 5–10 юбок: выдающаяся псевдопопа убеждала гостей и жениха в том, что товар годный.
Новое время: больше жизни!
Эпоха Ренессанса вернула женщинам право любоваться собой. Идеал средневековья – бледная и отощавшая от постов и молитв дама – был разрушен: отныне в моде полные жизни (и просто полные), цветущие, роскошные женщины. Рембрандт, Рубенс и многие другие художники Нового времени запечатлели на полотнах новый канон женской попы, открыто демонстрирующей: обладательнице не чужды и земные радости.
Пожалуй, именно в это время красота женских ягодиц в наибольшей степени вызывает недоумение: пресловутый «целлюлит» даже приветствовался, будучи показателем достатка и роскошной жизни.
19 век: наращивание попы бантом
19 век лишь упрочил стремление дам к тотальной женственности. Эффект пышной попы достигался за счёт немудрёных уловок: сзади на юбку прикрепляли внушительных размеров банты. Поскольку корсет мог уменьшить объём талии вплоть до 40 см, ягодицы выглядели ещё монументальнее.
К концу века в моду вошли юбки с турнюром – подушечкой, крепившейся сзади под юбку. Попа «карнизиком» часто становилась объектом шуток и карикатур – и тем не менее оставалась в тренде.
20 век и наши дни: Твигги VS Кардашьян
В 20 веке модные каноны женских ягодиц менялись едва ли не каждое десятилетие. Закономерно, что если перед мировыми войнами мода предписывала дамам иметь компактный «тыл» (и здесь в качестве виновников следует упомянуть томных декадентов и боевых суфражисток-феминисток, отвоевавших у мужчин право на брюки), то после голодных военных лет худоба вызывает неприятные ассоциации и канон женской попы вновь меняется, требуя мягких округлостей.
Подиумная мода 1960-х вновь изменила представления об идеальных ягодицах.
В 1960-е годы подиумная мода навязывает женщинам худобу: «беспопая» хрупкая Твигги побуждает обычных женщин считать округлые ягодицы неформатом. Моду на мужские формы (узкий таз и минимум жировой прослойки) поддержали и феминистические настроенные дамы. Использование изображения пышных ягодиц (в кино, музыкальных клипах, рекламных продуктах) как средства привлечения мужской аудитории было объявлено сексизмом, диктатом стандартов в угоду мужским фантазиям. Имея андрогинную попу, гораздо легче не стать объектом сальных взглядов.
Медиа-персонам полагается иметь пышный вид.
Впрочем, далеко не всех взволновала проблема сексизма, и аппетитная попа «карнизиком» стала модным стандартом. Только ленивый не слышал о застрахованных на миллионы долларов ягодицах Дженнифер Лопес или ягодичных имплантах Ким Кардашьян.
Девушка пожаловалась что муж считает ее толстой
Странный муж, а если бы правда надо было бы, а она не хотела бы или не получалось, то что, выгонит, я думаю нормально всё
Либо чуточку похудеть,либо штанишки одеть чуть больше по размеру.А то прям «прикусила» штаны.Девочка хорошенькая.
А можеть ему виднее, что там штаны скрывают. Так-то просто мультяшка, а не девочка, а вдруг под штанами вялый целлюлит? Так же тоже бывает.
если серьезно и на мой взгляд лично,над нижней частью я бы чуть поработал,а так природа дала девушке фигуру))
Конечно своё дело джинсы делают, да и молодая барышня. Но честно признаюсь, что формы мне по нраву.
Фигура не для этих штанишек. ей нужно нечто другое. и будет выглядеть отлично с этими формами
Конечно выпендривается! С такой задницей не соскучишься, работать усердно надо!
Ей надо научиться танцевать. Желательно спортивные танцы, румьу, кизомбу.
Лев Толстой: семьянин с душой развратника
Писатель Лев Николаевич Толстой (слева) и Софья Андреевна Толстая (справа) в Ясной Поляне, 1903 год
«Мне необходимо иметь женщину»
Сложные отношения с собственными плотскими желаниями Толстой не скрывал никогда — обо всем подробно рассказывают его дневники. Первый сексуальный опыт будущего писателя закончился слезами. «Когда меня братья в первый раз привели в публичный дом, и я совершил этот акт, я потом стоял у кровати этой женщины и плакал», — вспоминал он.
Впрочем, вся неловкость и стеснение юноши остались в Казани, откуда он уехал в 19 лет. Дальнейшие события бурной молодости Толстого похожи на настоящие похождения Дон Жуана. «Не могу преодолеть сладострастия, тем более, что страсть эта слилась у меня с привычкою. Мне необходимо иметь женщину», — признавался писатель в своем дневнике, который он вел с 24 до 26 лет.
Чуть позже Толстой уже придет к выводу: «Это уже не темперамент, а привычка разврата. Шлялся по саду со смутной, сладострастной надеждой поймать кого-то в кусту».
Однако, помимо мимолетных увлечений, возникали в жизни Толстого и серьезные чувства. В 22 года его сердце покорила Зинаида Молоствова — подруга его сестры и чужая невеста, которая, несмотря ни на что, явно интересовалась графом и протанцевала с ним немало мазурок. Признаться ей в нежных чувствах он так и не смог и предпочел уехать: «Я ни слова не сказал ей о любви, но я так уверен, что она знает мои чувства. »
В Петербурге предметом его обожания стала очередная чужая женщина — Александра Оболенская, про которую он сделает запись в дневнике: «положительно женщина, более всех других прельщающая меня».
Чувства к Оболенской не помешали ему уже через год отправиться в Ясную Поляну вновь, причем с твердым намерением жениться. Для этих целей Толстому приглянулась двадцатилетняя Валерия Арсеньева — дочь дворянина, которой он стал опекуном.
Граф ухаживал за ней больше года, но никак не мог решиться на финальный аккорд: то Валерия наденет платье с открытыми руками, а руки у ней нехороши, то покажется, что она дурно воспитана, невежественна, глупа. Повод для расставания в итоге придумал и вовсе нелепый: мол, увидел во сне, как Валерия целуется с другим.
«В молодости я вел очень дурную жизнь, — подытожил свои метания спустя время Толстой в дневнике, — а два события этой жизни особенно и до сих пор мучают меня. Эти события были: связь с крестьянской женщиной из нашей деревни до моей женитьбы. Второе — это преступление, которое я совершил с горничной Гашей, жившей в доме моей тетки. Она была невинна, я ее соблазнил, ее прогнали, и она погибла».
«Скажу или застрелюсь»
Связь с Аксиньей Толстой смог прервать только с появлением в его жизни той самой женщины, ставшей его первой и единственной женой. С Софьей Андреевной Берс они прожили вместе 48 лет.
Изначально Толстой сватался вовсе не к Соне, а к ее старшей сестре Лизе. «Лиза Берс искушает меня; но этого не будет. Один расчет недостаточен, а чувства нет», — сокрушался он в дневнике. И все бы опять пошло прахом, не прочитай он в один из вечеров повесть, написанную младшей, восемнадцатилетней Соней. Ее главный герой, «успевший пожить, необычайно непривлекательной наружности, но благородный и умный князь Дублицкий», немедленно напомнил Толстому себя.
После этого откровения граф, которому на тот момент было уже 34 года, стал приезжать к Соне и подолгу разговаривал с ней обо всем. В один из таких вечеров в его дневнике появилось: «Я влюблен, как не думал, чтобы можно было любить. Завтра пойду, как встану, и все скажу или застрелюсь».
На следующий день Толстой исполнил задуманное. Несмотря на гнев оскорбленной старшей сестры, Соня незамедлительно ответила «да». Свадьба состоялась буквально через неделю, на чем настаивал сам граф.
Однако в день торжества всегда светящаяся жизнью и радостью Соня шла под венец в слезах. Только самые близкие знали, что накануне Толстой вручил молодой невесте свой дневник с описанием всех любовных похождений.
«Все его (мужа) прошедшее так ужасно для меня, что я, кажется, никогда не помирюсь с ним.
Он целует меня, а я думаю: «Не в первый раз ему увлекаться». Я тоже увлекалась, но воображением, а он — женщинами, живыми, хорошенькими», — изливала душу дневнику Софья Андреевна.
Еще одним препятствием счастливой семейной жизни стала прохладность, даже некоторая брезгливость новоявленной супруги в вопросах интима. Искушенному в делах любовных Толстому это пришлось не по нраву. Уже спустя короткое время Софья запишет в своем дневнике: «Лева все больше от меня отвлекается. У него играет большую роль физическая сторона любви. Это ужасно; у меня — никакой, напротив».
Тем не менее Софья Андреевна начала рожать Толстому детей, о которых он так долго мечтал. Всего у них родились тринадцать малышей, пятеро из которых умерли в детстве. Вся жизнь Софьи Толстой была положена на воспитание детей, хозяйство, заботу о муже, чьи рукописи она переписывала из ночи в ночь своим аккуратным почерком набело — в том числе и неоднократно, четыре тома «Войны и мира». Она знала два иностранных языка и сама переводила философские труды Толстого, а также вела все хозяйство и бухгалтерию «планово убыточной» Ясной Поляны.
«Жена у Вас идеальная! Чего хотите прибавьте в этот идеал, сахару, уксусу, соли, горчицы, перцу, амбре — все только испортишь», — говорил Толстому поэт Афанасий Фет. Вот только сам Лев Николаевич видел в жене скорее друга, чем женщину, чем вызывал у нее частые вспышки ревности.
Особым ударом для Софьи Андреевны стало появление в их доме той самой Аксиньи, которая теперь приходила в графский дом мыть полы.
Доставалось сполна и другим женщинам, хотя бы мимолетно появлявшимся в жизни Толстого. Софья ревновала даже к собственной младшей сестре, которая жила вместе с ними в имении и, по мнению супруги, «втиралась слишком в жизнь Левочки».
Мученик и мученица
Семейная жизнь Толстых была действительно «несчастлива по-своему». «Мученик и мученица» — так характеризовала их союз сама Софья Андреевна.
Самый серьезный разлад в семье случился, когда уже после шестых родов, которые закончились родильной горячкой, врачи запретили графине беременеть. Женщину предупредили, что организм слишком ослаблен, поэтому если ей и удастся самой выжить при дальнейших родах, то дети все равно будут слабыми и болезненными и могут умереть.
Толстой, который в тот период считал, что физическая любовь без деторождения — грех, пришел в ярость: «Кто ты? Мать? Ты не хочешь больше рожать детей! Кормилица? Ты бережешь себя и сманиваешь мать у чужого ребенка! Подруга моих ночей? Даже из этого ты делаешь игрушку, чтобы взять надо мной власть!»
Софья Андреевна, как всегда, послушалась мужа, но врачи оказались правы — вслед за Петей умерли годовалый Николай, маленькая Варвара, пятилетний Алексей.
Когда Толстому было уже 60 лет, а его жене — 44, в их семье родился последний ребенок, Иван. Эти роды были самыми трудными, однако неожиданно сблизили супругов. «Два часа я неистово кричала почти бессознательно. Левочка и няня рыдали оба. Родился мальчик. Левочка взял его на руки и поцеловал; чудо, еще не виданное доселе!», — радовалась Софья Андреевна.
Ваню любили больше других и часто тревожились, так как мальчик рос очень слабым. Когда в 7 лет он умер от скарлатины, Софья Андреевна уже не смогла оправиться от этой потери.
Гармонии семейной жизни не добавляли и изменившиеся взгляды Толстого. После знакомства с Василием Сютаевым писатель пришел к выводу, что ему необходим физический труд — это его религиозная обязанность. Писатель отказался от привычной для дворянина одежды, облачился в парусиновую блузу и мужицкие шаровары, отрастил окладистую бороду. Однако, вопреки распространенному мнению, босым он не ходил: как правило, граф надевал башмаки собственного изготовления, выглядевшие, как лапти.
От светской жизни он также отдалился совершенно. Однажды в Москве давал концерт его любимый пианист Антон Рубинштейн, на который Толстой был приглашен. Несмотря ни на что, писатель выкинул билет в окно со словами, что искусство — роскошь и грех. После этого он слег с нервным припадком, потому что на самом деле больше всего хотел бы оказаться на концерте. Рубинштейн был вынужден приехать в имение графа самостоятельно и играть ему весь вечер, чем помог Толстому скорее поправиться.
Еще одной важной чертой нового образа жизни Толстого была предельная простота.
Он предложил семье часть дохода отдавать на бедных и школы. Истинную красоту он теперь видел в странничестве, юродстве. Тогда как его жене приходилось содержать семью и вести все хозяйство на оставшиеся деньги.
«Он ждал от меня, бедный, милый муж мой, того духовного единения, которое было почти невозможно при моей материальной жизни и заботах, от которых уйти было невозможно и некуда. Я не сумела бы разделить его духовную жизнь на словах, а провести ее в жизнь, сломить ее, волоча за собой целую большую семью, было немыслимо, да и непосильно», – писала Софья Толстая.
За 10 дней до смерти 82-летний Толстой ушел из собственного имения в Ясной Поляне с 50 рублями в кармане. Причины на это, как считается, были бытовые: за три месяца до этого Толстой подписал тайное завещание, по которому все авторские права на произведения передавались не его жене Софье Андреевне, а дочери Александре и лучшему другу Черткову.
Узнав об этом, Софья Андреевна превратила семейную жизнь в ад: на Толстого навалились и ее истерики, и открытое противостояние почти со всеми взрослыми детьми. «Не могу переносить!», «они разрывают меня на части», «ненавижу Софью Андреевну», — писал он в те дни.
Тем не менее, Толстой навечно остался верен и благодарен супруге. Уже после его смерти ей передали письмо со словами: «То, что я ушел от тебя, не доказывает того, что я был недоволен тобой. Я не осуждаю тебя, напротив, с благодарностью вспоминаю длинные 35 лет нашей жизни! Я не виноват. Я изменился, но не для себя, не для людей, а потому что не могу иначе! Не могу и тебя обвинять, что ты не пошла за мной».
Как на самом деле Лев Толстой относился к своей супруге и женщинам: цитаты и расшифровка записей в дневниках
Фотограф, человек кино и искусства
Время на чтение: 11 минут
Нельзя отрицать гениальность Толстого и его огромный вклад в русскую литературу, но не всегда творчество человека соответствует его личности. Был ли он в жизни таким же добрым и милосердным, каким его демонстрируют нам в школьных учебниках?
Брак Льва и Софьи Андреевны был обсуждаемым, скандальным и спорным. Поэт Афанасий Фет убеждал коллегу, что у него идеальная жена:
«Чего хотите прибавьте в этот идеал, сахару, уксусу, соли, горчицы, перцу, амбре — всё только испортишь».
Но Лев Толстой, видимо, так не считал: сегодня мы расскажем, как и почему он издевался над супругой.
Десятки романов, «привычка разврата» и связь, ставшая причиной гибели невинной девушки
Лев откровенно изливал свою душу в личных дневниках — в них он и признавался в собственных плотских желаниях. Ещё в юношестве он впервые влюбился в девушку, но впоследствии, вспоминая это, надеялся, что все мечты о ней были лишь последствием шалящих в отрочестве гормонов:
«Одно сильное чувство, похожее на любовь, я испытал, только когда мне было 13 или 14 лет, но мне не хочется верить, чтобы это была любовь; потому что предмет была толстая горничная».
С тех пор мысли о девушках преследовали его всю жизнь. Но не всегда как о чём-то прекрасном — скорее, как о сексуальных объектах. Своё отношение к прекрасному полу он демонстрировал через свои записки и произведения. Лев не только считал женщин глупыми, но и постоянно их объективизировал.
«Не могу преодолеть сладострастия, тем более, что страсть эта слилась у меня с привычкою. Мне необходимо иметь женщину… Это уже не темперамент, а привычка разврата. Шлялся по саду со смутной, сладострастной надеждой поймать кого-то в кусту», — отмечал писатель.
Эти похотливые мысли, и иногда пугающие мечты преследовали просветителя до самой старости. Вот ещё несколько его заметок о своём нездоровом влечении к дамам:
Но Лев Толстой был религиозен, и всячески пытался избавиться от похоти, считая её животным грехом, который мешает жить. Со временем он стал чувствовать неприязнь ко всем романтическим чувствам, сексу, и соответственно, девушкам. Но об этом потом.
Прежде чем мыслитель познакомился со своей будущей женой, он успел собрать богатую любовную историю: публицист славился обилием краткосрочных романов, которые могли продлиться всего несколько месяцев, недель или даже дней.
А однажды его роман на одну ночь стал причиной смерти подростка:
«В молодости я вёл очень дурную жизнь, а два события этой жизни особенно и до сих пор мучают меня. Эти события были: связь с крестьянской женщиной из нашей деревни до моей женитьбы… Второе — это преступление, которое я совершил с горничной Гашей, жившей в доме моей тётки. Она была невинна, я её соблазнил, её прогнали, и она погибла», — признавался мужчина.
Причина угасания любви жены Льва к супругу: «У женщины одна цель: половая любовь»
Ни для кого не секрет, что писатель был ярким представителем приверженцев патриархальных устоев. Ему крайне не нравились феминистические движения:
«Мода умственная — восхвалять женщин, утверждать, что они не только равны по духовным способностям, но выше мужчин, очень скверная и вредная мода… Признание женщины тем, кто она есть — более слабым духовно существом, не есть жестокость к женщине: признание их равными есть жестокость», — писал он.
Его супруга же никак не хотела мириться с сексистскими высказываниями мужа, из-за чего у них постоянно возникали конфликты и портились отношения. Как-то в своём дневнике она писала:
«Вчера вечером меня поразил разговор Л. Н. о женском вопросе. Он и вчера, и всегда против свободы и так называемой равноправности женщины; вчера же он вдруг высказал, что у женщины, каким бы делом она ни занималась: учительством, медициной, искусством, — у ней одна цель: половая любовь. Как она её добьётся, так все её занятия летят прахом».
Всё это — несмотря на то, что сама супруга Льва была очень образованной женщиной, которая, помимо воспитания детей, ведения хозяйства и заботы о муже, успевала по ночам переписывать рукописи публициста набело и неоднократно, сама же переводила философские труды Толстого, так как владела двумя иностранными языками, а также вела всё хозяйство и бухгалтерию. В какой-то момент Лев все деньги стал отдавать на благотворительность, и детей содержать ей приходилось на копейки.
Женщина возмущалась и упрекала Льва за его точку зрения, утверждая, что он так мыслит из-за того, что сам встречал мало достойных девиц. После Софья отмечала, что из-за обесценивания её «духовной и внутренней жизни» и «отсутствия симпатии душ, а не тел», она разочаровалась в муже и даже стала меньше его любить.
Попытки самоубийства Софьи — результат многолетних издевательств или желание привлечь внимание?
Как мы поняли, Толстой не только предвзято и негативно относился к женщинам, но и конкретно к своей супруге. Он мог разозлиться на жену за любой, даже мельчайших проступок или шорох. Как заявляет Софья Андреевна, тот однажды ночью выгнал её из дома.
«Вышел Лев Николаевич, услыхав, что я шевелюсь, и начал с места на меня кричать, что я ему мешаю спать, что я уходила бы. И я ушла в сад и два часа лежала на сырой земле в тонком платье. Я очень озябла, но очень желала и желаю умереть… Если б кто из иностранцев видел, в какое состояние привели жену Льва Толстого, лежащую в два и три часа ночи на сырой земле, окоченевшую, доведённую до последней степени отчаяния, — как бы удивились добрые люди!», — писала потом несчастная в дневнике.
В тот вечер девушка просила высших сил о смерти. Когда желаемого не произошло, через несколько лет она сама совершила неудачную попытку самоубийства.
Её депрессивное и подавленное состояние в течение десятков лет замечали все, но не все её поддерживали. Например, если старший сын Сергей хоть как-то пытался помогать матери, то младшая дочь Александра списывала всё на привлечение внимания: якобы даже попытки Софьи покончить собой были притворством, чтобы задеть Льва Толстого.
Нездоровая ревность и теории о многочисленных изменах
Брак Софьи и Льва с самого начала был неудачным: невеста шла под венец в слезах, ведь перед свадьбой её возлюбленный вручил свой дневник с подробным описанием всех предыдущих романов. Специалисты до сих пор спорят — было ли это своеобразным хвастовством своими пороками, или просто желание быть честным с супругой. Так или иначе, девушка посчитала прошлое супруга ужасным, и это ещё не раз становилось причиной их ссор.
«Он целует меня, а я думаю: «Не в первый раз ему увлекаться». Я тоже увлекалась, но воображением, а он — женщинами, живыми, хорошенькими», — писала молодая жена.
Теперь она ревновала мужа даже к собственной младшей сестре, а однажды Софья писала, что в некоторые моменты от этого чувства была готова схватиться за кинжал или ружья.
Может, и не зря она ревновала. Помимо описанных выше постоянных признаниях мужчины в «сладострастии» и мечтах о близости с незнакомкой в кустах, он и жене на все вопросы об изменах отмечал вскользь: вроде, «буду тебе верен, но это неточно».
Например, Лев Николаевич говорил так:
«У себя в деревне не иметь ни одной женщины, исключая некоторых случаев, которые не буду искать, но не буду и упускать».
И, говорят, что шанс он действительно не упускал: якобы каждую беременность жены Толстой проводил в похождениях по крестьянкам в своей деревне. Тут он имел полную безнаказанность и почти неограниченную власть: он ведь граф, помещик и известный философ. Но этому слишком мало доказательств – верить или нет в эти слухи, решает каждый из нас.
В любом случае и про супругу он не забывал: переживал с ней все горести и поддерживал в родах.
Кроме того, у влюблённых возникали разногласия в сексуальной жизни. У Льва «большую роль играла физическая сторона любви», а Софья считала это ужасным и не очень чтила постельные дела.
Муж все разногласия в семье списывал на супругу – она виновата в скандалах и его влечениях:
«Две крайности — порывы духа и власть плоти… Мучительная борьба. И я не владею собой. Ищу причины: табак, невоздержание, отсутствие работы воображения. Все пустяки. Причина одна — отсутствие любимой и любящей жены».
А устами Стивы в своём романе «Анна Каренина» Толстой вещал следующее:
«Что ж делать, ты мне скажи, что делать? Жена стареется, а ты полон жизни. Ты не успеешь оглянуться, как ты уже чувствуешь, что ты не можешь любить любовью жену, как бы ты ни уважал её. А тут вдруг подвернётся любовь, и ты пропал, пропал!».
«Издевательства над женой»: Толстой заставлял жену рожать и не сопротивлялся её смерти
По описанному выше можно ясно понять, что отношение Толстого к женщинам было предвзятым. Если верить Софье, к ней он тоже относился грубо. Отлично это демонстрирует ещё одна ситуация, которая повергнет вас в шок.
Когда женщина родила уже шестерых детей и пережила несколько родильных горячек, врачи строго-настрого запретили графине вновь рожать: если при следующей беременности не погибнет она сама, то не выживут дети.
Льву это не понравилось. Он вообще считал физическую любовь без деторождения грехом.
«Кто ты? Мать? Ты не хочешь больше рожать детей! Кормилица? Ты бережёшь себя и сманиваешь мать у чужого ребёнка! Подруга моих ночей? Даже из этого ты делаешь игрушку, чтобы взять надо мной власть!», — кричал он на супругу.
Та послушалась мужа, а не врачей. А те оказались правы: следующие пятеро детей умерли на первых годах жизни, и многодетная мама ещё сильнее впала в депрессию.
Или, например, когда Софья Андреевна тяжело страдала от гнойной кисты. Её нужно было срочно удалить, иначе женщина бы умерла. А её муж относился к этому даже спокойно, а дочь Александра и вовсе писала, что он «плакал не от горя, а от радости», восхищённый поведением супруги в муках.
Он препятствовал и операции, будучи уверенным, что Софья всё равно не выживет: «Я против вмешательства, которое, по моему мнению, нарушает величие и торжественность великого акта смерти».
Хорошо, что врач был умелым и уверенным: всё же провёл процедуру, подарив женщине как минимум 30 дополнительных лет жизни.
Побег за 10 дней до смерти: «Я не осуждаю тебя, и я не виноват»
За 10 дней до дня смерти, 82-летний Лев ушёл из собственного дома с 50 рублями в кармане. Считается, что причиной его поступка являлись бытовые ссоры с женой: за несколько месяцев до этого Толстой тайно написал завещание, в котором все авторские права на его произведения передавались не супруге, которая их переписывала начисто и помогала в сочинении, а дочери Саше и другу Черткову.
Когда Софья Андреевна нашла бумагу, то очень разозлилась. В своём дневнике она напишет 10 октября 1902 года:
«Отдать сочинения Льва Николаевича в общую собственность я считаю и дурным, и бессмысленным. Я люблю свою семью и желаю ей лучшего благосостояния, а передав сочинения в общественное достояние, — мы наградили бы богатые фирмы издательские…».
В доме начался настоящий кошмар. Несчастная супруга Льва Толстого утратила всякий контроль над собой. Она кричала на мужа, ссорилась почти со всеми своими детьми, падала на пол, демонстрировала суицидальные попытки.
«Не могу переносить!», «Они разрывают меня на части», «Ненавижу Софью Андреевну», — писал Толстой в те дни.
Последней каплей стал такой эпизод: Лев Николаевич проснулся в ночь с 27 на 28 октября 1910 года и услышал, как жена роется в его кабинете, в надежде отыскать «тайное завещание».
В ту же ночь, дождавшись, когда Софья Андреевна, наконец, уйдёт к себе, Толстой покинул дом. И сбежал. Но сделал это весьма благородно, оставив записку со словами благодарности:
«То, что я ушёл от тебя, не доказывает того, что я был недоволен тобой… Я не осуждаю тебя, напротив, с благодарностью вспоминаю длинные 35 лет нашей жизни! Я не виноват… Я изменился, но не для себя, не для людей, а потому что не могу иначе! Не могу и тебя обвинять, что ты не пошла за мной», — написал он в ней.
Но в дороге писатель простыл. Обычная простуда обернулась воспалением лёгких. Толстой умер спустя несколько дней в доме начальника станции Ивана Ивановича Озолина. Софья Андреевна смогла проститься с ним лишь в самые последние минуты, когда он был почти без сознания.
Что подарить подруге?
Подарочный сертификат! Его можно подарить любимому человеку или использовать самому.
А еще мы каждый месяц разыгрываем сертификат на 3000 руб. среди новых подписчиков на Email. Подпишись!
Выбрать сертификат в магазине
