Don t go gentle into that good night

71. Dylan Thomas. Do not go gentle into that good

DO NOT GO GENTLE INTO THAT GOOD NIGHT

(Из Дилана Томаса)

Не уходи смиренно в сумрак вечной мглы,
Пусть старость торжествует на закате дня;
Сопротивляйся наступленью темноты.

Все мудрецы в конце твердят: «Мы тьме нужны»,
Не разразился божий гнев на их слова,
Но не уйдут они к предтечью вечной мглы.

Рыдают на волне последней добряки
О том, что лавром не увенчаны дела,
Сопротивляйтесь наступленью темноты.

Безумцы, воспевавшие восход зари,
Так поздно осознав, как скорбна их стезя,
Идти не поспешили в сумрак вечной мглы.

Слепые, что не зрят отчётливо черты,
Мерцать способны, словно звёзды, их глаза,
Сопротивляясь наступленью темноты.

И ты, отец, среди печальной высоты,
Благослови и прокляни, молю, меня.
Не уходи смиренно в сумрак вечной мглы.
Сопротивляйся наступленью темноты.

DO NOT GO GENTLE INTO THAT GOOD NIGHT

Do not go gentle into that good night,
Old age should burn and rave at close of day;
Rage, rage against the dying of the light.

Though wise men at their end know dark is right,
Because their words had forked no lightning they
Do not go gentle into that good night.

Good men, the last wave by, crying how bright
Their frail deeds might have danced in a green bay,
Rage, rage against the dying of the light.

Wild men who caught and sang the sun in flight,
And learn, too late, they grieve it on its way,
Do not go gentle into that good night.

Grave men, near death, who see with blinding sight
Blind eyes could blaze like meteors and be gay,
Rage, rage against the dying of the light.

And you, my father, there on the sad height,
Curse, bless, me now with your fierce tears, I pray.
Do not go gentle into that good night.
Rage, rage against the dying of the light.

Не дай погаснуть Свету своему!

Не уходи смиренно, в сумрак вечной тьмы,
Пусть тлеет бесконечность в яростном закате.
Пылает гнев на то, как гаснет смертный мир,
Пусть мудрецы твердят, что прав лишь тьмы покой.
И не разжечь уж тлеющий костёр.
Не уходи смиренно в сумрак вечной тьмы,
Пылает гнев на то, как гаснет смертный мир.

Оказалось, что это не полный стих, а лишь первые строки из стихотворения Томаса Дилана (Томас Дилан). Полный стих на английском звучит так:

Do not go gentle into that good night,
Old age should burn and rave at close of day;
Rage, rage against the dying of the light.

Though wise men at their end know dark is right,
Because their words had forked no lightning they
Do not go gentle into that good night.

Good men, the last wave by, crying how bright
Their frail deeds might have danced in a green bay,
Rage, rage against the dying of the light.

Wild men who caught and sang the sun in flight,
And learn, too late, they grieved it on its way,
Do not go gentle into that good night.

Grave men, near death, who see with blinding sight
Blind eyes could blaze like meteors and be gay,
Rage, rage against the dying of the light.

And you, my father, there on the sad height,
Curse, bless, me now with your fierce tears, I pray.
Do not go gentle into that good night.
Rage, rage against the dying of the light.

Я стал искать в Сети и нашел аж несколько переводов данного произведения Томаса Дилана «Do not go gentle into that good night», которые мне понравились еще больше, чем то, что звучало в фильме «Интерстеллар». Вот одно из них:

Не гасни, уходя во мрак ночной.
Пусть вспыхнет старость заревом заката.
Встань против тьмы, сдавившей свет земной.

Мудрец твердит: ночь — праведный покой,
Не став при жизни молнией крылатой.
Не гасни, уходя во мрак ночной.

Подлец, желавший солнце скрыть стеной,
Скулит, когда приходит ночь расплаты.
Не гасни, уходя во мрак ночной.

Слепец прозреет в миг последний свой:
Ведь были звёзды-радуги когда-то.
Встань против тьмы, сдавившей свет земной.

Отец, ты — перед чёрной крутизной.
От слёз всё в мире солоно и свято.
Не гасни, уходя во мрак ночной.
Встань против тьмы, сдавившей свет земной.

Еще один перевод:

Коль мудр, в конце пути не удивись тому,
Что тщетная мольба свет снова не вернет.
Не позволяй себе уйти смиренно в ночи тьму.

Коль сердцем добр, то избеги душевных смут,
Не сожалей, что сгинул вешний хоровод!
Кто вечно ищет свет, воздастся лишь тому.

Не уходи безропотно во тьму,
Будь яростней пред ночью всех ночей,
Не дай погаснуть свету своему!

Хоть добрый видит: не сберечь ему
Живую зелень юности своей,
Не дай погаснуть свету своему.

А ты, хватавший солнце налету,
Воспевший свет, узнай к закату дней,
Что не уйдёшь безропотно во тьму!

Красиво, не правда ли? И какой глубокий смысл!

И у меня, по мотивам всего вышеизложенного родились такие вот строки:

Так встань же против Тьмы, сдавившей свет!
Восстань ты против Злобы и всех Бед!
Не уходи безропотно во тьму!
Не дай погаснуть свету своему!

Будь яростней пред ночью всех ночей!
Не уходи смиренно, будь смелей!
Не гасни, уходя во мрак ночной!
Встань против Тьмы, сдавившей свет земной!

Переводы Do not go gentle.. Дилан Томас

Не уходи смиренно, ночи дивно хороши,
Ведь старость пламенеет и горит к исходу дня;
Гнев, гнев против смерти светом возверши.

Хоть мудрый знает ночь права вершит,
Двусмысленностью слов в них искру светлую тесня
Не уходи смиренно, ночи дивно хороши.

О, люди, и последняя волна, рыдая мнит
И жалкие потуги зелёным лавром в танце чуть шумя,
Гнев, гнев против смерти света возверши.

Дикарь поймавший песню солнца подтверди,
В полёте научиться поздно, знай, но всячески ценя,
Не уходи смиренно, ночи дивно хороши.

Мудрейший, на пороге смерти видеть поспеши
За пеленою слепоты сияет блеск метеоритов веселя,
Гнев, гнев против смерти света возверши.

И ты, отец мой, там на пике грусти научи,
Кляни, благослови меня горючими слезами и моля
Не уходи смиренно, ночи дивно хороши,
Гнев, гнев против смерти света возверши.

Не уходи смиренно в мрак ночИ,
Пусть возгорится пламя, хоть ты стар;
Мрак разъяренный к свету приручи.

Волхвы ж считают не уйти от кар,
Лишь потому, что Искра так слабА
Не уходи смиренно в мрак ночИ,

Поймай в полёте солнце и учись
Бороться с тьмой, вся жизнь борьба,
Не уходи смиренно в мрак ночИ.

Смерть хоть и рядом, слепнет от свечи,
Метеоритный блеск чуть-чуть добавь,
Мрак разъяренный к свету приручи.

И ты, Отец мой, верить научи,
Не проклинай, благослови, избавь.
Не уходи смиренно в мрак ночИ,
Мрак разъяренный к свету приручи.

Do not go gentle into that good night,
Old age should burn and rave at close of day;
Rage, rage against the dying of the light.

Though wise men at their end know dark is right,
Because their words had forked no lightning they
Do not go gentle into that good night.

Good men, the last wave by, crying how bright
Their frail deeds might have danced in a green bay,
Rage, rage against the dying of the light.

Wild men who caught and sang the sun in flight,
And learn, too late, they grieved it on its way,
Do not go gentle into that good night.

Grave men, near death, who see with blinding sight
Blind eyes could blaze like meteors and be gay,
Rage, rage against the dying of the light.

And you, my father, there on the sad height,
Curse, bless, me now with your fierce tears, I pray.
Do not go gentle into that good night.
Rage, rage against the dying of the light.

Не уходи смиренно в сумрак вечной Тьмы.

Не уходи смиренно в сумрак вечной Тьмы.
Мы созданы для Света, а не для Итога,
В нас нет той Тьмы — нам не нужны костры,
Костры полезны дьяволу, — не Богу.

Не уходи смиренно в сумрак вечной Тьмы.
Мы с каждым разом боремся за Веру,
Из-за неё готовы сжечь столбы,
К которым приковали мы неверных!

Не уходи смиренно в сумрак вечной Тьмы.
Нам не нужны все ипостаси Веры,
Она — ничто. Любовь берёт бразды:
И зацветут столбы — воскреснут все неверные!

Не уходи смиренно в сумрак вечной Тьмы.

Дословный вариант перевода стихотворения из дубляжа «Интерстеллара»:

Не уходи смиренно, в сумрак вечной тьмы,
Пусть тлеет бесконечность в яростном закате.
Пылает гнев на то, как гаснет смертный мир,
Пусть мудрецы твердят, что прав лишь тьмы покой.
И не разжечь уж тлеющий костёр.
Не уходи смиренно в сумрак вечной тьмы,
Пылает гнев на то, как гаснет смертный мир.

Перевод стихотворения в более стихотворной форме:

Не следуй мирно в даль, где света нет,
Пусть гневом встретит старость свой конец.
Бунтуй, бунтуй, когда слабеет свет.

Хоть знают мудрецы, что тьма – ответ
На свет всех слов, не следует мудрец
Безропотно туда, где света нет.

И праведник, сдержавший свой обет
Нести добро как солнечный венец,
Рыдает зло, когда слабеет свет.

Дикарь, свободный человек, поэт,
Прекрасного певец, лучей ловец,
Не побредет туда, где света нет.

Увидев перед смертью рой комет
Сквозь слепоту всех лет былых, слепец
Бунтует, если угасает свет.

Еще один вариант перевода:

Do not go gentle into that good night,
Old age should burn and rave at close of day;
Rage, rage against the dying of the light.

Though wise men at their end know dark is right,
Because their words had forked no lightning they
Do not go gentle into that good night.

Good men, the last wave by, crying how bright
Their frail deeds might have danced in a green bay,
Rage, rage against the dying of the light.

Wild men who caught and sang the sun in flight,
And learn, too late, they grieved it on its way,
Do not go gentle into that good night.

Grave men, near death, who see with blinding sight
Blind eyes could blaze like meteors and be gay,
Rage, rage against the dying of the light.

And you, my father, there on the sad height,
Curse, bless, me now with your fierce tears, I pray.
Do not go gentle into that good night.
Rage, rage against the dying of the light.

Do not go gentle into that good night

Do not go gentle into that good night,
Old age should burn and rave at close of day;
Rage, rage against the dying of the light.

Though wise men at their end know dark is right,
Because their words had forked no lightning they
Do not go gentle into that good night.

Good men, the last wave by, crying how bright
Their frail deeds might have danced in a green bay,
Rage, rage against the dying of the light.

Wild men who caught and sang the sun in flight,
And learn, too late, they grieved it on its way,
Do not go gentle into that good night.

Grave men, near death, who see with blinding sight
Blind eyes could blaze like meteors and be gay,
Rage, rage against the dying of the light.

And you, my father, there on the sad height,
Curse, bless, me now with your fierce tears, I pray.
Do not go gentle into that good night.
Rage, rage against the dying of the light.

From The Poems of Dylan Thomas, published by New Directions. Copyright © 1952, 1953 Dylan Thomas. Copyright © 1937, 1945, 1955, 1962, 1966, 1967 the Trustees for the Copyrights of Dylan Thomas. Copyright © 1938, 1939, 1943, 1946, 1971 New Directions Publishing Corp. Used with permission.

Dylan Marlais Thomas, born October 27, 1914, in South Wales, was the archetypal Romantic poet of the popular American imagination

Receive a new poem in your inbox daily

More by Dylan Thomas

My hero bares his nerves

I see the boys of summer

Our eunuch dreams

Related Poems

One Art

The art of losing isn’t hard to master;
so many things seem filled with the intent
to be lost that their loss is no disaster.

Lose something every day. Accept the fluster
of lost door keys, the hour badly spent.
The art of losing isn’t hard to master.

Then practice losing farther, losing faster:
places, and names, and where it was you meant
to travel. None of these will bring disaster.

I lost my mother’s watch. And look! my last, or
next-to-last, of three loved houses went.
The art of losing isn’t hard to master.

I lost two cities, lovely ones. And, vaster,
some realms I owned, two rivers, a continent.
I miss them, but it wasn’t a disaster.

— Even losing you (the joking voice, a gesture
I love) I shan’t have lied. It’s evident
the art of losing’s not too hard to master
though it may look like (Write it!) like disaster.

Because I could not stop for Death (479)

Because I could not stop for Death —
He kindly stopped for me —
The Carriage held but just Ourselves —
And Immortality.

We slowly drove — He knew no haste
And I had put away
My labor and my leisure too,
For His Civility —

We passed the School, where Children strove
At Recess — in the Ring —
We passed the Fields of Gazing Grain —
We passed the Setting Sun —

Or rather — He passed us —
The Dews drew quivering and chill —
For only Gossamer, my Gown —
My Tippet — only Tulle —

We paused before a House that seemed
A Swelling of the Ground —
The Roof was scarcely visible —
The Cornice — in the Ground —

Since then — ’tis Centuries — and yet
Feels shorter than the Day
I first surmised the Horses’ Heads
Were toward Eternity —

The Wreck of the Hesperus

It was the schooner Hesperus,
That sailed the wintery sea;
And the skipper had taken his little daughtér,
To bear him company.

Blue were her eyes as the fairy flax,
Her cheeks like the dawn of day,
And her bosom white as the hawthorn buds,
That ope in the month of May.

The Skipper he stood beside the helm,
His pipe was in his mouth,
And he watched how the veering flaw did blow
The smoke now West, now South.

Then up and spake an old Sailór,
Had sailed the Spanish Main,
“I pray thee, put into yonder port,
for I fear a hurricane.

“Last night the moon had a golden ring,
And to-night no moon we see!”
The skipper, he blew whiff from his pipe,
And a scornful laugh laughed he.

Colder and louder blew the wind,
A gale from the Northeast,
The snow fell hissing in the brine,
And the billows frothed like yeast.

Down came the storm, and smote amain
The vessel in its strength;
She shuddered and paused, like a frighted steed,
Then leaped her cable’s length.

“Come hither! come hither! my little daughtér,
And do not tremble so;
For I can weather the roughest gale
That ever wind did blow.”

He wrapped her warm in his seaman’s coat
Against the stinging blast;
He cut a rope from a broken spar,
And bound her to the mast.

“O father! I hear the church bells ring,
O, say, what may it be?”
“ ’Tis a fog-bell on a rock-bound coast!” —
And he steered for the open sea.

“O father! I hear the sound of guns;
O, say, what may it be?”
“Some ship in distress, that cannot live
In such an angry sea!”

“O father! I see a gleaming light.
O say, what may it be?”
But the father answered never a word,
A frozen corpse was he.

Lashed to the helm, all stiff and stark,
With his face turned to the skies,
The lantern gleamed through the gleaming snow
On his fixed and glassy eyes.

Then the maiden clasped her hands and prayed
That savéd she might be;
And she thought of Christ, who stilled the wave,
On the Lake of Galilee.

And fast through the midnight dark and drear,
Through the whistling sleet and snow,
Like a sheeted ghost, the vessel swept
Tow’rds the reef of Norman’s Woe.

And ever the fitful gusts between
A sound came from the land;
It was the sound of the trampling surf,
On the rocks and hard sea-sand.

The breakers were right beneath her bows,
She drifted a dreary wreck,
And a whooping billow swept the crew
Like icicles from her deck.

She struck where the white and fleecy waves
Looked soft as carded wool,
But the cruel rocks, they gored her side
Like the horns of an angry bull.

Her rattling shrouds, all sheathed in ice,
With the masts went by the board;
Like a vessel of glass, she stove and sank,
Ho! ho! the breakers roared!

At daybreak, on the bleak sea-beach,
A fisherman stood aghast,
To see the form of a maiden fair,
Lashed close to a drifting mast.

The salt sea was frozen on her breast,
The salt tears in her eyes;
And he saw her hair, like the brown sea-weed,
On the billows fall and rise.

Such was the wreck of the Hesperus,
In the midnight and the snow!
Christ save us all from a death like this,
On the reef of Norman’s Woe!