две пантеры шили к делу что это
Кому выгодно запустить «Северный поток – 2» без сертификации
Таджикистан получил опасную проблему у афганской границы
«Билет в один конец». Почему шахтеры продолжают погибать
Отказ от советского наследия загнал Эстонию в энергетический кризис
«Написанные кровью» законы не уберегли шахтеров «Листвяжной»
Зеленский проигрывает медиавойну с олигархами
Глеб Простаков, бизнес-аналитик
Третья мировая война уже идет
Дмитрий Дробницкий, политолог, американист
Нет такой цели – просто сказать правду
Юлия Лемарк, Сценарист,режиссер и продюсер
Острый кризис в Турции
Расизм в русском балете
Молдавию отключают за неуплату
Умер певец и композитор Александр Градский
Российские школьники установили абсолютный рекорд на Международной олимпиаде по астрономии
В Лос-Анджелесе показали будущее мирового автопрома
Российским школьникам покажут маршрут «Золотое кольцо» по Ярославской области
В Марий Эл открыли новое здание государственной филармонии
В Оренбурге легендарная «Катюша» вернулась в парк «Салют, Победа!»
Главная тема
адаптация иностранцев
позиция по Крыму
«болезненный удар»
Видео
борьба с коронавирусом
балет «Щелкунчик»
Казачий круг
бывший ссср
«Билет в один конец»
индекс цитируемости
отсутствие миропорядка
досидеть до конца
на ваш взгляд
СССР делал героев из американских преступников и сумасшедших
 |
Ровно 35 лет назад, 23 сентября 1986 года, перед Белым домом в Вашингтоне начал свою 218-дневную голодовку Чарльз Латиф Хайдер. Наряду с Анджелой Дэвис и Леонардом Пелтиером, «доктор Хайдер» стал в СССР фигурой культовой. Пионеры и комсомольцы писали им письма, на предприятиях проводились митинги. Можно ли сказать, что эти люди были «пятой колонной Кремля» – и что скрывала об их судьбах советская пропаганда?
В сентябре 1986 года тогда уже не молодой профессор астрофизики, специалист по вспышкам на Солнце, признанный авторитет в своей научной области Чарльз Хайдер разбил свою палатку в Лафайет-парке с целью привлечь внимание президента Рейгана к гонке ядерных вооружений и к строительству хранилища ядерных отходов в родном ему штате Нью-Мексико. Туда собирались завезти отходы с атомных электростанций из Германии. Кроме того, профессор Хайдер подсчитал, что человечество накопило гигантское количество оружейного плутония на душу населения, а это плохо. В конце 1990-х он издаст книгу «Выживание на планете, зараженной плутонием».
Скажем сразу: президент Рейган Хайдера с его палаткой, голодовкой и требованием ядерного разоружения просто не заметил. Охрана Белого дома (и в широком смысле Секретная служба) подразделяет потенциально опасных личностей на три категории: А, В, С («Альфа», «Браво», «Чарли»). А – непосредственная угроза, С – надо присмотреть на всякий случай, но в целом ничего страшного. Хайдер не удостоился даже группы С. Ну сидит себе в парке странный дед с окладистой бородой и в свитере. Даже не скандирует ничего.
Герой программы «Время»
Зато доктора заметила советская журналистика. Хайдер превратился в чуть ли не ежедневного персонажа программы «Время», все крупные советские газеты в очередь брали у него интервью. В конце концов дошло до того, что в газетах стали публиковать бюллетени о состоянии здоровья доктора Хайдера. В его честь отчеканили памятную медаль, а Михаил Горбачев написал ему приветственное письмо.
Это удивительный факт наложился на агрессивную пропаганду, и к весне 1987 года профессор превратился в широких советских массах в персонажа анекдотов, порой злобных и не всегда смешных. «Абрам, вы слышали, в Америке доктор Хайдер недоедает? – Да шо вы говорите! А пусть то, что доктор Хайдер в Америке недоедает, присылают нам». Ошибка советской пропаганды заключалась, как всегда, в ее прямолинейности. Надо было объяснить в деталях, как обстояло дело.
А дело было в том, что профессор, как многие американцы, страдал ожирением. К началу голодовки он весил 136 килограммов при росте 188 сантиметров. Ресурсы его организма были заметно больше, чем у всю жизнь недоедавших ирландских боевиков-подпольщиков. Кроме того, он пил воду с комплексом витаминов, что позволяло поддерживать относительно нормальный обмен веществ. И всё равно он потерял практически половину собственного веса и его потом пришлось выхаживать в больничных условиях. Так что нападки типа «Хайдер по ночам бегает в Макдоналдс» истине не соответствовали. Другое дело, что это была скорее радикальная форма диеты, а не радикальная форма протеста, как у ирландцев.
Американский ученый Чарльз Хайдер и советский академик Виталий Иосифович Гольданский (фото: Валентина Поляковская/Фотохроника ТАСС)
Считается, что уговорил профессора прекратить голодовку его сын Пол, который хоть и разделял экологические теории своего отца, но был против таких методов. Здоровье Хайдера был подорвано, ему пришлось установить кардиостимулятор, с которым он прожил еще 17 лет, продолжая бороться против складирования ядерных отходов, и умер в доме престарелых в штате Нью-Мексико в 2004 году. Некролог написало Американское астрономическое общество.
В России он уже был никому не интересен. Его образ прочно вошел в массовую культуру постсоветского пространства как анекдотичный образчик пропаганды для внутреннего потребления. Никому никогда не приходило в голову всерьез считать, что доктор Хайдер какая-то там «пятая колонна Кремля». Чудаковатый профессор, не более.
Правда, в отделе пропаганды ЦК опыт сочли удачным – и понеслось. Генрих Боровик в том же 1986 году снимает фильм «Человек с Пятой авеню» о некоем Джозефе Маури, белом жителе Нью-Йорка, попавшем в сложную жизненную ситуацию – он потерял жилье, перестаравшись с кредитами. По результатам показа фильма по советскому ТВ Маури вместо того, чтобы снять ему квартирку где-нибудь в Квинсе, привезли в Москву на прием к тогдашнему главе советского МИДа Андрею Громыко.
Маури многие сочувствовали, даже звали к себе пожить, но такого отклика в сердцах советского народа, как судьбы Анджелы Дэвис и Леонарда Пелтиера, он не получил. И ведь именно с этими двумя персонажи всё тоже совсем не так, как подавала советская пропаганда.
Хау, бледнолицые!
Мать Леонарда Пелтиера была сиу, а отец оджибве, и родился он в резервации Черепаховых гор в Северной Дакоте. С малолетства он участвовал в индейском движении, которое в 1970-х годах было крайне радикализовано. «Движение американских индейцев» (ДАИ, AIM) представляло собой конгломерат различных племенных образований, частично зараженных различными формами левачества – от маоизма до ходжаизма. Выше этого, например, до уровня «новых левых», они не поднимались, просто из-за отсутствия образования. Лидеры ДАИ зачастую были выходцами из криминальной среды, что их беда, а не вина. Жизнь в резервации не оставляла возможности учиться. Тут бы выжить.
Пелтиеру еще повезло. Он учился в специальной школе, которую содержало Бюро по делам индейцев. А переехав из резервации в Сиэтл, он сперва содержал автомастерскую, в которую набирал освободившихся из тюрем индейцев. На другую работу их не брали.
Леонард Пелтиер (фото: Kevin McKiernan/ZUMA/Global Look Press)
Тут надо сказать, что ФБР и ЦРУ рассматривали тогда и рассматривают до сих пор индейское движение как серьезную террористическую угрозу. Это только для нас индейцы – благородные рыцари с томагавками из романов. Еще до 11 сентября американские спецслужбы всерьез разрабатывали сценарии, в которых именно индейцы могут быть проводниками иностранного (!) терроризма на территории США. И в первую очередь исламского, хотя дело тут не в идеологии или религии (индейцев-мусульман не существует), а в степени радикализации индейского движения. А в 1970-х годах некоторые отряды ДАИ вели себя хуже, чем пресловутые «Черные пантеры», о которых ниже. «Отряды» – это именно вооруженные группы, сформированные по племенному признаку как бы для охраны резерваций (типа «Защитники народа Оглала»). К слову, в некоторые резервации и сейчас специальная «индейская полиция» в составе ФБР предпочитает не соваться.
Кроме этого, ДАИ жестко враждовало с вождями некоторых племен, в первую очередь чероки и сиу. Активисты обвиняли их в «соглашательстве» с американскими властями. Дело в том, что главным политическим пунктом программы ДАИ был пересмотр грабительских соглашений XIX века между вождями племен и Вашингтоном, по которому индейцы лишались своих земель. Ну или как минимум выполнение тех пунктов этих соглашений, которые были выгодны индейцам. Вождей же всё в основном устраивало, поскольку верхушка племен получала доходы от казино и прочие преференции, тогда как масса индейцев жила в ужасающих условиях. Да и сейчас не многим лучше.
Дальше круче. 8 марта 1973 года активисты провозгласили независимость народа Оглала-сиу и заявили о выходе из договоров с Вашингтоном и вообще из состава США. Главой «независимой страны Оглала» формально стал 80-летний вождь и шаман Фрэнк Глупый Ворон, который демонстративно говорил только на языке лакота и делал вид, что не понимает по-английски. По факту же командовали «восстанием в Вундед-Ни» лидеры ДАИ, в первую очередь известный радикал Рассел Минс, уже неоднократно устраивавший стычки с полицией и даже захватывавший в Вашингтоне здание Бюро по делам индейцев.
Федеральное правительство пришло в себя не сразу. К Вундед-Ни стянули полицию, ФБР и даже войска с бронетранспортерами. Началась планомерная осада «государства Оглала», целью которой было заморить мятежников голодом. В Вундед-Ни не пропускали даже медикаменты, в результате чего умерла беременная индианка-чероки. Начались перестрелки. Погибли два индейца и почти два десятка было ранено. Полицейские потеряли двух человек ранеными. Сегодня принято считать, что мятеж в Вундед-Ни изначально был лишь демонстративной акцией, но перерос в 71-дневные бои. Это самый долгий конфликт на территории США со времен Гражданской войны. Его даже называют «новыми индейскими войнами», ну а сам факт провозглашения независимости и вовсе беспрецедентен.
В конце концов индейцы при многочисленных посредниках согласились сдаться и освободить Вундед-Ни, но часть ушла в подполье. Но эта история создала напряжение вокруг всех резерваций Дакоты. Началось что-то вроде вялотекущей гражданской войны.
Леонард Пелтиер был задержан в Канаде и на основании показаний некой Миртл Бедный Медведь выдан в США. Эта Миртл утверждала, что она была девушкой Пелтиера и лично видела, как он казнил сотрудников ФБР. Впоследствии выяснилось, что она даже не была с Пелтиером знакома, а ФБР могло запугать ее, показав фотографию отрубленных кистей рук индейской активистки Анны Мэй Эквош, труп которой примерно в это же время был найден в резервации Пайн Ридж. К слову, сейчас господствует версия, что Эквош была осведомительницей ФБР и ее, скорее всего, убили сами индейцы из ДАИ. В те времена такие были нравы, и ФБР мало чем брезговало.
В 1977 году в Фарго Леонард Пелтиер был приговорен к двум пожизненным срокам. По одному за каждого агента ФБР. Бюро скрыло от суда данные баллистической экспертизы, которая не дает однозначного утверждения, что пули были выпущены из винтовки Пелтиера. Еще два индейца были оправданы.
Летом 1979 года Пелтиер вместе с двумя сокамерниками бежит из федеральной тюрьмы Ломпок. Одного из беглецов пристрелили тут же с вышки охраны, второго поймали через 90 минут, только Пелтиер (индеец все-таки) скрывался три дня и был пойман по звонку фермера, у которого он пытался украсть кукурузу с поля.
На защиту Пелтиера встала вся мировая общественность, включая Нельсона Манделу, Далай Ламу, парламенты ряда европейских стран. Ну и, конечно, Советский Союз.
ФБР, кстати, отреагировало на это неадекватно. Дело в том, что активисты ДАИ, а также примкнувшие к ним белые леваки, активно показывали в резервациях в передвижных кинотеатрах в рамках народного просвещения гэдээровский истерн «Сыновья Большой Медведицы» с Гойко Митичем в роли индейского вождя дакота, борющегося против колонизаторов. Якобы этот фильм и спровоцировал восстание в Вундед-Ни. Всё это было объявлено «провокацией КГБ и Штази», а Гойко Митичу на некоторое время запретили въезд в США. Это, конечно, больше легенда, чем правда. События в Вундед-Ни были спровоцированы сугубо местными причинами, а не Гойко Митичем, но осадок остался.
Основная проблема дела Пелтиера в США – это очевидные проблемы с доказательной базой обвинения. Причем ФБР создало их себе само, а теперь дать задний ход уже никто не может. Пелтиеру раз за разом отказывают в условно-досрочном освобождении, и в следующий раз он может подать прошение только в 2034 году. И неизвестно, доживет ли он до этого.
Черная пантера
А вот Анджела Дэвис была популярна в основном у взрослой части советского народа. Обаятельная, жизнерадостная негритянка с удивительной для СССР прической была привлекательна сама по себе. А агрессивная пропаганда, ее частые приезды в Союз и вовсе сделали ее фигурой культовой. Лозунг «Свободу Анджеле Дэвис!» звучал из каждого утюга даже тогда, когда она уже вышла из заключения. Это уже не говоря о прическе «под Анджелу Дэвис», которую делали себе советские женщины, прибегая к удивительным ухищрениям. И, конечно же, никому и дела не было, каких политических взглядов она придерживается и за что там ее пытались посадить в тюрьму.
Анджела Дэвис (фото: Klaus Rose/Imago/Global Look Press)
А она была леваком, и ее изначальные политические взгляды совсем не походили на каноническую версию марксизма-ленинизма. Заразилась она этим еще в школе, благодаря дружбе с дочкой Герберта Аптекера, известного американского философа-марксиста еврейского происхождения. Она училась у Маркузе и в начале 1960-х переехала в ФРГ, где жила в лофте в компании таких же студентов-леваков (марихуана, разговоры о социализме, групповой секс). Западная Германия тогда была охвачена студенческими движениями троцкистского и маоистского толка, а также наводнена разнообразными радикалами. Дэвис входила в группу, в которой также состояла и Ульрика Майнхоф, одна из основательниц «Фракции Красной Армии» (группа Баадер-Майнхоф), террористка, радикалка и убийца. Насколько Дэвис была близка с ФКА до сих пор точно не установлено, но Штази должно было быть в курсе.
Вернувшись в Штаты, Дэвис устраивается преподавателем социальных наук в Калифорнийский университет, но ее увольняют оттуда за принадлежность к Коммунистической партии США по личному распоряжению губернатора Калифорнии Рональда Рейгана (привет сторонникам американской университетской независимости). Она становится общественным адвокатом и защищает афроамериканских активистов, большинство из которых на поверку оказываются малолетними уголовниками.
В тюрьме Сан-Квентин она знакомится с Джорджем Джексоном – бандитом-рецидивистом, который в тюрьме стал активистом «Черных пантер». Это экстремистское движение, боровшееся за права чернокожих террористическими методами. Очень часто «пантерами» становились именно в тюрьмах, в качестве противовеса банде белых заключенных – «Арийскому братству». Братья Джордж и 17-летний Джонатан Джексоны как раз и были основателями одной из крупнейших «черных» тюремных банд, действующих в пенитенциарной системе США до сих пор – «Черная партизанская семья». А «национально-освободительная» расовая риторика была обычно прикрытием. Выходя на свободу, большинство «пантер» возвращались к обычному образу жизни: наркоторговле и грабежам. Были, конечно, и идейные борцы, и продвинутые вожди, но их было меньшинство.
Освещал эти события корреспондент «Правды» Борис Стрельников. Называлась статья в главной партийной газете СССР «Случай в Сан-Рафаеле» (по месту происшествия). Именно ветеран советской журналистики Стрельников положил начало культу Анджелы Дэвис. В 1990-х годах в России стал знаменит его сын Василий – «официальный голос» российского MTV и ряда телеканалов. Он говорил по-английски с фантастическим американским акцентом, что придавало его речи некое очарование.
Некоторое время Анджела Дэвис скрывалась, но была арестована в Нью-Йорке. Ее опознала портье гостиницы. Учитывая тяжесть обвинения и политическую подоплеку, ее некоторое время держали в изоляции, но после протестов общественности все-таки перевели в общую камеру. Затем ее выпустили под залог в более чем 100 тысяч долларов – очень крупная на тот момент сумма.
Эта история полна удивительных людей.
Изначально залог за Дэвис хотела заплатить джазовая певица Арета Франклин. Но в итоге залог за Дэвис внес абсолютно белый калифорнийский фермер Роджер Макафи. У него тогда было 84 коровы. 15-летним подростком он путешествовал на мотоцикле по Европе. Потом поехал в Израиль, чтобы пойти по стопам Христа. Будучи католиком, прижился в кибуце, прочел там «Капитал» Маркса и стал коммунистом. В 1981 году он, уже будучи владельцем двух десятков ферм в Калифорнии и Мексике, посетил СССР, где ему пообещали инвестировать в его фермы 20 миллионов долларов. Видимо, как компенсацию за помощь Анджеле Дэвис. Сейчас его сын Марк владеет Organic Pastures Dairy – крупнейшей в США фирмой по производству непастеризованного молока.
Кстати, единственный выживший в «случае в Сан-Рафаеле» и шедший с Анджелой по тому делу, но в раздельных заседаниях суда, Ратчелл Маджи пытался встать на тропу войны против «белого государства». Он и его защита доказывали, что он – раб, незаконно удерживаемый и лишенный гражданских прав, а потому имел право на «вооруженный побег из рабства». В результате он получил пожизненное. К настоящему времени он сидит уже более 50 лет. А с учетом предыдущих отсидок так и все 55 (за убийство полицейского и вооруженный грабёж).
Впоследствии Анджела Дэвис порвала с Коммунистической партией США из-за ее (партии) поддержки ГКЧП. Ее взгляды с 1991 года начали дрейфовать с сторону совсем уж крайнего левачества, с которого она и начинала. Теперь она борец за права ЛГБТ и всех остальных меньшинств, женщин и заключенных. Вполне себе типичная современная повестка дня, только с радикально социалистическим уклоном. Официальная ее должность на данный момент: профессор истории развития разума и феминистских исследований Калифорнийского университета. Что бы это ни значило.
Другое дело, что эта троица действительно приобрела в Советском Союзе особую популярность. Возможно, за отсутствием других аналогичных примеров. Судьбы этих людей где-то яркие, где-то трагичные все-таки неординарны – и будут еще долго привлекать к себе внимание.
Две пантеры шили к делу что это
Веня лепень одел и расплавился весь.(Вениамин надел пиджак и сильно вспотел, глядя на эту красавицу.)
Пальцы веером( кистевой жест, выставив вперёд указательный палец и мизинец, в то время как остальные его пальцы были прижаты к ладони)
«Здрасьте, гражданка!
Вам наверно еще не сказали, что здесь
Сейф лохматый ваш вскроют как в банке».( Скорее всего, вас забыли предупредить о том, что здесь, у нас, с вами могут случиться немыслимые вещи. То есть, все что угодно, вплоть до изнасилования». )
Завтра авторитет просит в гости в Москву,
Есть дела, да малина подсела.
С ихней квалификацией только в тюрьму,(приглашают посетить Москву, в связи с тем, что там намечается ответственная работа, но местное преступное сообщество пристрастилось к наркотикам, поэтому их уровень подготовки очень низок, что может закончиться для них разве что тюремным заключением.)
А тверским, мол, не в кипеше дело.( А мы, мол, тверские, выполним задание без всякой паники.)
Надо людям помочь, собрались на гастроль,
Взяли вместе с мешками карету.(Хорошо понимая, что оказать помощь соседям наша прямая обязанность, мы оперативно выехали к месту роботы, где без всяких осложнений завладели содержимым банковского автомобиля, перевозившего мешки с валютой. )
А делить стали филки, заныла мозоль,
Я за Веню был с авторитетом.(Когда же пришло время дележа изъятых нами денежных знаков, мне стало как-то нехорошо, и я предъявил претензии касательно убийства Вениамина руководителю криминального сообщества.)
«Я всю долю свою оставляю в общак,
Мне не надо не много, не мало.
Дай красючку свою, попахать с ней ништяк,
Ту, что Веню в Твери рассчитала!»(«Всю причит
Онлайн чтение книги Тарзан и его звери
IV. ШИТА
Он свил также длинную веревку из сухой травы, наподобие той, которой он много лет тому назад дразнил злого Тублата и которая впоследствии сделалась в ловких руках мальчика-обезьяны замечательным арканом.
Он смастерил также ножны и рукоятку для своего охотничьего ножа и колчан для стрел, а из кожи Бары вырезал себе кушак и передник на бедра.
Затем Тарзан отправился на исследование незнакомой местности. Он определил сразу, что это не был родной ему западный берег Африки, так как в этой местности солнце вставало со стороны моря.
Но это не мог быть и восточный берег Африки, так как он был убежден, что «Кинкэд» не проходил через Средиземное море, Суэцкий канал и Красное море, а для того, чтобы обогнуть мыс Доброй Надежды потребовалось бы значительно больше времени. И он тщетно терялся в догадках, куда его закинула судьба?
Ему приходило в голову, что пароход пересек Атлантический океан и высадил его на каком-нибудь диком берегу Южной Америки; но присутствие льва с несомненностью доказывало, что это не так.
Одиноко бродя по джунглям, вдоль побережья, Тарзан чувствовал сильное желание иметь около себя какое-нибудь живое существо и начинал жалеть, что не остался в стаде обезьян. Ему не пришлось их больше видеть после той первой встречи, когда он победил Молака.
Теперь он почти совершенно стал прежним Тарзаном и, хотя сознавал, как мало общего между ним и большими антропоидами, все же он предпочел бы их общество полному одиночеству.
Во время своих скитаний он питался попадавшимися ему плодами и крупными насекомыми, которых он находил в трухлявых, гниющих деревьях. Насекомые казались ему таким же лакомым блюдом, как и в счастливое время его детства.
Когда он прошел милю или две, его ноздри уловили отчетливый запах пантеры Шиты, доносившийся к нему поверху. Тарзан особенно обрадовался встрече с Шитой. Он намеревался добыть у нее не только крепкую жилу для тетивы своего лука, но и красивую пятнистую шкуру, чтобы смастерить себе новый колчан и передник.
Перед этим Тарзан шел спокойно и беззаботно; теперь он пригнулся к земле и стал красться ползком, чутко прислушиваясь к малейшему шороху. Легко и неслышно скользил он сквозь чащу леса, выслеживая дикую кошку. Теперь он был, несмотря на человеческое происхождение, такой же дикий и свирепый зверь, как и тот, за которым он охотился.
Приблизившись к Шите, он сразу заметил, что пантера, со своей стороны, тоже кого-то выслеживает, и в тот же момент порыв ветра донес до его ноздрей запах больших обезьян.
Подкравшись совсем близко к обезьянам, пантера вспрыгнула на дерево; Тарзан подошел еще ближе и увидел племя Акута, расположившееся на небольшой лужайке. Некоторые из обезьян дремали, прислонившись к пням, другие бродили около поваленных деревьев, обдирая их кору и лакомясь вкусными гусеницами и жуками.
Сам Акут был всего в нескольких шагах от Шиты.
Большая кошка лежала, пригнувшись, на толстом суке, скрытая от глаз обезьяны густой листвой. Она терпеливо выжидала, когда антропоид приблизится к ней на расстояние ее прыжка.
При этом ужасном звуке Акут поднял голову и увидел падающую прямо на него пантеру, а на спине ее белую обезьяну, ту самую, которая победила его у залива несколько дней назад.
Зубы человека-обезьяны вонзились Шите в горло; его правая рука обвила могучую шею зверя, левая наносила каменным ножом сильные удары в бок, под левое плечо.
Акут с быстротой молнии отскочил в сторону, чтобы не очутиться под борющимися, и в ту же секунду они шумно упали на землю у его ног. Шита оглашала лес диким ревом и визгом, но белая обезьяна неумолимо добивала свою жертву.
Тогда человек-обезьяна вскочил на тело убитого врага, и поднял голову; снова пронесся по джунглям его дикий победный крик.
Акут и другие обезьяны стояли пораженные, глядя то на мертвое тело Шиты, то на гибкую фигуру человека, который ее победил в смертельном поединке.
Тарзан заговорил первый. Он спас жизнь Акута с определенной целью и, зная, как ограничены умственные способности у обезьян, счел нужным объяснить им свою мысль.
– Я – Тарзан из обезьяньего племени, – сказал он, – я великий охотник, могучий боец. В бою с Акутом я подарил ему жизнь, хотя и мог отнять ее и сделаться царем. Теперь я спас Акута от смерти, от когтей кровожадной Шиты. Тарзан – друг племени Акута: если Акут или кто-либо другой из его племени будет в опасности, пусть позовет Тарзана вот таким криком!
И Тарзан издал пронзительный звук, которым племя Керчака при приближении опасности созывало своих членов.
– И если вы услышите, что так кричит где-либо Тарзан, – продолжал он, – вспомните, что он для вас сделал, и стремглав спешите ему на помощь. Сделаете ли вы, как говорит Тарзан?
– Хух! – ответил Акут и остальные самцы его племени подтвердили обещание единодушным «хух!».
Затем, как будто ничего и не случилось, они спокойно вернулись к своим ленивым занятиям на лужайке, и к ним присоединился Джон Клейтон, лорд Грейсток.
Он скоро заметил, что Акут все время старался держаться около него и какое-то новое странное выражение появлялось в маленьких глазках самца, когда он взглядывал на Тарзана. И один раз Акут сделал то, чего Тарзану не приходилось ни разу наблюдать за всю свою жизнь среди обезьян: он нашел особенно вкусное насекомое и передал его Тарзану.
Позднее, в часы, когда стадо охотилось, в гуще коричневых волосатых тел всегда выделялось светлым пятном гладкое и чистое тело Тарзана. Он шел с ними бок о бок и прикасался своим атласным телом к грубой щетине своих новых друзей; мало-помалу его присутствие сделалось для них чем-то обычным, и они стали смотреть на него, как на члена своего племени.
Если он случайно слишком близко подходил к самке, державшей детеныша, она оскаливала клыки и рычала на него. Рычал также, выражая свое неудовольствие, и молодой забияка самец, в особенности, если Тарзан приближался к нему, когда тот был занят едой. Но так же они рычали в подобных случаях и на других обезьян своего стада; и Тарзана это нисколько не обижало. Он быстро отскакивал в сторону от самки-матери, встревоженной за своего малыша, и сам рычал на ретивых молодых обезьян, оскаливая зубы не хуже их. Но в то же время, он чувствовал себя в полной безопасности среди этих могучих и свирепых предков первобытного человека.
Быстро свыкался он с образом жизни своей ранней юности и чувствовал себя в обществе обезьян так, как будто никогда и не знал общества себе подобных.
Пять или шесть дней он бродил по джунглям со своими новыми друзьями, отчасти, чтобы не чувствовать так остро своего одиночества, но главным образом для того, чтобы обезьяны окончательно свыклись с его обществом и хорошенько его запомнили. Это требовало немало времени, так как у обезьян память в большинстве случаев очень короткая.
Из опыта прежней жизни Тарзан хорошо знал, какую пользу сумеет ему принести племя могучих и страшных зверей в минуту опасности.
Убедившись, что его образ достаточно запечатлелся в их памяти, он решил на время отделиться от стада, чтобы продолжать исследование местности. Однажды рано утром он отправился в путь, держась недалеко от берега по направлению к северу. Целый день он двигался вперед высоко над землей, перепрыгивая с дерева на дерево, и только с наступлением сумерек отыскал удобное дупло, где и устроился на ночь.
На следующее утро, когда взошло солнце, он с удивлением увидел, что оно встает из-за моря не прямо перед ним, как это было во все предыдущие дни, а с правой стороны. Из этого он заключил, что береговая линия сильно свернула к западу. Весь следующий день он продолжал свое путешествие вдоль побережья и к вечеру заметил, что солнце закатилось как раз против берега. Результаты исследования были теперь для него ясны: он находился не на африканском материке, а на острове. Он выяснил также и то, что на острове нет никаких признаков присутствия человека.
Обо всем этом он мог бы догадаться уже в первый день из записки Рокова; ведь в том и заключалась ужасная месть его жестокого врага, чтобы оставить Тарзана на всю жизнь на необитаемом острове…
Тарзан продолжал припоминать детали этого дьявольского плана мести: сам Роков, без сомнения, отправился к африканскому берегу, чтобы отдать маленького Джека на воспитание диким кровожадным людоедам…
Тарзан весь содрогнулся при мысли о тех ужасных мучениях, которые ожидали его нежного мальчика. Даже в самом лучшем случае, если бы он попал к дикарям, наделенным чувством человечности, и если бы они привязались к маленькому, беспомощному существу, даже и тогда его жизнь была бы далеко не сладкой. Тарзан был достаточно хорошо знаком с условиями жизни африканских дикарей: это была сплошная цепь жестоких лишений и опасностей, постоянной угрозы смерти и бесконечных страданий. И, увы, в этих суровых условиях борьбы за существование именно те из дикарей, которые отличались мягкостью и человечностью и способны были испытывать чувство жалости при виде чужих страданий, именно они, как наименее приспособленные, терпели больше всего невзгод.
А какая ужасная судьба ожидает ребенка, когда он станет взрослым. Ведь те инстинкты и склонности, которые воспитает в нем жизнь среди каннибалов, навсегда вырвут у него возможность общения с культурными людьми.
Людоед! Его маленький сын превратится в людоеда! Эта страшная мысль стальным буравом сверлила мозг Тарзана.
Подпиленные зубы, изуродованный, сплющенный нос, лицо, изрезанное безобразной татуировкой! Несчастный отец переходил от глубокого отчаяния к взрывам бессильной ярости. О, если бы он мог почувствовать шею Рокова в своих цепких пальцах!
А Джэн? Как она должна терзаться, бедняжка, от неизвестности и тревоги. Тарзану казалось, что она была даже еще в худшем положении, чем он; ведь он может быть спокоен, что, по крайней мере, одно из любимых им существ находится в безопасности у себя дома; а она теперь томится в полном одиночестве, не имея ни малейшего представления, где ее сын и муж.
Это было поистине счастьем для лорда Грейстока, что он не знал ничего о судьбе своей жены, участь которой была не легче, чем у него. Знай он это, он впал бы в такую глубину безысходного отчаяния, что нравственные мучения парализовали бы совершенно его энергию, и он недолго мог бы бороться за свое безрадостное существование.
Углубленный в эти мрачные мысли, Тарзан медленно продвигался в джунглях.
Внезапно его ухо уловило какой-то странный звук, как бы царапанья когтей о дерево. Что бы это могло быть?
Осторожно ступая, двинулся он в направлении, откуда послышался звук, и вскоре открыл его причину: огромная пантера, великолепного золотистого цвета, как-то странно билась у упавшего дерева.
При приближении Тарзана она обернулась и, оскалив зубы, грозно заворчала. Тарзан увидел, что она не могла выбраться из-под дерева; большой сук придавил ей обе лапы.
Это так легко – оборвать жизнь несчастного животного в расцвете сил и красоты… Это была бы холодная, бездушная жестокость в отношении отважного хищника, попавшего в беду.
У Тарзана возникло острое желание поступить так, как он поступил бы, если бы стоял перед человеком, а именно: вернуть пантере жизнь и свободу. Он обошел вокруг дерева на почтительном расстоянии от хищника, держа свой лук наготове. Позвоночник был несомненно цел, передние лапы крепко ущемлены, так что животное не могло ими шевельнуть, но возможно, что и они не были сломаны.
Тарзан положил стрелу обратно в колчан, перекинул лук через плечо и подошел ближе; он начал мурлыкать, как мурлыкают кошки, когда они чем-нибудь довольны. Это было самое приветливое обращение, которое Тарзан мог произнести на языке Шиты.
Пантера тотчас же перестала ворчать и с каким-то странным выражением глубоких зеленых глаз посмотрела на человека-обезьяну, как бы прося помочь ей. Чтобы приподнять громадное дерево, нужно было подойти вплотную к пантере, сильно рискуя попасть в ее опасные объятия. Но Тарзану из племени обезьян чувство страха не было знакомо.
Без колебания подошел он к груде переплетенных сучьев, продолжая дружески мурлыкать. Шита повернула голову к Тарзану, продолжая смотреть в глаза умоляющим взором. Время от времени она, впрочем, оскаливала беззвучно свои страшные клыки, но скорее для предостережения, чем для угрозы.
Медленно напрягал Тарзан свои могучие мышцы, и громадное дерево с переплетающимися ветвями постепенно приподнималось над землей. Почувствовав, что тяжесть, давившая на лапы, ослабевает, пантера отползла в сторону. Тарзан опустил дерево на землю и, освободившись из сети ветвей, встал во весь рост, сжимая рукоятку ножа.
Человек и пантера стояли друг против друга, и каждый ожидал, что сделает сейчас другой.
Тарзан хорошо знал, что, освобождая хищника джунглей, он не на шутку рисковал жизнью, его нисколько не удивило бы, если бы громадная кошка, получив свободу, бросилась на него. Ведь она, наверное, была голодна.
Но этого не случилось. Пантера остановилась в нескольких шагах от дерева и спокойно следила за движениями человека.
Тарзан, стоя неподвижно в трех шагах от Шиты, решил, что в случае опасности он прыгнет на ветви ближайшего дерева. Это будет для него спасением, так как леопарды не умеют лазить на деревья так высоко, как умел человек-обезьяна. Но какой-то дух удальства заставил его подойти ближе к пантере; Тарзан словно желал убедиться, способен ли зверь на проявление черной неблагодарности по отношению к своему спасителю.
Когда человек приблизился, Шита осторожно и молчаливо отошла в сторону; Тарзан не остановился; он прошел мимо пантеры, едва не коснувшись ее влажной морды, а затем, не оборачиваясь, зашагал и дальше. Пантера одну минуту смотрела ему вслед, как будто о чем-то раздумывая, а затем медленно поплелась за ним, как собака, идущая по следам своего хозяина.
Шагая по лесу, Тарзан слышал, что пантера следит за ним, но не мог решить, с дружескими ли намерениями, или с враждебными. Он представлял себе, что пантера не хочет упустить лакомого куска и выслеживает добычу, чтобы наброситься на нее, как только почувствует в себе силы. Но вскоре он убедился, что это предположение неверно.
Уже смеркалось. Тарзан почувствовал голод. Он спрятался в густых ветвях дерева, держа наготове аркан. Шиты он не видел нигде поблизости: по-видимому, она спряталась в зарослях, когда увидела, что он остановился.
Тарзану не пришлось долго ждать; через полчаса петля затянулась на шее проходившей под деревом лани; он быстро принялся сдирать шкуру с помощью своего ножа, а затем, вспомнив о своем четвероногом спутнике, решил подозвать его, чтобы разделить с ним трапезу. Он принялся мурлыкать так же, как он это делал утром, когда хотел успокоить опасения зверя, но немного громче и внушительнее.
Он не раз слышал, что именно подобное мурлыканье издают пантеры, охотящиеся парами, когда одна из них поймает добычу и хочет подозвать свою подругу. В ответ на призыв Тарзана раздался треск в кустах и из зарослей показалось гибкое золотистое туловище странного спутника Тарзана.
Заметив убитую лань, пантера на минуту остановилась, раздувая ноздри и втягивая аппетитный запах свежей крови; затем, издав пронзительный визг, она побежала рысцой на зов человека, и оба, расположившись рядом на траве, принялись насыщаться свежим мясом.
После совместного ужина Шита совсем привыкла к человеку и следовала за ним по пятам.
Несколько дней бродила эта странная пара в джунглях. Когда одному из них удавалось поймать добычу, он подзывал другого, чтобы разделить ее с ним; охотясь таким образом, они доставляли себе обильную пищу.
Однажды после удачной охоты новые друзья расположились под деревом и закусывали мясом вепря; острый запах крови привлек внимание льва Нумы. Неслышно подкравшись, он внезапно выскочил из чащи переплетающихся лиан и с яростным ревом бросился вперед, чтобы, пользуясь правом царя зверей, отогнать своих слабых подданных от вкусной добычи. Увидев раздраженного льва, Шита прыгнула в кусты, а Тарзан проворно вскарабкался на дерево. Нума медленно принялся раздирать когтями добычу и проглатывать ее огромными кусками; а в это время человек-обезьяна устроился на ветке, свешивавшейся над пирующим львом, и спокойно разворачивал свой аркан.
Выбрав момент, он ловко накинул петлю на шею Нумы. Затем, затянув ее резким движением, поднял барахтавшегося льва кверху так, что только задние ноги животного касались земли. В то же время он не переставал звать Шиту.
Быстро прикрутив веревку к крепкому суку, он спрыгнул на землю и со своим ножом набросился на пойманного льва с одной стороны, в то время, как прибежавшая на зов пантера кинулась на него с другой.
И тогда победный клич человека-обезьяны слился с торжествующим ревом пантеры в один могучий крик, громовыми раскатами пронесшийся по джунглям.
Когда последнее эхо этого крика замирало в воздухе, к берегам необитаемого острова причаливали на длинной пироге два десятка чернокожих.