город чевенгур на золотом песке что означает
Город чевенгур на золотом песке что означает
Инвестиционный советник и колумнист Forbes Джон Маркман рассказал в своей колонке о том, почему вряд ли стоит связываться с венесуэльским коином и что стоит выбрать вместо него.
Фиатные криптовалюты постепенно становятся реальностью. И их концепция столь же неуклюжа, сколь и название.
На этой неделе президент США Дональд Трамп запретил сделки с венесуэльской криптовалютой El Petro, привязанной к стоимости нефти.
El Petro красноречиво свидетельствует о том, что происходит с финансами Венесуэлы. Ее появление также выглядит как предупреждение для криптовалютных спекулянтов.
Правила меняются, и покупателям следует быть осторожными.
В финансовом отношении происходящее в Венесуэле — это катастрофа. В августе прошлого года правительство США ввело экономические санкции. Южноамериканской стране было запрещено занимать деньги у американских кредиторов. Казначейство также запретило торговлю суверенными облигациями Венесуэлы и облигациями государственных компаний, таких как Petróleos de Venezuela SA.
Лишившись возможности привлекать капитал и обслуживать растущий государственный долг, Венесуэла увидела, что стоимость всех товаров и услуг стремительно выходит из-под контроля.
В 2017 году инфляция составила 2616%. Повсеместная нехватка продовольствия и медикаментов, черные рынки и преступность стали частью повседневной жизни.
Однако президент Венесуэлы Николас Мадуро обещает, что с El Petro начнется новая эра.
В феврале представители Венесуэлы заявляли, что первый блок из 100 мл токенов El Petro станет доступен с 20 февраля по 19 марта. Это сделало бы El Petro первой в мире «фиатной криптовалютой».
По словам Мадуро, в первый же день предварительной продажи удалось привлечь 735 млн долларов, а стоимость всего выпуска может достигать 6 млрд долларов. Он также заявил, что El Petro может «потеснить Супермена» (т.е. биткоин).
Криптовалюта основана на блокчейне Ethereum, и у нее есть множество черт, благодаря которым некоторые ICO имели успех у спекулянтов.
Теоретически, она транспарентна и должна работать без препятствий. Однако на практике ей не хватает децентрализации. Криптовалюты привлекательны именно тем, что они находятся вне централизованного контроля.
El Petro — это просто вариант боливара, обесценившейся бумажной валюты Венесуэлы.
Есть также неприятный вопрос с американскими санкциями. Учитывая поддержку со стороны правительства и предложение государственных активов в качестве обеспечения, El Petro выглядит очень похожей на предложение облигаций. И таким образом, покупатели El Petro могут нарушить санкции.
Россия, также являющаяся объектом санкций США, разрабатывает еще одну фиатную криптовалюту, крипторубль.
Как сообщила в январе Financial Times, экономический советник Владимира Путина Сергей Глазьев заявил на заседании правительства, что криптовалюта позволит Кремлю «вести расчеты с контрагентами по всему миру без учета санкций».
Политика — сложная вещь. Но в действительности страны более пристально изучают возможность внедрения криптовалют.
Брайан Белендорф, исполнительный директор Hyperledger, платформы с открытым исходным кодом, сказал изданию Computer World, что многие страны прилагают большие усилия для внедрения национальных цифровых токенов. Их привлекает более простое администрирование и возможность сократить расходы.
Такие токены могут быть привязаны к базовой национальной валюте или к стоимости товара.
Например, Royal Mint Gold — это криптовалюта, обеспеченная золотом, ее поддерживает Королевский монетный двор Великобритании. Народный банк Китая опубликовал документ, в котором подробно описывается, как криптовалюта будет способствовать потребительским сделкам и поможет стабилизировать юань.
Банк Японии и Европейский центральный банк ведут совместный научно-исследовательский проект, посвященный фиатным криптовалютам.
В проекте Ubin участвуют ведущие американские и швейцарские банки и валютное управление Сингапура. Его задача — создать стабильную национальную фиатную криптовалюту.
Участие властей важно, так как это означает, что существует конкуренция.
Хотя эти новые монеты не совсем то же самое, что El Petro, это не имеет значения. У эмитентов есть возможность опутать существующую криптовалютную культуру удушающими правилами.
Я призывал людей, заинтересованных в криптовалютах, запастись терпением. По моему мнению, в долгосрочной перспективе большинство криптовалют исчезнут. У них нет прецедента. Они не могут пройти проверку на проверку, и это происходит по мере изменения правил.
Однако некоторые криптовалюты обязательно выживут. В отличие от фиатных валют, их преимущество — в децентрализации и ограниченном предложении. Именно это придает им ценность, и с этой точки зрения они все еще недооценены.
На данный момент я бы рекомендовал сосредоточиться на бумагах компаний, которые связаны с этой многообещающей индустрией, как, например, Nvidia (NASDAQ: NVDA), которая поставляет оборудование для майнинга.
Я также рекомендую рассмотреть возможность покупки бумаг Microsoft (NASDAQ: MSFT) и Accenture (FWB: CSA), двух компаний, разрабатывающих крупномасштабные решения на блокчейне. Первая выпускает облачные серверные решения, а вторая стала ведущим консультантом для блокчейн-компаний, что обещает принести ей сотни миллиардов долларов выручки. Так что, по моему мнению, El Petro пока стоит оставаться в Ориноко.
«Чевенгур» Платонова: коммунизм – это конец света
Единственный роман Андрея Платонова — хардкорное чтиво, описывающее брутальный хаос в молодой Советской России и в головах ее граждан.
Советовать читать Андрея Платонова для развлечения довольно странно. Примерно как рекомендовать в качестве варианта отпуска недельный поход через глухую тайгу – досуг достойный, но явно не для всех и требующий специальной подготовки. Зато фанаты экстрима и выживания будут в восторге.
Проза Платонова — именно такой литературный экстрим. Читая его, чувствуешь, действительно чувствуешь, будто проламываешься сквозь дремучий лес: спотыкаешься о вековые корни, ветки хлещут по лицу, идти тяжело — хочется все бросить и упасть. Но как-то бредешь дальше, на упрямстве и желании дойти.
«Чевенгур» в этом плане – самое тяжелое испытание. Этот довольно длинный роман — единственный законченный у Платонова. Есть много рассказов, несколько повестей, из которых самая знаменитая – «Котлован», включенный в школьную программу, но «Чевенгур» стоит особняком. Несмотря на то, что это далеко не самое позднее из произведений Платонова (написан в 1928 г., когда автору не было и тридцати), пожалуй, именно «Чевенгур» — квинтэссенция его творчества. Он очень страшный, мрачный, абсурдный, местами смешной и откровенно нелепый, и полностью посвящен строительству коммунизма. Но в таком виде, что у Маркса и Ленина глаза бы на лоб полезли.
Как и о чем пишет Платонов?
Нельзя говорить о «Чевенгуре», да и о любой книге Платонова, без упоминания его манеры письма. Она, мягко говоря, странная: этот автор изобрел свой собственный, совершенно невыносимый и при этом очень яркий стиль. Каждая фраза у Платонова искорежена, перенасыщена повторами, усилениями, бюрократизмами и ломает кости привычному русскому языку. Иногда читать очень тяжело:
«По наущению Чепурного Прокофий дал труду специальное толкование, где труд раз навсегда объявлялся пережитком жадности и эксплуатационно-животным сладострастием, потому что труд способствует происхождению имущества, а имущество – угнетению; но само солнце отпускает людям на жизнь вполне достаточные нормальные пайки, и всякое их увеличение – за счет нарочной людской работы – идет в костер классовой войны, ибо создаются лишние вредные предметы».
А иногда, наоборот, его тяжелая манера позволяет воплотить на бумаге тонкие, пронзительные чувства, охватывающие героев, ярче, чем конвенциональный литературный язык:
«Он выглядывал в окно за прохожим и воображал о нем, что мог. Прохожий скрывался в глуши тьмы, шурша на ходу тротуарными камешками, еще более безымянными, чем он сам. Дальние собаки лаяли страшно и гулко, а с неба изредка падали усталые звезды. Может быть, в самой гуще ночи, среди прохладного ровного поля шли сейчас куда-нибудь странники, и в них тоже, как и в Саше, тишина и погибающие звезды превращались в настроение личной жизни».
Такой шероховатый, нарочито неправильный стиль Платонов использовал осознанно – его миссия заключалась в описании доселе небывалых, невероятных событий, творившихся в России сто лет назад: к власти пришли странные люди, провозгласившие движение к невероятному счастью, и, с руками по локоть в крови, молодые советские граждане строили свой коммунизм, как умели. Пушкинским языком про такое не напишешь.
И все-таки, про что «Чевенгур»?
Это длинный роман, который охватывает примерно десяток лет: до и после революции 1917 г., героев в нем до черта, они появляются и исчезают довольно неожиданно (некоторые всплывают вновь, но не все), что создает ощущение полного хаоса. Но если попытаться как-то систематизировать суть романа, получится примерно так:
Чевенгур – вымышленный город где-то в степях, где, пока остальная Россия потихоньку выходила из хаоса Гражданской войны, а большевики в Москве понимали, что мировой революции пока не выйдет, и провозглашали нэп, решили своим умом учредить коммунизм — вот так, легко и просто, без всяких теорий, которые крестьяне все равно не понимали.
Для этого в Чевенгуре быстро перебили всех богатых («буржуев» и «полубуржуев»), запретили любой труд и производство, а работать вместо всех поставили солнце – ели что выросло, собственности не имели и даже дома в городе переставляли местами. Все не по Марксу, но какая разница, если его никто не читал.
«Чепурный взял в руки сочинение Карла Маркса и с уважением перетрогал густонапечатанные страницы: писал-писал человек, сожалел Чепурный, а мы все сделали, а потом прочитали, – лучше бы и не писал!
Чтобы не напрасно книга была прочитана, Чепурный оставил на ней письменный след поперек заглавия: «Исполнено в Чевенгуре вплоть до эвакуации класса остаточной сволочи. Про этих не нашлось у Маркса головы для сочинения, а опасность от них неизбежна впереди. Но мы дали свои меры».
Чевенгурский коммунизм – это очень русская история. Коммунизм, понятый малограмотными людьми как конец света в христианском смысле: наступление царства Божия на земле, только без Бога. Все провозглашено общим и оттого не нужным: чевенгурцы не трудятся, а «просто живут», довольные собственным общественным устройством. Платонов, сам долго живший среди крестьян воронежской губернии, знал, что для огромного числа людей в России все сложные идеи, о которых вещали большевики, выглядят именно так. Коммунизм провозглашает всеобщее счастье — а это что-то настолько магическое и невозможное, что конец света и есть. Еще в первой половине романа, задолго до упоминания Чевенгура, Платонов исчерпывающе формулирует, как народ пошел за большевиками:
«За крайней дверью коридора помещалась самая последняя партия, с самым длинным названием. Там сидел всего один мрачный человек, а остальные отлучились властвовать.
– Ты что? – спросил он Захара Павловича.
– Хочем записаться вдвоем. Скоро конец всему наступит?
– Социализм, что ль? – не понял человек. – Через год. Сегодня только учреждения занимаем.
– Тогда пиши нас, – обрадовался Захар Павлович».
Но если партия строит социализм с реалистических позиций, научным путем, то народ, нетерпеливый и уставший от мучительной жизни, пускается в полное безумие. Еще до упоминания самого Чевенгура в романе всплывает деревня, где жители решили переименовать себя в честь великих людей прошлого, чтобы соответствовать, и теперь там живут Федоры Достоевские и Христофоры Колумбы. В другом месте ярый коммунист, закованный в латы, обороняет революцию от губернских властей, считая их предателями коммунизма. А один из героев, советский Дон Кихот, платонически и безумно влюблен в немецкую коммунистку Розу Люксембург (казнена в 1919 г.) и лелеет мечту прискакать в Германию на ее могилу – истребив по пути всех буржуев. Каждый вкладывает в мифический коммунизм что-то свое, главное и великое, и, спотыкаясь, к нему идет. Но не доходит.
Один из главных мотивов «Чевенгура» – воскрешение мертвых, которое должно наступить после конца света, то есть — при коммунизме. Гибель всего живого густо прет на читателя с самых первых страниц, описывающих жизнь до революции. Умирают от голода дети, топится в озере, чтобы посмотреть, «что там», отец главного героя романа Саши Дванова; сам же Дванов заранее роет себе могилу, чтобы быть ближе к отцу. А коммунизм, верят чевенгурцы, навсегда решит весь неприятный вопрос с умиранием — «там, наверное, вообще, не надо будет умирать», как споет значительно позже Егор Летов. Крушение Чевенгура начнется именно с того момента, когда в нем умирает ребенок женщины, которая пришла туда, чтобы пожить в коммунизме. Что-то здесь не так, если все равно умирают дети. Позже Платонов разовьет эту идею в беспросветно мрачном «Котловане».
Зачем читать «Чевенгур»?
Читать этот роман почти так же сложно, как книги Уильяма Берроуза, только вместо потока наркотиков и секса здесь – чистый коммунизм. Написан он по-платоновски плотно и коряво, так, что легко скользить взглядом по страницам не получится, приходится вчитываться в каждую фразу, или, когда уже совсем невмоготу, перепрыгивать абзацы по диагонали, но легче от этого не становится – в голове шум от всех «солнце упиралось в землю сухо и твердо» и «растение всякого знания».
Вообще, знакомиться с Платоновым с «Чевенгура» — задача неподъемная. Советую начать с его рассказов и сказок, очень поэтичных: «На заре туманной юности», «В прекрасном и яростном мире», «Фро», потом, если понравится, перейти к «Котловану», и если получится осилить его, уже после читать «Чевенгур». Сквозь эти заросли действительно продираешься с трудом, но если продерешься, выходишь на свет немного другим, поняв многое про революцию, русский народ и весело-страшные события вековой давности.
Анализ произведения Платонова Чевенгур
Роман «Чевенгур» автор писал в течение 3 лет. Первая часть романа «Строители страны» вышла в 1927 году. А через год в журнале было напечатано несколько отрывков. Произведение относится к модернистскому течению. В первой части романа описаны детство и юность главного героя. Книга была написана в жанре антиутопии. Герои произведения живут в коммунистическом городе и безоговорочно верят советской власти. Глазами главного героя читатель начинает понимать, что происходит в Чевенгуре.
Становление Александра Дванова тесно связано с традициями и воспитанием. Дванов получил задание от партии и отправился на поиски «социалистических элементов». Познания главного героя превращают произведение в роман о путешествиях. История о Чевенгуре – это настоящий апокалипсис.
Роман является загадочным произведением в мире литературы. Книга не была окончена до конца. Композиция книги состоит из отдельных эпизодов, написанных вразброс. Интрига в романе повышается тем, что читатели не знают точного его финала. Прочитать роман довольно трудно, поскольку некоторые части по смыслу не связаны между собой. В конце сюжета Дванов уехав из Чевенгура, приехал в родные края. Тем самым приключения в романе возвращаются на самое начало. Действия в произведении начинаются в начале 20 века. В тот момент сын рыбака в 6 лет остался сиротой. В романе автор описал тяжелое детство Саши в приемной семье Двановых. В следующем эпизоде автор описал вступление героя в партию и его отправку на фронт. Во второй части рассказывается о жизни Александра в Чевенгуре. Вместе с Копейкиным читатели попадают на субботник, при котором жители передвигали дома.
Главным героем произведения является Александр Дванов. Герой получил фамилию от приемного отца. Семья Двановых усыновила мальчика после смерти отца и выгнала из дома спустя 4 года. Сводный брат героя Прокофий является полной противоположностью Александра.
Произведение сочетает в себе глубокую трагедию и иронию, также смех, который основан на разрыве социальных идей. Копейкин странствует на коне. Он должен попасть на могилу своей возлюбленной Розы Люксембург. По пути он помогает всем угнетенным людям. В романе автор применяет штампы и канцеляризм. Канцеляризм совмещается с афоризмом. Автор уделил большое внимание видениям и снам всех героев. Платонов постоянно делал меткие и самобытные сравнения.
Вариант 2
Роман «Чевенгур» является центральным и самым важным произведением Платонова. Многие критики склонны относить произведение в ряд антиутопий. Речь ведется о жителях города Чевенгур, которые безоговорочно верят в идеи коммунизма и светлого будущего. Но чем дальше, тем более явным для читателя становится незавидная участь героев романа.
Для многих «Чевенгур» является одним из самых загадочных и таинственных произведений отечественной литературы. Текст так и не был напечатан автором в полном объеме, и поэтому нам остается непонятным расположение отдельно взятых эпизодов и глав. Мало того, что читатель, возможно, до сих пор читает роман не в том порядке и понимает все не совсем верно, так еще и концовка книги усиливает интригу, так как судьба главного героя романа Дванова для нас остается тайной.
Сюжет романа начинается в начале 20 века. Юный Саша в 6 лет остается сиротой. Далее автор описывает тяжелую жизнь мальчика и судьбу его отчима Захара Павловича. Мы узнаем, что Захар Павлович человек непростой, он является членом партии, позже попадает на войну.
Далее Дванов и Копейкин отправляются на поиски деревни с тем самым, истинным, как они думают, коммунизмом. Путешествие длится недолго, около месяца, и, по возвращении Двановым в город, там уже наступает нэп, из чего мы понимаем, что речь идет о 1921 годе. Герой будто бы теряется во времени, потеряв несколько лет.
Вторая часть произведения ведется в городе Чевенгур, где, наконец, наступил коммунизм, и время оттого остановилось. Время играет в романе особую роль, она то двигается с умопомрачительной скоростью, то становится спиралью, то останавливается насовсем.
Вот мы попадаем в Чевенгур с его коммунистическим строем. Жители города работают не покладая сил, но делают это не ради материальной выгоды, а лишь ради удовольствия. Общество, по их слова, распущено раз и навсегда, в солнце названо главным пролетарием мира.
Время в Чевернгуре стоит на месте. Копенкин, по ощущениям, проводит в городе всего месяц, но, после приезда Дванова, он становится зрелым человеком, то есть мы снова видим, самый что ни на есть, временной провал.
В какой-то момент на Чевернгур нападают. Чепурный признает в неприятелях казаков и кадетов. В этот момент Дванов предстает перед читателями уже тридцатилетним мужчиной, что вновь вызывает в читателе изумление, ведь в городе он совсем недолго.
Чевернгурцы проигрывают битву, и Дванов уезжает к озеру Мутево, в котором давным-давно погиб его настоящий отец. Конец романа остается для нас тайной: Прокофий отправляется на поиски Дванова. И его успех или неудача нам неизвестны.
Империя пространства
ИДЕЯ экспедиции основана на метагеографическом, «многоэтажном» прочтении романа Платонова, когда реальный и все сочиненные, проектные, миры сводятся в одно целое.
Практическая задача экспедиции: сопоставить условное пространство романа с реальным географическим пространством (юг Воронежской и Белгородской областей, где литературоведы локализуют ареал «Чевенгура»).
Реальный маршрут был прост. Проехав на юг более пятисот километров (Тула, Елец, Задонск, Воронеж, Лиски), мы остановились в городе Россошь.
Россошь, несмотря на россыпи силикатного кирпича по окраинам, скуку и суконного Ильича в центре, оказалась столицей искомого нами Чевенгурова пространства. Отсюда мы предприняли несколько вылазок по окраинам «Большого Чевенгура», которые позволили нам очертить с большой долей точности его вытянутый с северо-запада на юго-восток эллипс.
Теперь, по прошествии времени, представляется, что важнейшей из этих поездок была экспедиция в Богучар 12 июля. В этот день мы обнаружили максимальное протяжение Чевенгура, притом не столько по горизонтали, сколько по вертикали, ибо возвышение его в самом деле оказалось многослойно. В этот день мы побывали несколько раз на крыше многовоздушной Платоновой постройки и в придонном, нулевом, ее слое.
Так или иначе, пустота он или плоть, но Чевенгур вмешался в ход событий, как только участники экспедиции высадились в районе предполагаемых развалин.
Экспедиция состоялась 9-15 июля 2000 года.
Участники: Дмитрий Замятин, Василий Голованов, Андрей Балдин. Транспорт: кумачово-красная «Нива», в первый же день пути переименованная в «Пролетарскую силу».
ПУТЕВОЙ ЖУРНАЛ: МОСКВА-ЧЕВЕНГУР
12 июля: Россошь-Старая и Новая Калитва-Миронова гора-Богучар-Прыжок в рай-Россошь. Спидометр 9.293-9.509.
Россошь рассечена в восточном направлении, спустя полчаса минуем химзавод, опутавший степь пыльными трубами, далее по левому берегу Черной Калитвы продолжаем бег на восток (См. карту).
Участники на обыкновенных своих местах: Голованов за рулем, Балдин справа застилает зрение картой, Дмитрий на заднем сиденье делает пометки в Журнале. Записи его являют собой шифр: «пространство Чевенгура есть планисфера».
Андрей: Что такое твоя планисфера? Ком пластилина, который раздавлен, размят большим пальцем по плоскости карты. Шар, сплющенный в круг. Эта пластика показательна. Здешние города вмяты своими задами в болото, топкую зелень, идущую вдоль узких рек. Лиски, Россошь и иже с ними пятятся от центра к реке, идут ступенями все ниже и ниже, за сараями тянутся огороды, какие-то рисовые чеки, далее ряска и топь. При этом сей зеленый студень ощутимо движется, течет на восток.
Летим мимо Лощины. Ветряки. Перемалывают пустоту.
Андрей: Меня никак не задела эта старуха, разве что происхождение ее показалось любопытно. Ее приволокло по течению Калитвы из запредельной Украины (прокатилась планисфера), она зацепилась за струб и застряла.
11.00: Старая Калитва.
Один из ключевых пунктов на карте платоновского Чевенгура. Именно отсюда разлилось восстание Колесникова (в романе бунт возглавляет Тимофей Плотников из Исподних Хуторов). «Калитва селилась семейными кустами четыреста лет: иные улицы были перепружены неожиданными поперечными хатами, а иные замкнулись наглухо новыми дворами и сворачивали в поле узкими летними проездами».
Село и теперь напоминает перепутанное, перевитое зеленью гнездо, сползающее с крутого склона вниз. Оно занимает прямой угол, образуемый в месте слияния Дона и Черной Калитвы.
«Пролетарская сила» стремится по указанной прямой на юг. Слева вьется Дон. Плоский берег его (только что, километром выше, стоял горбом) являет собой пустыню. Редкие купы зелени. Несколько зарывшихся носом в кусты машин. Рыбаки.
Мгновенность чрезвычайно важна. Молниеносный переход из одного времени в другое. Напряжение нарастает (или навалилась жара?), трава трещит под ногами, трещат и лопаются слова запредельного спора.
Переливаясь через Дон, этот поток на коротком отрезке слизывает его крутые борта. Берега выравниваются. Дон становится Дном.
И вот Платонов строит бумажную плотину, чтобы затормозить течение пустоты (не простора! еще раз: линия здесь не успевает обрасти пространством). Здесь, пропустив бегущее по линии время сквозь сито слов, он закручивает колеса своего подвижного романа. И мы, сличая написанное и увиденное, фиксируем результат его странного строительства.
Платонова Плотина сработала. На пространстве нескольких сотен квадратных километров время, послушное слову, затормозило и затем ахнуло, разорвав карту, перемешав запад с востоком, открыв воронку в сторону Каспия и далее, до самого Тихого океана. Таково было следствие запруды в устье Черной Калитвы.
Следы катастрофы ощутимы по сей день. Шоссе идет по линии развалин: плотина залита по самый верх зеленой ряской, током вакуума.
Дмитрий: Эти фрагменты называются фракталы. Я этим занимался в свое время. Сегментированием фрактальных пространств. Здесь родится целый рой следствий, перспектив самых захватывающих. Ты архитектор. А что такое, к примеру, архитектура самодостаточных, фрактальных пространств? Что такое путешествие из фрактала во фрактал? Это мгновенный процесс. Этим занимается транзитология.
Терминология нашего лозоискательного странствия множится. Транзитология есть точная наука о переносе субъекта из одного метапространства (отдельно живущего мира) в другое (другой).
Кстати, Платонов, проехав однажды от Лисок до Новохоперска, понял, что проехал всю страну, от Питера до Тихого океана. Пространство сжалось, собрало меридианы. И он использовал это наблюдение в романе, когда пустил по этой линии Александра Дванова, перепутав ему несколько раз точку отправления и прибытия.
Это наблюдение Платонова и действенность его образа также были проверены и подтверждены. На обратном пути штурман отделился от экспедиции и проделал тот же по железной дороге маршрут, прочертив путь писателя и его героя от станции Лиски на восток. Вышед из вагона на станции Поворино (следующий за Новохоперском пункт), он обнаружил, что черное небо над головой и во все стороны расходящиеся рельсы лишены всякого ориентира и означают окончательную путаницу пространства. Само название Поворино связалось немедленно со словом «поворот» (почему-то раньше в нем слышался «вор»), и поворот этот заключал в себе все 360 градусов. Вертись куда хочешь, три года скачи, а все над тобой будет то же черное небо, а впереди степь, степь и степь.
Василий, распугивая ласточек, лезет в Дон купаться. Между прочим, где-то здесь князь Игорь намеревался зачерпнуть шеломом из Дона. Вода довольно мутная.
Через голову перекатывается пустота. Мы на дне Потока. Нижняя точка странствия.
13.00: Стартуем со Дна. Поднимаемся из трясины Калитвы.
Вверх, вверх и вверх. Новая Калитва пропустила нас через меловые ворота, дорога начала закручиваться в спираль и обещала забраться еще выше: справа поднималась увенчанная обелиском высокая гора.
Спрашиваем у мимопробегающих мальчишек:
— Наверх подняться можно?
— На Миронову гору? Да, вон там, в объезд и направо.
Еще один виток вверх. Последний подъем есть аллея невысокого кустарника, с асфальтовой пешеходной дорожкой посередине. Машины прут справа, по двум банальным колеям. Вскарабкались на самый верх. В тени последнего куста штурман разглядел человека.
Долина Калитвы стелилась влево насколько хватало глаз. Справа петлей изгибался Дон, уходя на восток, вновь обретая по правому борту высокий берег (где-то в нем, говорят, проедены пещеры и теплится сокровенная жизнь и происходят чудеса, так нам объяснили местные тихие люди). С нами также произошло чудо, как и полагается, незаметно. И осознано оно было не сразу. На самой макушке Мироновой горы нам открылась «карта Чевенгура», обнажилось его устройство. Мы не зря карабкались со Дна (Дона) на самый верх.
Василий: Мое внимание привлек соседний склон балки, где в известняковом склоне был выточен странный продольный рисунок. Он мне напомнил граффити, универсальный язык пространств и жизней, пещеры и странные, похожие на наскальные рисунки полосы на брюхе кита, о которых упомянуто у Мелвилла┘ Горизонтальные полосы были пробиты двумя восходящими из балки колоннами наступающей зелени┘.
Иоанн Лествичник. «Лествица». Я различил на полях: «Слово 4. О блаженном и приснопамятном послушании». «┘Усердно пей поругание, как воду жизни, от всякого человека, желающего напоить тебя сим врачевством┘» Он старательно переписывал премудрость в тетрадь. Казалось, каждая мысль ему представляется значительной, и нужно переписать всю книгу, не делая пробелов.
Он постепенно привыкал к моему присутствию, к звукам чужого голоса, к непонятному облику, увидел крестик на шее и недоверчиво убеждался в полной нашей неагрессивности.
Дмитрий: Пока я ходил по склону, чувствовал хруст пространства. Я давил ногами карту Чевенгура, чувствовал ее дрожь и треск, шелест пространства на сгибах.
14.00: Катимся с горы, направление восток-юго-восток
FAZIT: ВРЕМЯ И МЕСТО
Дмитрий: Есть радиус реки, а далекая терраса оживит надежду полета. Протяжность механизмов долин, плато, как платок пухового потока, оконечность балочной прыти. Суммируй.
Андрей: Мы зафиксировали закон, который еще предстоит как следует рассчитать физику. Пространство возникает в том месте, где человек ставит преграду потоку времени. Пространство есть пена времени.
Наблюдения показали: Чевенгур есть выделенный в отдельное русло поток нетронутого цивилизацией протовремени (пустоты, степной свободы), отекающий воронку Руси с юга. Через подкладку российской карты он льется в Заволжье и далее, в бескрайние пределы Азии. Евразиец Платонов угадал, почувствовал этот сквозняк. Он перегородил его страницей романа, точно плотиной, и слова на бумаге вскипели, сгорели, обернулись камнем, рассыпались в прах.
Так книга задержала время, перекроив мыслимый, а затем и реальный ландшафт.