громкие овации что это

Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.

Вопрос: блошиный — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?

Источник

Аплодисменты…

Какое сладкое слово для всех начинающих музыкантов. Аплодисменты, а еще лучше — громкие аплодисменты, переходящие в овации, а еще лучше — неистовый рёв публики, в котором смешались восторженные рукоплескания и крики браво: казалось бы, что лучше доказывает, что ты гениально играешь на скрипке (рояле… трубе…)…

… Между тем, как ни странно, самые выдающиеся музыканты не придавали аплодисментам особого значения или даже пытались их отменить.

Святослав Рихтер, например, играл сонаты Шуберта на своих концертах подряд, без передышки: сразу после того как заканчивалась одна, он начинал играть другую. И публика просто не успевала захлопать.

Без всякого сомнения, он делал это с умыслом, вероятно полагая, что хлопанье в ладоши отвлечет людей (и его самого) от глубокой и проникновенной музыки.

А выдающийся канадский пианист Глен Гульд и вовсе написал целую программную статью, в которой призывал совсем запретить апплодисменты! Статья так и называлась «Запретим апплодисменты!», появилась она в далеком 1962-м году, и в ней, среди прочего, говорилось:

«Но, — возразят многие, — ведь аплодировать после исполнения так же естественно для слушателя, как чихать при взгляде на солнце в ветреный день.» Я отвечу, что можно слушать запись симфонии Бетховена в одиночестве или в компании друзей, и, находясь под глубоким впечатлением от музыки, после её окончания ощутить всего лишь настоятельную потребность отправиться к холодильнику за содовой водой».

Даже Высоцкий на своих «концертах-беседах» прерывал аплодисменты публики, говоря, что ему просто жалко тратить на это время — лучше он споет какую-нибудь еще одну песню.

Чем взрослее и умнее становится музыкант, тем он больше понимает: лучшая реакция публики после окончания пьесы — это тишина. Хотя бы секундная. Это значит, что люди и правда глубоко погрузились в то, что ты сказал им средствами музыки, пережили это и даже не могут сразу выйти из этого переживания. А лучший исполнитель — совсем не тот, кому громче всех хлопают. Аплодисменты — это дело скорее физиологическое: музыка шла-шла к кульминации, нагнетание, нагнетание, и вот — разрядка! Но не всегда эта физиология имеет прямое отношение к глубоким мыслям и тонким переживаниям, которые чаще всего есть в настоящей музыке и — в настоящем ее исполнении.

Кстати. Аплодируют не только с помощью ладоней. Скрипачи-артисты оркестров, например, часто «присоединяются» к публике в концерте концерта — аплодируют дирижеру, но делают они это по-своему: стуча тростью смычков о пульты.

Источник

Громкие овации что это

Войти

Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal

Аплодисменты: почему мы хлопаем в ладоши?

(Фото: Simon Krzic, Shutterstock)

Красивое слово «аплодисменты» (applaudissemet) пришло к нам из Франции, и означает оно не что иное, как одобрение, выраженное рукоплесканием (от лат. ad – при, и plaudere – хлопать). Только лишь одно одобрение?

Всезнающий Интернет утверждает, что аплодисменты как способ выражения своего отношения к происходящему на сцене (приветствия, благодарности, признания, восхищения, недовольства, нетерпения, разочарования…) придумали давным-давно ещё римляне. Якобы в Древнем Риме была сложена целая система аплодирования. Публика таким оригинальным образом выражала свою реакцию ко всему, что происходило во время спектакля.

Пройдя через поколения, рукоплескания заняли своё прочное место в нашей жизни. Люди воспроизводят это движение практически машинально, потому что так принято, и потому что им хочется это сделать.

Но почему был выбран именно такой способ выражения эмоций? Что происходит в тот момент, когда две ладони соединяются вместе хлопком?

Хлопок в ладоши равносилен маленькому взрыву. Что же может взорваться в руках хлопающего человека? Негативная энергия. И такой звук носит в себе очищающий характер. Выходит, что в простом движении спрятан большой смысл.

Если поворошить культурное наследие, можно найти несколько интересных фактов на эту тему.

Считалось, что хлопок в ладони несёт в себе магическую охранительную силу.

По древним легендам языком рукоплесканий были наделены русалки.

В старину одним хлопком в ладоши отпугивали нечистую силу и изгоняли злых духов, другим, наоборот, призывали на помощь параллельные миры.

Хлопок как способ обращения к потусторонним мирам присутствует во многих обрядах разных народов – традиционно в значимые моменты жизни человека – во время крещения, на свадьбе, на похоронах.

Всегда считалось, что рука – это тот орган, с помощью которого человек может заглянуть в иной мир. Не зря она исчерчена линиями – божественными знаками, предсказывающими судьбу.

Хлопанье в ладоши было неотъемлемой частью и языческих ритуалов как способ общения с языческими божествами. Аплодирование представляло собой своеобразную форму молитвы.

Хотя церковь высказывалась против традиции использовать аплодисменты во время богослужений, рассматривая это действие как театральное и наигранное.

Есть предположение, что наши предки удары в ладони сопоставляли ещё с одним ритуальным действием. Противопоставляя правую ладонь левой, в них вкладывали эротическую символику. Левая ладонь символизировала собой Луну-Женщину, а правая – Солнце-Мужчину. Хлопок имитировал единение двух начал – мужского и женского. Соединенные вместе ладони равнялись результату магического действия – рождению новой жизни.

А как же тогда быть с детской невинной игрой в «ладушки». Это тоже обряд? Или языческая традиция? На самом деле странные немного «ладушки» – не совсем детские. Были они сначала у бабушки, где пили бражку. «Ладушки» умеют летать и садятся на голову ребёнка: «Полетели, полетели, полетели – на головку сели!» Но дети с превеликим удовольствием в них играют.

Вот как много всего странного и непонятного скрывается в простом рукоплескании.

Не думаю, что после прочтения этой статьи кто-то перестанет хлопать в ладоши. Ну и хлопайте на здоровье. Тем более, учёные пришли к выводу, что это не только приятно, но ещё и полезно для здоровья. Хлопки в ладоши улучшают когнитивные и моторные навыки – память, мышление, внимание и сенсорное восприятие, облегчают социальную адаптацию и позволяют снять напряжение.

Источник

Новое в блогах

Приложения пользователя

Сейчас прочитал рассуждения некой Светланы Бобылевой об аплодисментах на похоронах артистов : http://gidepark.ru/user/114902907/article/294698#comment-4876029

Поскольку меня, как профессионального историка, всегда раздражает, когда люди, абсолютно безграмотные, не владеющие информацией в достаточном объеме, начинают самоуверенно нести чушь «вселенского масштаба и вселенской же глупости», как говорил профессор Преображенский, а спорить с мадам Бобылевой, в силу того, что она никого, кроме себя не слышит, как кондуктор в трамвае, невозможно, я и разместил здесь эту статью.

Пусть желающие прочитают мнение профессионала.

Символика рукоплесканий

Рукоплескания, безусловно, были частью языческих «ритуалов»: « . Хлопание в ладоши . > является техникой «языческих игрищ». Вчитаемся в строки «Стоглава» 1551 года: «начнут скакати и плясати и в долони бити, и песни сатанинские пети». Пример 1422-1425 гг.: «Игумены и попы възбраняют вам от игрищ неподобных диавольских, от плескания; зане тая игрища неподобственная, еллиньская суть». Хлопание (удары) в ладоши церковь, таким образом, рассматривала как «эллинские» и тем самым «сатанинские» развлечения. В челобитной 1636 года читаем: «В семый четверок по пасце собираются жены и девицы … под березы … и, поклоняясь березам, учнут песни сатанинские, приплетая, пети и дланми плескати и всяко бесятся» . Иными словами, в женско-девичьи обряды троицко-семицкого цикла («завивания березки»), судя по текстам XVII вв., входило хлопание в ладоши, сопровождаемые озвучиванием текста (исполнением песен). Таким образом, девичьи игры с хлопками, возможно, семантически «коренятся» в летних языческих обрядах . » [5]

Ворам отрубали правую руку не просто в наказание, но и чтобы лишить их связи с потусторонними силами. Причем уже отрубленная рука сохраняла эту свою сакральную силу. Ведь существовала же поразительная воровская традиция носить с собой отрубленную правую руку повешенного преступника, якобы приносившую удачу в ночном ремесле. Видимо, эта традиция восходит к человекческим жертвоприношениям. Возможно, хлопки в ладоши в рамках традиционного архаического ритуала не только призывали богов принять жертву, но и были синонимичны самому жертвоприношению. То есть представляли собой некий сакральный жест равный «ритуализованному» телу. Аплодирующее тело представляло собой форму молитвы. В акте рукоплескания, таким образом, «пустое» «внеритуальное» тело исчезало и вместо него порождалось символическое. Человек словно выворачивал себя наизнанку, реальное и символическое менялись местами.

Вопрос о том, насколько все эти рудименты актуальны, конечно, не имеет однозначного ответа, хотя, как известно, мы живем в ситуации культурного двоеверия, когда какие-то языческие атавизмы продолжают существовать. Все еще жив страх черных кошек, перебегающих дорогу, и актуально сплевывание через левое плечо, которое якобы избавляет от происков злых сил.

Теперь несколько слов о современных аплодисментах как некоем транслируемом сообщении, то есть о его социальных и коммуникативных аспектах.

Аплодисменты, конечно, выражают различные эмоции. С этой точки зрения они представляют собой как бы жестовую вводную конструкцию, нечто родственное междометиям. С помощью хлопков в ладоши можно выражать восторг (при выступлении оратора), радость (при встрече гостя), одобрение (в процессе официальной речи), нетерпение (при ожидании начала действия), иронию (как реакция на сомнительное высказывание), сарказм (в адрес человека, сказавшего нечто, оцениваемое крайне негативно), недовольство (непонравившимся исполнителем).

Одновременно аплодисменты оказываются формой, в которую зритель облекает некий комплекс более сложных смыслов. Овации приобретают статус плана выражения, а весь мир – превращается в один большой план содержания. Если мы так представим себе это пространство, то оно будет казаться каким-то всеобъемлющим знаком. Хотя, конечно, знаковым является то, что мы говорим об аплодисментах. То есть они становятся таковыми только в пространстве нашего описания.

С другой стороны, напротив, можно утверждать, что аплодисменты порождают молчащего зрителя, лишенного всякого социального статуса. В акте аплодисментов зрители и актеры меняются местами. Аплодисменты переворачивают мир, трансформируют сцену в зал, а зал в сцену, молчащих в говорящих и наоборот. Все ранее существовавшие социальные статусы уничтожаются, обнуляются. В этом смысле в аплодисментах, метафорически говоря, есть что-то в бахтинском смысле карнавальное.

Кроме того, аплодисменты выявляют симптоматическую связь между «жертвой» и вождем, то есть продуцируют своего рода «вертикаль власти». «Первое лицо государства» – это лишь симптом зрителя, его психических «отклонений». Исходя из презумпции, что наше «я» – это некий центр мира, а «не-я» это периферия мира, мы начинаем представлять вполне однородное географическое пространство, не имеющее ни центра, ни периферии как раз в качество неоднородного, имеющего и то, и другое. Нам начинает казаться, что центр управляет периферией и что периферия живет благодаря его приказам. Появляется пространственная модель, посередине которой стоит «вертикаль власти», на которой и зиждется Вселенная. И мы уверены, что без этой «вертикали» государство рухнет и наступит полный хаос. Подобные представления не более реальны, нежели представления о мире, лежащем на спинах слонов или черепах. Именно следствием подобных, явно симптоматических представлений о мире, является сам факт существования вождей и президентов, дарующих нам свой «порядок». Таким образом, президент (как социальная функция, конечно, а не как человек) является симптомом наших, более чем странных, структур сознания.

Аплодисменты изначально бессодрежательны, пустотны. Удары ладонями – это не просто форма проявления неких чувств, это форма, из которой удалено основное исходное содержание. В этом смысле аплодисменты типологически близки к музыкальному произведению, в котором повторяется одна и та же нота. Подобно одной из таких нот, каждый хлопок в отдельности лишен смысла. Но при этом хлопание родственно процессу именования, то есть выполняет важнейшую знаковую функцию. Оно дает реальности имя, форму, являясь чистым означающим. Означающим, которое может менять свои объекты. При этом в самих аплодисментах как таковых нет ничего, что объясняло бы их смысл.

Именно из этой пустоты формируется желание, которое останавливают на мгновение течение осмысленной реальности. То есть кроме всего прочего рукоплескания всегда выступают в роли объективации прерыва в действии, опредемечивают этот прерыв, то есть, собственно, создают и сразу заполняют внешнюю звуковую пустоту.

Причем «внутренняя» знаковая пустота аплодисментов радикальна, она может быть заполнена чем угодно, любыми смыслами, объектами и формами. Таким образом, хлопки в ладоши создают свой миропорядок на основе реальности воображаемого. С помощью аплодисмента все, что угодно, может быть превращено в чистое желание. Это и есть любовь к «пустоте», желание овладеть идеальным «ничто».

Аплодисменты – это одна из форм, в которую человек облекает очень сложные смыслы, в том числе находящиеся за гранью воспринимаемого. Тем самым аплодисменты оказываются для самого хлопающего одновременнои границей его личной сферы и границей того самого «внешнего мира», в котором он живет. Таким образом, хлопки в ладоши – это и есть мир в своих «наружних» формах, граница символического универсума. И одновременно, это речь идеального неосязаемого «Я», пространство его опредмечивания, облечения его в плоть.

[1] Зеленин Д. К. Очерки русской мифологии. М., 1995. С.141

Источник

АПЛОДИСМЕНТЫ

АПЛОДИСМЕНТЫ (франц. applaudissement, от лат. applaudo – рукоплещу), рукоплескания в знак одобрения, приветствия. В театре – самый распространенный способ выражения публикой своего отношения к происходящему на сцене.

Еще в Древнем Риме существовала целая система аплодисментов, выражавших разные отношения к спектаклю. В последующие времена аплодисменты сохранились преимущественно как знак одобрения удачному номеру, сцене и т.п., или как знак приветствия конкретного актера в момент его выхода. В России аплодисменты вошли в обиход с конца 18 в.

В оперном и балетном театре принято аплодисментами приветствовать выход «звезды», либо выполненный с особым блеском трудный технический прием (высокую ноту, фуэте, прыжок и т.п.). В этом случае крики публики «бис» (лат. bis – дважды) означают требование зрителей повторить удачный эпизод.

В драматическом театре аплодисменты по ходу спектакля распространены реже, и они, как правило, менее продолжительны, т.к. в большей степени, нежели в балетном или оперном театре нарушают атмосферу спектакля; в драматическом театре не принято и бисировать. Однако спонтанное восхищение, выраженное аплодисментами, встречается и по ходу драматического спектакля. По окончанию каждого действия и особенно – всего спектакля – аплодисментами вызывают на поклон актеров (на премьерных спектаклях – и постановочную группу: режиссера, художника, композитора, балетмейстера, драматурга и т.д.).

Бурные аплодисменты, сопровождающиеся криками одобрения (часто – «браво», «брависсимо», от итал. bravo – отлично, bravissimo – отличнейше) называются овацией (лат. ovatio – ликование).

Однако иногда аплодисменты (особенно в сочетании со свистом и недовольными выкриками) могут служить и выражением отрицательных эмоций зрителей. Так, например, в случае задержки начала спектакля зрительный зал, как правило, начинает нетерпеливо аплодировать.

Источник