гуодоп фсин россии что это
Тайные ухо и глаз в кабинетах ФСИН
Юридической помощи санкционированы правительством РФ
Определением Мосгорсуда от 14.05.2012 г. установлено: правительство России создало Управление оперативно-технических и поисковых мероприятий «Л» ФСИН России постановлением № 1331-рс (секретно) от 31.08.2005 г. (переименовано в УОДОП).
Его задача – подслушивание бесед адвокатов с подзащитными в предназначенных для оказания юридической помощи адвокатами кабинетах СИЗО на вмонтированные микрофоны и видеокамеры и фиксация этих бесед в сводках оперативно-технических мероприятий «негласная аудиозапись» и «негласное видеодокументирование». Его деятельность, как установил суд, к государственной тайне не относится, поскольку нарушает права и свободы человека.
Следовательно, права и свободы человека в России нарушил председатель Правительства России путем издания постановления о создании УОДОП.
Как следует из копии справки прокуратуры Магаданской обл., сведения о проведении отделом «Л» УФСИН ОРМ в СИЗО в отношении Суханова А.А. (адвоката) хранятся в отделе секретного делопроизводства под грифом «совершенно секретно», что свидетельствует о проведении ОТМ для фиксации бесед адвокатов с подзащитными.
Правительство России нарушило право человека на защиту вследствие издания неопубликованного в СМИ постановления о создании в системе ФСИН специального технического подразделения, фиксирующего сведения об обстоятельствах получения арестованным юридической помощи адвоката в нарушение гарантированного права на конфиденциальность получения юридической помощи наедине вне пределов слышимости третьих лиц, и, тем самым обуславливающее возможность неправомерного доступа к сведениям, составляющим охраняемую законом адвокатскую тайну.
Подслушивание УОДОП ФСИН России обстоятельств получения арестованным юридической помощи в кабинетах СИЗО и фиксация полученных сведений в оперативно-служебных документах осуществляется в целях установления причастности его к другим преступлениям, что ставит сторону обвинения и защиты в неравноправное положение и препятствует реализации права на состязательность и равноправие сторон в судопроизводстве.
Теми же действиями попираются положения ч.1 ст. 8 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», установившей отнесение к адвокатской тайне любых сведений, связанных с оказанием адвокатом юридической помощи своему доверителю.
Следствием подслушивания бесед адвокатов с подзащитным является и дискредитация адвокатуры как института гражданского общества, поскольку сообщенные адвокату сведения становятся известными правоохранительным органам, в силу чего утрачено доверие к адвокатуре в целом и к каждому адвокату – в частности.
Ч. 1 ст. 48 Конституции России гарантирует каждому право на получение квалифицированной юридической помощи.
Эта норма Основного закона не конкретизирует условий получения юридической помощи. Но эти условия детализированы в нормах национального законодательства и международного права.
Так, п. 9 ч. 4 ст. 47 УПК установил право осужденного иметь свидания с защитником наедине и конфиденциально.
Право адвоката беспрепятственно встречаться со своим доверителем наедине, в условиях, обеспечивающих конфиденциальность (в период его содержания под стражей) регламентировано п. 5 ч. 3 ст. 6 ФЗ «Об адвокатской деятельности а адвокатуре».
Понятие «конфиденциальность» раскрыто в ст. 93 Минимальных стандартных правил обращения с заключенными, согласно которой «свидания заключенного с его юридическим советником должны происходить на глазах, но за пределами слуха сотрудников полицейских или тюремных органов».
Это положение подлежит безусловному применению в настоящем деле, поскольку ст. 15 Конституции РФ установила: нормы международного права являются составной частью правовой системы Российской Федерации.
Изложенное свидетельствует: действующие в официальном качестве власти России не вправе ни при каких обстоятельствах подслушивать и фиксировать в оперативно-служебных документах сведения, сообщенные осужденным защитнику при получении юридической помощи, а также содержание консультации защитника доверителю – такие действия образуют нарушение права на защиту.
Неопубликование вынесенного Правительством России постановления о создании специального технического подразделения, предназначенного для фиксации обстоятельств оказания юридической помощи, обусловило неосведомленность заинтересованных сторон уголовного судопроизводства – обвиняемых и адвокатов – в нарушении их прав и законных интересов, и невозможность обжалования этих неправомерных действий в суд.
Тем самым председатель правительства России нарушил гарантированное ст. 8 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» право на соблюдение адвокатской тайны, являющейся условием доверия к адвокату, что позволило тюремным и полицейским органам произвольно подслушивать обстоятельства получения осужденным юридической.
Между тем, право на беспрепятственное получение квалифицированной юридической помощи защитника в условиях конфиденциальности, за пределами слышимости третьих лиц не может быть поставлено в зависимость от произвольного усмотрения должностного лица.
Это право каждого человека, проживающего на территории Российской Федерации, нарушено председателем правительства России.
Права адвокатов нарушены его постановлением тем, что осуществляющие оперативно-розыскную деятельность органы имеют возможность бесконтрольно нарушать положения п. 5 ст. 6 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», декларирующей полномочия адвоката беспрепятственно встречаться со своим доверителем наедине, в условиях, обеспечивающих конфиденциальность в период содержания его под стражей, вследствие чего эти органы неправомерно получают перечисленные в ст. 8 того же закона сведения, составляющие адвокатскую тайну, доступ к которым невозможен ни при каких обстоятельствах.
О нарушении права на неприкосновенность к адвокатской тайне свидетельствует и копия справки из надзорного дела прокуратуры о наличии в материалах секретного делопроизводства справки о результатах проведения в отношении меня в СИЗО оперативно-розыскных мероприятий (ОРМ).
Между тем, ни адвокаты, ни их доверители, содержащиеся в местах содержания под стражей, не осведомленные о наличии в системе ФСИН России подразделения УОДОП, не имели возможности запросить сведения о подслушивании их конфиденциальных бесед и обжаловать такие действия, что повлекло нарушение их права, гарантированного ст. 45 Конституции России.
Сведения о нарушении права на защиту каждого проживающего в России человека путем создания подразделения для подслушивания бесед адвоката с подзащитным – свидетельство преступности власти.
ФСИН отращивает уши
«Литерные» дела
В России почти 2,6 миллиона человек работают в силовых органах. На четвертом месте по численности — после армии, полиции и Росгвардии — Федеральная служба исполнения наказаний, в которой заняты более 210 тысяч человек.
В массовом сознании работа пенитенциарного ведомства сконцентрирована внутри исправительных учреждений: СИЗО и колоний. Но есть исключение — это так называемое Управление «Л», Управление по обеспечению деятельности оперативных подразделений.
Слушают внутри
В заключении и тогда, и сейчас находятся интересные оперативным службам персоны — авторитетные уголовники, противники режима или иностранные шпионы. «Классический вариант с использованием агентуры хорош против малолеток или прочих «первоходов», но опытный сиделец кого попало к себе не подпустит и лишнего не скажет. Поэтому прослушивание камер велось всегда», — рассказал «Новой» собеседник, знакомый с работой управления. По его словам, аппаратура для аудио- и видеофиксации в основном применяется в следственных изоляторах.
При этом, вероятно, «слушает» управление не только заключенных, но и их адвокатов. Почти 35% российских защитников, согласно исследованию Института права и публичной политики, сталкивались с нарушением своих профессиональных прав сотрудниками ФСИН, в том числе — с прослушиванием их конфиденциальных разговоров. Несмотря на жалобы, официально доказать факт записи их разговоров с доверителями невозможно. «Постоянно сталкивалась [с прослушкой], всем известно, что в колониях есть телефоны, и они проникают туда в том числе через сотрудников. Бывало, что, когда заключенные звонили по телефону, на следующий день другие заключенные сообщали, что «вашего тут забрали и посадили в ШИЗО [штрафной изолятор для нарушителей режима содержания] за то, что он не с теми людьми общается по телефону», — рассказывает адвокат Ирина Бирюкова. По ее словам,
оперативников и руководство, как правило, не интересуют вопросы хода уголовного дела, зато любопытны детали о жизни в колонии и жалобы заключенных.
«Это всегда проверки. От прослушки, от того, насколько они [заключенные] знают, что их слушают и за ними наблюдают, зависит весь их быт. Мне ребята показывали глазами, что смотри, тихо, тут вот типа стоит [прослушивающая аппаратура]», — объясняет Бирюкова.
На незаконную прослушку сотрудниками ФСИН жаловались и другие адвокаты, работающие с резонансными уголовными делами. Например, защитник главы грозненского «Мемориала» (организация включена Минюстом в перечень «иноагентов») Оюба Титиева, обвиненного в хранении наркотиков, адвокат Петр Заикин предполагает, что его разговоры с подзащитным прослушивали. Адвокат конфиденциально обсуждал с Титиевым GPS-трекер, установленный в машине правозащитника. Он был нужен для того, чтобы коллеги Титиева могли отслеживать его местоположение в экстренных ситуациях. После разговора с адвокатом устройство пропало из изъятого на время следствия автомобиля.
Наблюдают снаружи
Если оперативно-технические мероприятия осуществляются в основном на территории пенитенциарных учреждений, то поисковые проходят вне их. По словам собеседников издания, наличие у ФСИН собственного негласного оперативного аппарата, осуществляющего наружное наблюдение вне стен изоляторов и колоний, оправданно: если преступный авторитет оказался в камере, это не значит, что он перестал руководить своими структурами, ведь организовать связь возможно фактически в любом СИЗО или колонии. Каждый его собеседник и каждый, кто пришел на свидание или принес передачу, может представлять оперативный интерес для раскрытия преступлений.
Основной объем работы управления, по словам источника, — побеги. Типичный побег — это не подкоп или пролом тюремной стены. Как правило, это побег из колонии-поселения, когда находящийся на вольных работах или в краткосрочном отпуске осужденный не явился на поверку. В этом случае под негласное наблюдение берутся места возможного появления беглеца и его хорошие знакомые. Отсутствие информации об участии оперативных сил ФСИН в раскрытии подобных преступлений собеседник «Новой» объясняет режимом секретности.
По мнению руководителя юридического департамента фонда «Русь Сидящая» (организация включена Минюстом в перечень «иноагентов») Алексея Федярова, служба практически не использует свои оперативные возможности за пределами своих учреждений, а в своей практике он не встречал ни одного серьезного дела, которое «опера притащили снаружи»:
«Беда всех правоохранительных органов, где есть полномочия по оперативно-разыскной деятельности, в том, что очень много контролеров, инспекторов, и непосредственно работой с делами оперативного учета занимается не так много людей.
Для ФСИН с их раздутым бюрократическим аппаратом это очень характерно».
Особняк, львы и детектор лжи
Как следует из данных ФСИН, количество следственных изоляторов и колоний, где и должно вести оперативную работу управление, ежегодно уменьшалось, а в 2020 году впервые число осужденных, подозреваемых и обвиняемых, находящихся в местах лишения свободы, стало меньше полумиллиона. В то же время расходы на работу управления ежегодно росли.
До 2011 года структура тратила от 10 до 20 миллионов рублей в год, но затем траты увеличились до нескольких сотен миллионов рублей ежегодно. За 2020 год управление потратило на закупку товаров и услуг почти в 400 раз больше, чем в 2006 году.
Всего за годы работы на обеспечение своей деятельности служба потратила более 2,7 миллиарда рублей.
Несмотря на секретность и отсутствие информации об успехах, по открытым источникам можно составить вполне конкретное представление о техническом оснащении службы и ее работе.
Тюремная оперативная служба имеет внушительный автопарк, который постоянно обновляется и обслуживается. Кроме уже имеющегося транспорта, только в 2020 году купили больше ста автомобилей «Рено Дастер» и других марок. Кроме этого, в распоряжении службы имеются автомобили представительского класса «Тойоты Камри» и «Лендкрузер». Петербургские оперативники ФСИН, согласно документам закупок, пользуются более разнообразным транспортом — например, прогулочным катером КС-701М, а также мотоциклом Kawasaki. Относительно дорогие автомобили и катер, по словам собеседника «Новой», необходимы «для грамотного наблюдения».
Служба уделяет большое внимание и работе за пределами учреждений — это следует из обеспечения аппаратурой для слежки и наружного наблюдения. Например, главное управление закупило пять комплексов «Миф» для наблюдения, фото- и видеозаписи в дневное и ночное время с «возможностью просмотра через тонированные стекла автомашин». Управление также оснастили детекторами лжи «Эпос» и станками для изготовления копий ключей. Как и остальные спецслужбы, кроме оборудования для прослушки, фото- и видеофиксации, ФСИН также имеет доступ к СОРМ [«система технических средств для обеспечения функций оперативно-разыскных мероприятий»] для контроля за звонками и интернет-трафиком. Оборудование для доступа к этим данным ФСИН закупает как минимум с 2008 года и, согласно данным закупок, оснащает ими свои региональные управления.
В офлайне в пользовании оперативников ФСИН несколько десятков конспиративных квартир (на профессиональном сленге — «кукушек»). Для них заказывают мебель и оплачивают услуги связи, но из-за секретности не указывают в документах их конкретные адреса.
Сам главк официально расположен по улице Житная в Москве в здании Министерства юстиции России, но реальные адреса его подразделений в документах обозначаются как объект «П» в Центральном административном округе, объект «К» в Даниловском районе Москвы и объект «В» в Донском районе столицы.
Тюремная спецслужба, согласно документам, занимает исторический особняк на Пятницкой улице в Москве — усадьбу фон Рекк, больше известную как Дом со львами. С 1990-х годов особняк был передан Фонду поддержки зимних видов спорта, а часть помещений сдавалась. В 2012 году особняк перешел подведомственному Минэнерго Российскому энергетическому агентству, которое получило субсидию на его реставрацию. Эти работы завершили в 2017 году, и памятник истории и культуры даже занял первое место на конкурсе «Московская реставрация — 2017». Никаких упоминаний этого объекта вместе с ФСИН и его подразделениями в публичном доступе нет. Однако главк, согласно документам, в 2017 году оплачивал авторский надзор за реставрацией этой усадьбы, корректировку проекта приспособления объекта культурного наследия под свои нужды, а также благоустройство прилегающей территории. Упоминание этого же объекта и подробности интерьера, соответствующие внутреннему убранству особняка, описаны в контрактах управления на его уборку и вывоз мусора.
Скандалы есть? А если найду?
Адвокат Ирина Бирюкова, обнаружившая доказательства незаконной прослушки в 2019 году, в июле того же года подала заявление о возбуждении уголовного дела о превышении должностных полномочий сотрудниками ярославской исправительной колонии № 1. По ее словам, эти материалы объединили с основным делом о пытках заключенных. Саму адвоката никуда по этому поводу не вызывали, а на жалобу генпрокурору о том, что дело не расследуется должным образом, Бирюкова ответа не получила.
Дела идут — контора пишет
Кто организовал незаконную прослушку подозреваемых и их адвокатов во ФСИН?
Эта история шокирует многих, потому что явственно показывает: мы живем в полицейском государстве, где безнаказанно могут шпионить за каждым. При ФСИН действует управление (бывшее «Л»), которое помимо прочего занимается прослушкой разговоров между защитниками и заключенными. Подразделение создано отнюдь не по прихоти тюремщиков, а Постановлением Правительства РФ.
С требованием расформировать его обратился во все инстанции бывший сотрудник ФСИН, ныне адвокат Алексей Суханов. По одной простой причине. Данные, полученные отделом «Л», стали использоваться для сокрытия преступлений, совершенных с участием сотрудников органов.
О буднях таинственного подразделения и людях, которые его «услугами» пользуются, — в расследовании «МК».
Рисунок Алексея Меринова
Тайны буквы «Л»
Следственный кабинет в СИЗО или колонии — место почти святое. Именно здесь общаются адвокат и его подзащитный. Во время их беседы никто не присутствует (надзиратель дежурит за дверью и периодически заглядывает в глазок, чтобы убедиться, что все в порядке). Конфиденциальность гарантирована. О праве обвиняемого и подозреваемого общаться с адвокатом без свидетелей говорится в Уголовном кодексе, в Законе об адвокатской деятельности, в целом ряде международных пактов.
Трудно сейчас сказать, в чью голову пришло устанавливать прослушку в следственных кабинетах и изучать полученный материал. Но Управление оперативно-технического отдела и поисковых мероприятий «Л» (УОТПМ «Л») появилось еще в бытность премьером Михаила Фрадкова, который подписал постановление за № Изначально миссия у него была вполне благородная — защитить персонал от криминала. Но, так сказать, в рамках этого на него возложен еще ряд задач, в том числе «шпионских». Не так давно двумя приказами ведомства (от 23 декабря 2010 года и 14 апреля 2011) УОТПМ «Л» переименовали в УОДОП, но суть от этого не поменялась.
Алексей Суханов намерен добиться правды во что бы то ни стало.
— Представьте себе следственный кабинет, — говорит адвокат Алексей Суханов. — Там обязательно есть стол, сидя за которым, разговаривают адвокат и арестант. Прямо в него вмонтирован микрофон. Он располагается примерно посредине стола, и слышно каждое слово, произнесенное даже шепотом. Некоторые адвокаты догадываются о прослушке, потому самые важные вопросы задают не устно, а пишут на клочках бумаги. Но это зря. В кабинетах есть еще и видеокамеры с мощнейшим разрешением. По углам — тоже видеокамеры. Так что где ни встанешь — все равно будешь в обзоре. Написанный текст виден на мониторе, как на киноэкране. Аппаратура прослушивания включается автоматически, как только адвокат заходит в кабинет.
Что обвиняемый может сообщить защитнику? И подельников назвать, и признаться, где спрятал украденное, и вообще реальную картину происшествия дать. Полицейским надо будет лишь поехать на место и задержать остальных жуликов. С одной стороны, хотя такая ценная информация и получена незаконным путем, но может способствовать торжеству истины. Как говорил Жеглов — вор должен сидеть в тюрьме. С другой — зачем тогда вообще нужна система адвокатуры? А нормативные документы, которые позволяют человеку защищаться и не свидетельствовать на себя самого? Их, получается, тоже можно смело развеять по ветру? Ведь фактически разговор с адвокатом — тот же допрос у следователя, только через микрофон.
В прошлом году Алексей Суханов обратился во ФСИН с требованием расформировать подразделение «Л», где указано, что оно осуществляет «незаконный контроль за обстоятельствами оказания юридической помощи адвокатам в учреждениях УИС». Бывший и.о. директора ФСИН России Маржохов ответил отказом. Тогда Суханов подал иск в Замоскворецкий суд Москвы об оспаривании этого решения.
Из решения суда:
«Поскольку УОТПМ создано на основании постановления Правительства РФ, не может быть расформировано на основании решения ФСИН России».
Судья Замоскворецкого суда Л.Лобова».
Кассационная инстанция на днях это решение оставила в силе. Однако Суханов написал уполномоченному по правам человека, председателю Комиссии по правам человека при президенте и собирается подать иск в Конституционный суд.
Резонно возникает вопрос: почему Суханов решил рассказать о существовании этого управления и о «жучках» в кабинетах СИЗО? История эта удивительная, порой невероятная. Но факты — упрямая вещь.
Ищите женщину
Комментарий члена Экспертного совета ФСИН России Евгения Парушина:
— Видеокамеры есть во всех следственных кабинетах. Но они установлены для защиты самих адвокатов. И эти самые камеры спасли десятки жизней. Арестанты набрасывались на адвокатов, душили, избивали. Что касается прослушивающих устройств, они, конечно, по закону быть там не должны. Разрешается прослушивать только по решению суда. Но на самом деле сегодня масса технических возможностей подслушивать и без вмонтирования микрофонов в столы. Есть, к примеру, устройства, позволяющие слышать через две стенки. Можно положить незаметно адвокату в карман крохотную «кнопку» на входе в СИЗО, а на выходе забрать.
Бороться с целой системой человека может вынудить что-то особенное, а чаще всего личное. Пару слов о Суханове: 40 лет, заслуженный ветеран МВД и ФСИН — и в ОМОНе служил, и оперуполномоченным был, и следственные отделы в полиции возглавлял, и отделом безопасности в одной из магаданских колоний руководил. После того как Алексей вышел на пенсию, занялся адвокатской деятельностью. Заключенные ему доверяли. Он даже смог через суд добиться признания незаконным приказа главы ФСИН Александра Реймера об этапировании ряда осужденных в колонии других регионов. Редчайший случай, между прочим. В один прекрасный день выпало ему счастье стать защитником очаровательной женщины по имени Злата. Высокая, спортивная (лыжница), обаятельная. И при этом обладающая редким талантом втираться в доверие, которым и зарабатывала деньги. А она в убийстве обвинялась, срок грозил ей немалый.
Итак, предоставим слово ему самому.
— Моя подзащитная Злата Кулик рассказала мне в СИЗО, что убийство, в котором ее обвиняют, совершила не она, а члены действовавшей преступной группировки «черных риелторов». В составе ОПГ — сотрудники органов, нотариус, адвокат. По словам Златы, ей предложили знакомиться со стариками и выяснять у них наличие родственников. Схема была такая: если пенсионер был одиноким, то приходила медсестра кардиологического отделения, вводила им внутривенно медпрепараты, а нотариус после его смерти оформлял бесхозную квартиру на посторонних лиц. Вскоре и другая моя клиентка — Перькова — рассказала похожую историю. Пока она была в отпуске, нотариус переоформила квартиру ее матери на другое лицо. После чего мать умерла. В суде выяснилось, что к ней приходила медсестра кардиологического отделения, которая делала с ней какие-то процедуры. Нотариуса потом лишили лицензии.
Алексей поехал в Москву, в Генпрокуратуру, и попросил проверить сведения о наличии в Магадане ОПГ «черных риелторов». Его заявления направили в правоохранительные органы Магадана, но проверка эту информацию не подтвердила. А потом банду «черных риелторов», в составе которой действительно были нотариус, адвокат и бывшие сотрудники отдела по борьбе с оргпреступностью, задержали и осудили. Об этом тогда написали все магаданские газеты.
После этих откровенных разговоров адвоката и его клиентки произошло два главных события. Во-первых, Алексей написал письмо директору ФСБ: дескать, моя подзащитная сообщила мне о причастности ваших сотрудников к руководству преступной группировки. Просил провести проверку, в том числе отпечатков пальцев, найденные на месте преступления, и сотрудников УФСБ. Во-вторых, к Алексею пришла оперуполномоченная УФСБ Бацаева.
— Она пришла ко мне и сказала, что сводки отдела «Л» попали к ней, — рассказывает Суханов. — Бацаева заявила, что она одноклассница Златы, знает о ее невиновности и хочет ей помочь. Но помогать ей она, думаю, не собиралась. А стала часто приходить к Кулик и вести с ней беседы. Приносила ей «передачки». И нет ничего удивительного в том, что Кулик вскоре от своих слов отказалась, написала, что мне не говорила ни про какую банду, и я все выдумал.
Из материалов дела:
«Сведения о посещении Кулик в СИЗО № 1 по Магаданской области сотрудником УФСБ Бацаевой, передаче ей вещей и продуктов питания, последующих неоднократных ваших беседах с Бацаевой с целью информирования об ОПГ, осуществляющей преступную деятельность по завладению квартирами, нашли свое подтверждение в ходе доследственной проверки. Вместе с тем изложенные вами обстоятельства не свидетельствуют о наличии в действиях Бацаевой признаков какого-либо преступления».
СК по Магаданской области.
Кстати, Суханов к Злате относился, скажем так, по-особенному. Об этом я узнала, читая письма, адресованные ему. Цитирую: «Вы приносили ей все, что она хотела. Вы выполняли все ее прихоти, жалели ее. А за глаза она говорила нам всем, что так и надо действовать с мужчинами. Это, конечно, не мое дело, но обидно, как она с вами поступила». Письма попали в дело случайно, поскольку в них же заключенные подтверждали слова Златы о банде.
Злата писала Суханову трогательные письма.
Потом, когда дело закрутилось, Злата из колонии приезжала к Алексею домой. Ее отпускали, чтобы она уговорила отказаться от всех заявлений про банду. Не получилось. А какие она ему письма писала трогательные. Прощения просила, о любви говорила.
Герой или клеветник
— Судья признала меня лицом, распространившим порочащие сведения. Я пытался объяснить, что не ходил с транспарантами по улице, а написал заявление и просил просто проверить — достоверно или нет. Пусть бы мне сказали: отпечатки пальцев не принадлежат этим сотрудникам. И все.
Через пару месяцев его могут посадить в камеру к администрируемым арестованным. Суханов говорит, что его предупредили: «У тебя там откажет сердце». Кстати, сами оперативники пытаются выставить Суханова чуть ли не сумасшедшим. Он на этот случай и справку взял. И когда запросы шлет, прилагает ее.
Комментарий председателя Общественного комитета «За открытость правосудия» Дениса ДВОРНИКОВА:
— Клевета — это когда человек сообщает заведомо ложные сведения. В данном случае адвокат сообщал информацию и просил ее проверить. Здесь нет и не может быть состава преступления. И странно, что его привлекли даже к административной ответственности. Если в таких случаях наказывать, люди просто перестанут обращаться в правоохранительные органы. Эта история также очень хороший пример того, что жалобы на органы власти «спускают» им же. Это не только неэффективно, но и опасно, поскольку препятствует доступу к правосудию.
— Ни одна спецслужба не бывает чистой, — говорит один из экспертов по ФСИН. — И это касается всех стран без исключения, а не только России. В какой-то момент сотрудники и руководство могут «заиграться» и поставить незаконные действия, что называется, на поток. Нужно наказывать за каждый факт незаконной прослушки. Но стоит ли расформировывать целое подразделение? Не уверен.