канеман нобелевская премия за что
Канеман нобелевская премия за что
Хотя по образованию и профессии Д.Канеман является психологом, присуждение ему премии им. А.Нобеля по экономике в 2002 вызвало одобрение среди экономистов, признающих большое значение его трудов для экономической науки. Канеман стал первым израильтянином и вторым «не-экономистом» (после математика Джона Нэша), который получил Нобелевскую премию по экономике.
1979 появилась знаменитая статья Теория перспектив: анализ принятия решений в условиях риска, написанная Канеманом в соавторстве с профессором психологии Амосом Тверски (Иерусалимский и Станфордский университеты). Авторы этой статьи, положившей начало так называемой поведенческой экономике (behavioral economics), представили результаты огромного количества опытов, в ходе которых людям предлагалось совершать выбор между различными альтернативами. Эти эксперименты доказали, что люди не могут рационально оценивать ни величины ожидаемых выгод или потерь, ни их вероятности.
По мнению Нобелевского комитета, продемонстрировав, насколько плохо люди умеют прогнозировать будущее, Д.Канеман «с достаточным основанием поставил под вопрос практическую ценность фундаментальных постулатов экономической теории».
Любопытно отметить, что американский экономист Вернон Смит, награжденный Нобелевской премией по экономике одновременно с Канеманом, является его постоянным оппонентом, доказывая, что экспериментальная проверка в основном подтверждает (а не опровергает) привычные для экономистов принципы рационального поведения. В решении Нобелевского комитета разделить поровну премию по экономике за 2002 между критиком и защитником модели рационального «человека экономического» заметна не только академическая объективность, но и своеобразная ирония над ситуацией в современной экономической науке, где противоположные подходы пользуются примерно одинаковой популярностью.
Канеман нобелевская премия за что
Принятие решений в неопределенности: Правила и предубеждения
Думай медленно… решай быстро
Биография
Думай медленно… решай быстро | Аудиокнига
Биография
Д. Канеман родом из Израиля, дата его рождения 5 марта 1934 год, свое детство он провел во Франции. В 12 лет семья переехала в Палестину.
Образование
В двадцатилетнем возрасте получает степень бакалавра в области психологии и математики в Еврейском университете, расположенном в Иерусалиме.
Армия Израиля
Впоследствии окончания учебного заведения приступил к работе в Армии обороны Израиля, в отделении по психологии. Его дело заключалась в выборе и проверке призывников. Даниэль сам составлял вопросы для беседы, чтобы оценить личность каждого.
Позже возвращается назад в университет, там же был слушателем курсов по философии и логике науки.
Докторантура
В 1958 году переезжает в США, где получает степень доктора философии по психологии в Государственном исследовательском университете США, который расположен в Беркли и считается одним из лучших университетов мира.
Даниэль Канеман и Амос Тверски
Канеман работал с Амосом Тверски, Амос читал лекции об оценке вероятности, по приглашению Даниэля.
Д. Канеман всегда утверждал, что он провод исследования по психологии не один, всегда говорил, что успехи достигнуты в соавторстве с Амосом Тверски, Ричардом Талером, Джеком Кнетчем.
Семейная жизнь
Даниэль в браке с Энн Трисман, которая известна всем своими исследованиями в области внимания и памяти.
Любовь к психологии
Свою страсть к психологии Канеман описал так:
Событие произошло в конце 1941 года, евреи должны были носить Звезду Давида, древний символ, в форме шестиконечной звезды. С шести часов вечера все должны были соблюдать комендантский час. Даниэль гулял со своим другом и забыл о времени, когда он пошел домой, то увидел немца, одетого в черную форму, и его нужно было остерегаться. Мальчик пошей быстро и заметил, что немец на него смотрит. Солдат позвал Даниэля и обнял его, в этот момент парнишка боялся, что может солдат увидеть звезду на его свитере, но немецкий солдат показал фото какого-то мальчика и дал денег. После этого случая Д. Канеман понял, что его мама права, говоря о том, что люди интересны и их сложно понять.
Нобелевская премия
В 2002 году стал лауреатом Нобелевской премии в области экономики, где исследования были им проведены, как психологом.
Канеман и ГМО
В 2016 году Даниэлем Канеманом было подписано письмо, в котором он призывал Международную независимую неправительственную экологическую организацию, а также ООН и правительство всех стран прекратить борьбу с ГМО (генетически модифицированными организмами).
Даниэль Канеман: «Человеческий разум склонен к упрощениям»
Даниэль Канеман — израильско-американский психолог, заслуженный профессор Принстонского университета, один из самых влиятельных современных мыслителей, получивший в 2002 году Нобелевскую премию по экономике за применение психологических методов в экономической науке. Его работы переведены на множество языков, а книга «Думай медленно, решай быстро» вошла в список мировых бестселлеров. Даниэль Канеман — один из постоянных авторов Harvard Business Review. В интервью «HBR Россия» профессор рассказал о том, каким ошибкам подвержены человеческие суждения, почему оценки, данные роботами, получаются более точными и в чем опасность искусственного разума.
HBR Россия: В нашем журнале на протяжении 15 лет появляются статьи, вдохновленные вашими идеями. Насколько сильно ваша концепция повлияла на экономическую и управленческую науку и на практики компаний?
Канеман: В экономике они проявились двояко. Во-первых, возникло направление, названное «поведенческой экономикой». И во-вторых, модель «рационального агента», из которой прежде исходили практически все экономисты, уже не полностью доминирует. Но я не думаю, что изыскания специалистов-психологов и экономистов-бихевиористов реально повлияли на то, как в компаниях принимаются стратегические решения. Может, по мелочи нашими наработками кто-то и пользуется, но я очень сомневаюсь, что их учитывают в масштабных решениях. Я вообще небольшой оптимист в вопросе воздействия идей на то, как люди работают.
Позвольте нам быть бóльшими оптимистами, ведь мы публикуем статьи теоретиков менеджмента. Например, в одной из недавних речь шла о том, что кризис лучше переживают компании, где решения принимаются децентрализованно. Это ведь в русле ваших работ?
Боюсь вас разочаровать, но степень централизации компаний выходит за пределы моей области знаний. Я психолог и потому с уверенностью могу говорить только о том, что основано на данных моей науки, конкретно — как принимаются решения, а не где и кем. Моя сфера — когнитивные искажения, осведомленность о «ловушках» мышления и преимущества обдуманных решений. Структура организации и полномочия руководителей — это не мое. Мне кажется, что вы хотите заставить меня говорить о вещах, в которых я попросту не специалист.
Упаси меня бог! Я хотела сказать, что для компании важно, чтобы решения принимали наиболее сведущие люди. Это связано с вашей теорией?
Не очень. Давайте я объясню. В своих исследованиях мы продемонстрировали существование когнитивных искажений. Зная их, человек должен понять, что некоторые решения необходимо методично обдумывать. Основной посыл книги «Думай медленно, решай быстро» таков: остерегайтесь импульсивных решений и не полагайтесь на интуицию. Это важно для бизнеса, потому что многие лидеры верят в свое особое чутье и способность сходу разглядеть ситуацию. Важно, чтобы они начали в этом сомневаться. Но я не уверен, что этот посыл был воспринят руководителями компаний.
Они по-прежнему не используют информацию или используют ее слишком мало? Но ведь они знают о «ловушках»?
Наверное, они учитывают гораздо больше разного рода информации, чем прежде, хотя бы потому, что ее в мире и в бизнесе стало гораздо больше. Но одно дело — объем информации, а другое — когнитивные искажения, которые по-прежнему мешают лидерам ее интерпретировать, давать верные оценки, строить реалистичные планы. Об искажениях многие знают, охотно говорят, но в реальных процессах этим знанием редко кто пользуется. Знать о ловушке и не попадать в нее — разные вещи.
Многие познакомились с нашей теорией, прочитав книгу «Думай медленно, решай быстро». И некоторые названные нами когнитивные ловушки даже стали поведенческими ярлыками и проникли в бытовой язык. Например, когда кто-то боится рискнуть, даже если потенциальный проигрыш сравнительно невелик, часто вспоминают о когнитивном искажении, которое мы назвали loss aversion.
Да, по-русски это называется «избежание потерь», и в нашем лексиконе этот термин тоже прижился. А еще какие термины стали расхожими?
В западном мире широко усвоена концепция якорения — это феномен зацикливания на том, что уже попало в ваш фокус внимания. Мозг ленится искать другие аспекты, повороты и даже слова. Многие знают и о так называемой ловушке доступности: мы оцениваем вероятность некоего события по тому, насколько легко в памяти всплывает нечто аналогичное. Это искажение заставляет нас, например, придавать непропорционально большой вес свежим новостям, которые мы попросту еще не успели забыть. Наиболее доступная информация затмевает все остальное.
Но есть и когнитивные ловушки, в которые люди попадают постоянно, но о них почему-то мало кто осведомлен за пределами круга специалистов. Приведу пример. Допустим, кто-то описывает знакомого: «Парень довольно робкий, некоммуникабельный, но всегда готов помочь, скромный, любит порядок и вечно зацикливается на мелочах», а потом спрашивает: «Угадай, кто он по профессии: фермер или библиотекарь?». И большинство людей отвечает: «библиотекарь» — хотя ни для кого не секрет, что мужчин-библиотекарей в США намного меньше, чем фермеров. Люди попадают в ловушку, пренебрегая базовой и хорошо известной им статистикой. Мы, психологи и бихевиористы, всячески продвигали понимание этого искажения, объясняя и показывая, насколько оно вездесуще. Хотелось бы, чтобы люди усвоили этот концепт повсеместно, потому что именно ловушки такого рода мешают нам правильно оценивать вероятности.
Замечали ли вы когнитивные искажения у самого себя?
Да, и некоторые мы открыли как раз на собственном примере. Вот поучительный случай, который мне неловко вспоминать, хотя благодаря ему я случайно наткнулся на важную ловушку прогнозирования. Позднее мы с Амосом Тверски назвали ее взгляд извне/взгляд изнутри. История описана в моей книге — и вот вкратце, как это происходило.
Группе когнитивных психологов, в которую входил и я, Министерство образования Израиля поручило создать школьный учебник, воспитывающий навыки правильного мышления. Мы проработали примерно год, а потом заказчик спросил, сколько еще времени нам на это потребуется. Каждый из нас, исходя из собственных обстоятельств, оценил, сколько глав и в какие сроки он сможет представить (мы уже написали каждый по главе и знали, сколько времени на это уходит). Исходя из этой информации, каждый произвел общий расчет, мы вывели среднее, добавили еще несколько месяцев на непредвиденные обстоятельства и назвали срок — два с небольшим года.
Потом мне пришло в голову спросить эксперта по учебным планам из Минобра, как долго обычно пишутся учебники, и в ответ прозвучало: 7—10 лет, и примерно в 40% случаев работа осталась незавершенной. Мы спросили, насколько опытными были команды, которые завершили проекты, и эксперт ответил: «Гораздо опытнее, чем вы».
Только тогда мы поняли, что экстраполировать опыт написания первых глав было неправильно. Мы не приняли во внимание, что эти главы были самыми простыми, и наш энтузиазм находился на пике. Мы забыли про «неизвестные неизвестные» обстоятельства, которые могут не просто замедлить процесс, но и стать причиной долгих перерывов: такие как развод, разлад в команде, бюрократические неувязки. Неизвестных очень много, и сколь бы невероятным ни казалось каждое в отдельности, вероятность того, что случится хотя бы одно и все поломается, очень высока. В итоге создание учебника заняло 8 лет, и его дописывали уже без меня, потому что я к тому времени переехал в США. К моменту завершения работы Министерство образования потеряло интерес к этой затее, и учебник так никогда и не использовали в школах.
На любой проект надо смотреть извне, то есть не на основе собственного опыта, а статистически. Пожалуй, это одна из самых важных идей, описанных в книге «Думай медленно, решай быстро», но я никогда не слышал, чтобы кто-либо из руководителей упоминал ее в своих рассуждениях.
Лидеры, добившиеся особых успехов, обязаны этим собственному умению приходить к правильным решениям? Или у них были гениальные советчики и особые процедуры для предотвращения серьезных ошибок?
Вы забыли важнейший из факторов успеха — везение. Оно играет огромную роль и в том, чтобы занять лидерское место, и в том, насколько впоследствии люди будут тебе доверять и подчиняться твоей воле. Во множестве областей есть серьезная асимметрия между успехом и неудачей. Провалиться легко: у каждого из нас тысяча возможностей в чем-то ошибиться. Более того, неудачи в целом понятнее и заметнее для окружающих. Причины и траекторию провалов довольно просто анализировать, тогда как исследовать успех гораздо сложнее, потому что он состоит из двух компонентов: удачи и избежания катастрофических ошибок. Поэтому, в частности, очень сложно как-то охарактеризовать успешных лидеров, а попытки описать их общие черты не выглядят особо убедительными.
Вы упомянули доверие как фактор успеха лидера. Доверяют ли люди «интуитивным» руководителям больше, чем рассуждающим?
Мне кажется, людям ближе импульсивный лидер. Обычно он излучает уверенность и не сомневается, что ведет людей в верном направлении. Ему больше доверяют и охотнее подчиняются. А обдумывающий лидер своими рассуждениями как бы посылает сигнал о собственных сомнениях, что мешает в него поверить. И это при том, что импульсивные лидеры делают больше ошибок, чем обдумывающие. Умение взвешивать и рассуждать повышает качество решений, но снижает уровень «опоры в массах». Пример, который, надеюсь, будет понятен российской аудитории: президенты США Джордж Буш — младший и Барак Обама. Второй явно был более обдумывающим, и это стоило ему определенной доли популярности, так как со стороны казалось, что и значит, не вполне уверен в себе. Джордж Буш объективно не был хорошим президентом, он не очень-то справлялся с этой работой, но его лидерский стиль давал ему определенное преимущество.
Людям нравятся объяснения попроще?
Да, и этим часто пользуются манипуляторы. В нашем сложном мире человеческий разум склонен к упрощениям. И если вы преподносите простую, понятную и складную историю о том, что происходит, произошло или произойдет в будущем, вам поверят скорее, поскольку именно это пользуется спросом. Умение рассказывать истории — большое преимущество для лидера.
В своей книге вы проводите различие между Системой 1 (быстрым, интуитивным решением) и Системой 2 (методичным обдумыванием). Можно ли определить, в какой мере разные люди задействуют каждую из систем, и развить способность к обдумыванию? Или же она всецело определяется генами
Очевидно, что эта способность различна у разных людей. Одни склонны пользоваться рациональными инструментами, другие верят в свою интуицию и чутье. В некоторой степени человека можно научить приемам обдумывания, и образование играет в этом определенную роль. Но в целом на индивидуальном уровне мы вряд ли достигнем многого: человеку трудно изменить самого себя. Гораздо с большей надеждой я смотрю на процессы принятия решений в организациях. Здесь точно есть потенциал, потому что компании свойственно устанавливать процедуры и следовать им — в этом их большое преимущество перед людьми. Остается только правильно спроектировать процедуры, которые способствуют большей рациональности и тем самым улучшают качество решений.
Не могли бы вы привести пример?
Мне страшно нравится процедура pre mortem (латинское «до факта смерти» — прим. HBR), которую предложил мой друг Гэри Кляйн. Она довольна проста. Допустим, группа руководителей встретилась на пороге принятия некоего важного решения: оно уже подготовлено, всем известно, каким оно будет. На этой стадии обычно говорят о положительных последствиях, к которым оно приведет, а потом записывают в протоколе «Принято». Так вот, pre mortem — это особое совещание, на котором людям задают всего один вопрос: «Давайте представим себе, что прошло два года — мы приняли это решение, и у нас все пошло не так. Постарайтесь представить, почему так случилось, и напишите, когда и что вызвало провал». Каждый участник записывает свою версию гипотетической катастрофы.
Мне кажется, это великолепная идея, и я вправе использовать такой эпитет, потому что она не моя. Объясню, в чем ее гениальность. Когда группа собирается, чтобы принять решение по какому-то вопросу, ее членам бывает трудно выразить сомнение, указать на проблему, оказаться пессимистом на фоне общего энтузиазма. Процедура pre mortem легитимизирует сомнения, которые были подавлены.
Думаю, Гэри Кляйн согласится со мной в том, что сессия pre mortem сама по себе не заставит людей отказаться от того решения, к которому организация склоняется. Зато она поможет разглядеть разные преграды, с которыми, возможно, придется столкнуться. Представив себе их заранее, организация может продумать план, как с ними справиться, избежать или обойти их. Речь идет не о другом решении, а об улучшении того, которое обсуждают. И в таком качестве pre mortem чрезвычайно полезна.
Вы исследовали и другую причину ошибок. Статью о статистическом «шуме» журнал HBR опубликовал в 2016 году.
Да-да. И сейчас мы с соавторами пишем книгу на эту тему.Проще всего объяснить понятие шума на том примере, который я использовал в статье для HBR. В страховой компании работают андеррайтеры, рассчитывающие размеры страховой премии. Один и тот же риск представляют пятидесяти андеррайтерам и измеряют разброс их оценок. Мы поступали так: случайно выбирали двух андеррайтеров, смотрели их оценки, брали их разность и делили ее на среднее арифметическое. Отношение этих двух величин показывает уровень шума в оценках данной пары. Затем те же действия провели с оценками каждой пары андеррайтеров и вычислили средний размер отклонения. В ходе эксперимента руководители этой страховой компании предположили, что оно составит примерно 10%. На деле же оказалось, что разброс оценок в пять раз больше. Эту вариабельность в статистике называют шумом. В идеале все андеррайтеры компании должны давать одинаковую величину премии, но на практике все оказалось не так. И подобный шум мы видим повсюду: в решениях судей, в постановке диагнозов, в оценке персонала и в отметках, которые выставляют студентам.
Главные выводы этого исследования таковы: во-первых, оценки, данные людьми, несут в себе огромную долю шума, а во-вторых, истинный его размер неведом тем, кто отвечает за качество решений. Масштаб шума всегда недооценивают.
В этой статье вы пишете о преимуществах алгоритмов перед человеком…
Алгоритмы хороши тем, что они свободны от шума. Если вы поставите одну и ту же задачу перед алгоритмом повторно, он выдаст тот же ответ, а если ее дать разным людям или даже одному человеку по прошествии некоторого времени, ответ, скорее всего, будет совсем иным. И даже если модель, положенная в основу алгоритма, не вполне точная, все равно в среднем его ответы будут правильнее человеческих. Сейчас алгоритмам поручают все больше задач, и одна из причин — отсутствие ошибок, свойственных людям.
Алгоритмам или искусственному интеллекту?
Искусственный интеллект — это тоже алгоритм. Разница в том, что прежние алгоритмы собирали в единую программу свод правил, которыми в своих оценках или действиях руководствуются специалисты. А системы искусственного интеллекта отчасти сами изобретают эти правила, основываясь на своем опыте работы с огромными массивами данных. Как и традиционные алгоритмы, системы ИИ свободны от шума.
Множество книг и фильмов-антиутопий рисуют нам будущее, в котором алгоритмы приобретают большую власть над людьми. И это будущее нас страшит.
Оно страшит не только читателей романов и зрителей сериалов, но и экспертов. Я только что прочел книгу Стюарта Рассела — одного из первопроходцев и теоретиков искусственного разума. И он весьма обеспокоен тем, что в ближайшие десятилетия робот станет умнее человека. Как человечество приспособится к этой ситуации и как люди будут контролировать искусственный разум? Очень серьезные мыслители весьма озадачены этой перспективой. Но роботизированное будущее не обязательно будет враждебным человеку. Потому что существуют решения, которые помогут гуманизировать роботов — правда, они весьма сложны, и заниматься ими надо уже сейчас.
7 октября 2019 года Даниэль Канеман выступит в Москве на MTT Forum
Наименее рационально
Нобелевская премия по экономике присуждена за исследования в области поведенческой экономики
В понедельник, 9 октября, стало известно, что Нобелевскую премию по экономике (или, официально, Премию Шведского национального банка по экономическим наукам памяти Альфреда Нобеля) получит американский экономист Ричард Талер: «за его вклад в поведенческую экономику». Об использовании знаний и методов современной когнитивной науки в экономических исследованиях, а также о том, что изучают специалисты по поведенческой экономике, читайте в нашем материале.
Нобелевская премия по экономике была учреждена в 1969 году, и с тех пор ее вручали в основном либо за фундаментальные экономические открытия, либо за исследования по применению в экономике методов прикладной математики. Например, в 1979 году Теодор Шульц и Артур Льюис получили премию за работу в области экономического развития (на примере развивающихся стран), а в 1994 году лауреатами стали знаменитый американский математик Джон Нэш и его коллеги, осуществившие анализ равновесия в теории некооперативных игр.
Таким образом, деятельность большинства лауреатов-экономистов (и экономической науки вообще) направлена на построение формальных микро- и макроэкономических моделей, необходимых для эффективного описания и прогнозирования финансового поведения людей и крупных государственных и коммерческих структур. В наиболее общем виде экономическая наука исходит из того, что поведение человека можно предсказать. Именно поэтому экономику называют «самой точной социальной наукой».
Экономисты, однако, понимают, что люди не всегда ведут себя рационально и распределяют свои доходы в соответствии с первоочередными, самыми важными потребностями. Мы можем тратить деньги на товары, которые нам не нужны, только потому, что они нам нравятся, или же не тратить деньги на что-то ожидаемо выгодное и полезное — только потому, что боимся. Однако подобные факторы, влияющие на настроения потребителей, сложно учесть при анализе финансового поведения: аналитики могут предсказать повышение величины спроса на зонтики в дождливый сезон (и, соответственно, рост предложения — для максимизации прибыли), но растеряются, если окажется, что в рейтинге продаж зонтики по какой-то причине уступили первенство дождевикам. Именно поэтому поведенческие факторы, влияющие на финансовые решения людей, долгое время игнорировались — несмотря на то, что термин «поведенческая экономика» появился еще в 70-х годах прошлого века.
Все изменилось, когда в 2002 году Нобелевскую премию по экономике получил не экономист, а американский психолог израильского происхождения Дэниел Канеман, с формулировкой: «За применение психологической методики в экономической науке». Канеман долгое время занимался изучением принятия решений — когнитивного процесса, который заключается в выборе одной стратегии поведения среди нескольких возможных, а также анализом внешних и внутренних (поведенческих) факторов, которые на этот выбор влияют.
В этом году Нобелевскую премию традиционно получил экономист: профессор Чикагского университета Ричард Талер (Richard H. Thaler). Его вклад в экономическую науку, однако, больше касается психологической стороны дела. Главный тезис его научных работ сводится к тому, что человека можно заставить покупать, а его финансовое поведение — предсказать, если учитывать, что человек — это существо иррациональное.
Одна из самых известных работ Талера, значительно обогатившая поведенческую экономику, посвящена изучению так называемого «эффекта владения». В соответствии с классической экономической теорией, владение каким-либо товаром или услугой не должно влиять на его ценность. Иными словами, теория предполагает, что человек, купивший, например, книгу, продаст ее, если захочет с ней расстаться, по той же самой цене, за которую она ему досталась. Талер (совместно с Канеманом) показал, что это не так. В 1990 году ученые провели эксперимент, в ходе которого раздали людям обычные кофейные кружки, а затем предложили их продать или обменять на шариковые ручки. Оказалось, что человек, уже владеющий кружкой, готов расстаться с ней за вдвое большую «цену», чем та, которую он же готов был заплатить за ту же кружку, пока еще ею не обладал.
Задумавшись над тем, под влиянием каких факторов человек принимает такое решение, ученые пришли к выводу, что оно обусловлено его же собственным поведением: уже обладая товаром, человек присваивает ему бóльшую ценность (и даже привязывается к нему), так как уже потратил силы, время и средства на его приобретение.
Другой пример «иррациональности» финансового поведения людей, который Талер описывает в своих работах, связан с понятием «честности» цены. Так, в баре и супермаркете может продаваться один и тот же товар, но по разным ценам. И хотя мы готовы заплатить за бутылку пива столько, сколько спрашивает бармен, мы не станем покупать по той же цене то же самое пиво в супермаркете, потому что уверены, что там оно должно стоить вдвое дешевле.
Несмотря на то, что Талер считает людей существами иррациональными, он не сомневается, что их финансовое поведение можно прогнозировать — и даже извлекать из этого выгоду. В своей книге «Nudge. Архитектура выбора. Как улучшить наши решения о здоровье, благосостоянии и счастье», выпущенной в 2008 году (русский перевод вышел в 2017-м), он формулирует теорию «подталкивания» (от англ. nudge — толкать плечом). В соответствии с этой теорией, некоторые аспекты поведения человека можно предсказать — а затем и использовать для эффективной продажи товаров и услуг, а также для максимизации прибыли.
Следовательно, полагает Талер, коммерческие организации напрасно стараются убедить покупателя в том, что приобретение их товаров выгодно для него. Лучше бы они убедили его в том, что их товары ему необходимы.
Мнение эксперта
Бóльшая часть экономических теорий исходит из упрощенных характеристик среды. Они подразумевают, что решения принимаются рационально, в зависимости от будущей доходности. Но понятно, что в жизни это почти всегда не так.
Известно, что у человека есть несколько десятков предрассудков, которыми он руководствуется, в том числе и в экономической деятельности. С одной стороны, человек может исходить из рационального поведения других людей и, соответственно, вести себя по-другому, либо, напротив, ждать, что люди будут вести себя иррационально, чтобы самому вести себя рационально. Это касается всех областей: и инвестирования, и торговли.
Это и есть так называемые «поведенческие финансы». Эта область популярна уже лет пятнадцать, вполне ожидаемо, что одна из Нобелевских премий будет посвящена именно этому — то есть, проблеме использования психологических моделей для предсказания экономического поведения людей.
Эти работы подкреплены хорошей математикой, они нашли свое подтверждение в эконометрических работах. В качестве примера влияния предрассудков, иррациональности можно привести, например, ситуацию с ICO, ситуацию вокруг блокчейна — это типичный пример использования «поведенческих финансов». Это отвлечение внимания от проблем, что дает возможность заработать тем, кто был первым, поскольку очевидно, что коррекция рынка криптовалют неизбежна.
Второй пример: то, что в нашей стране в первое десятилетие 2000-х была совершенно ненормальная ситуация с недвижимостью. Такая же ситуация была в 1927–1930 годах в США, и это привело к кризису во всей экономике. Недвижимость по всем параметрам не может приносить достойный инвестиционный доход, но у нас она его приносила. Тут действовали несколько факторов: влияние ипотеки, резкий недостаток возможностей для инвестирования. То есть, в результате это выстрелило, кто-то заработал.
Анализ иррациональных действий людей позволяет не наступать на грабли, на которые хочется наступить, но наличие теории не означает, что лично вы достигнете успеха. Любые экономические закономерности реализуются статистически.
Иван Родионов
Доктор экономических наук, профессор Высшей школы экономики
Профессор Талер «убил» Homo economicus — сказочную ступень эволюции человека, достигнув которой, он ведет себя максимально рационально — и тем самым позволяет корпорациям и правительствам предсказывать свое финансовое поведение. Вместо этого Талер показал, что всякий потребитель — это в первую очередь человек, который руководствуется не абстрактной выгодой, а своими (иногда — спонтанными и ведущими к получению немедленного вознаграждения) интересами.
Церемония награждения Шведской королевской академии наук пройдет в Стокгольме в начале декабря: в этом году лауреат премии по экономическим наукам получит девять миллионов шведских крон (примерно 1,1 миллиона долларов). На вопрос журналиста издания The New York Times о том, как он потратит эти деньги, Талер ответил: «Наименее рационально».
Литература
Leonard T. C. Richard H. Thaler, Cass R. Sunstein, Nudge: Improving decisions about health, wealth, and happiness //Constitutional Political Economy. – 2008. – Т. 19. – №. 4. – С. 356-360.
Kahneman D., Knetsch J. L., Thaler R. H. Experimental tests of the endowment effect and the Coase theorem //Journal of political Economy. – 1990. – Т. 98. – №. 6. – С. 1325-1348.
Kahneman D., Knetsch J. L., Thaler R. Fairness as a constraint on profit seeking: Entitlements in the market //The American economic review. – 1986. – С. 728-741.