киме тас что это
Изваяние «Киме тас»
Хакасия расположена в Южной Сибири на территориях Саяно-Алтайского нагорья и Хакасско-Минусинской котловины. Здесь встречаются разные природно-ландшафтные зоны: от полупустынь до высокогорья альпийских лугов и тундр. Такое разнообразие и относительно мягкий климат котловины способствовали тому, что на этой территории во все эпохи плотность населения была чуть выше, чем в других регионах Сибири.
Точное количество памятников археологии Хакасии подсчитать трудно, здесь находятся около 13 тысяч объектов: стоянки, святилища, курганы, городища, стелы, крепости. Это делает Хакасию обладательницей крупнейшего в Сибири археологического фонда.
Исследователи предполагают, что первые поселения появились здесь больше 300 тысяч лет назад. Самые древние находки датируются более поздним периодом — около 100 тысяч лет до нашей эры.
В середине III тысячелетия до нашей эры на территорию Хакасии с запада пришли европеоидные племена. Они разводили домашний скот и занимались примитивным земледелием. Древние поселенцы были язычниками.
Каменные истуканы, по одной из версий, возникли как идолы-обереги, по другой — как олицетворение умершего предка. Устанавливали изваяние предположительно на местах погребения, курганах. Главным элементом изваяния была личина — маска, схематическое изображение лица.
Древние умельцы не только наносили изображения на камень, но и пытались придать им объем. Для своих произведений ваятели выбирали каменные удлиненные глыбы. В качестве материала в основном использовался песчаник, а также гранит.
«Киме тас» (в переводе с хакасского — «каменная лодка») — самое высокое каменное изваяние из известных скульптур эпохи ранней бронзы в Хакасии. Выполнили его из цельного куска красного песчаника. Этот памятник обнаружили в 1960-х годах, изваяние лежало на обочине проселочной дороги в 600 метрах к северо-западу от отрогов горы Хызыл-Хас близ озера Черное.
По центру столбовидного камня высечена личина, она разделена на три части горизонтальными линиями. У этого идола также можно увидеть «коровьи рога», стилизованные звериные уши. В традиционной хакасской культуре существует предание, записанное этнографом Виктором Бутанаевым: изваяние служило культовой коновязью для лошадей горных духов. Коновязью называют камень, к которому привязывают коней во время стоянок.
Что скрывают древние идолы эксклюзив
В начале бронзового века возникла южносибирская культура скотоводов, которую принято называть «окуневской». На память о ней до наших дней дошли загадочные каменные идолы и плиты с изображенными на них фантастическими животными, сакральными знаками и символами. В рамках этноэкспедиции Росмолодежи по Сибири выпускнице Школы межэтнической журналистики в Волгограде Юлии Махфоз удалось побывать в Хакасском национальном краеведческом музее и прикоснуться к тайнам одной из древнейших цивилизаций нашей планеты.
Эти каменные изваяния историки относят к концу III – нач. II тыс. до н.э. «Окуневцы» не только наносили изображение на камень, но и старались придать ему объем, а чтобы облегчить себе труд находили каменные глыбы удлиненной формы. Материалом в основном служил распространенный в Хакасии песчаник, а также более твердый гранит. Чаще всего после обработки камня изваяние приобретало столбообразную форму и достигало трех-четырех метров. В центре высекалась личина и силуэты мифических или реально существующих животных.
Присутствовали на каменных изваяниях и сакральные символы. Например, часть ученых считают, что солярный знак – это не только символ солнца, но и некая карта с указанием гор по сторонам света. А другие видят в нем собирательный образ Вселенной.
Личины делились на простые и сложные. Простые изображались в центре изваяния: глаза в виде точек и поперечная линия, заменяющая одновременно нос и рот. Порой присутствовали линии-лучи, раскинутые в стороны. Но излюбленным сюжетом древних творцов были сложные многоуровневые личины, построенные на сочетании изображений человека, животных и растений. Нижняя часть такого «образа» символизировала рот, средняя – нос, а вот верхняя – нечто далекое от реалистичного: помимо двух глаз присутствовал третий, отделенный изогнутыми линиями, рога, звериные уши и полосы-отростки непонятного назначения.
— Археолог, профессор МГУ им. М.В. Ломоносова Леонид Романович Кызласов, имя которого носит наш музей, считает, что такая личина – символ Мировой горы, модель Вселенной, разделенной на три части. В традиционных культурах принято подобное разделение миров, – делится гипотезой экскурсовод Кунари Тюндешева.
Древние полагали, что в верхнем мире живут светлые божества – творцы. В срединном мире – человек, животные и растения, однако духи здесь тоже могут обитать. В нижнем мире находятся темные существа, подземные обитатели.
Киме тас что это
Источник: Кызласов Л.Р. Древняя и средневековая история Южной Сибири. (В кратком изложении)/ Л.Р. Кызласов. – Абакан: Хакасское отделение Красноярского книжного издательства, 1991. – 58 с.
В позднем неолите в бассейне Среднего Енисея возникает яркая тазминская культура (начало III тыс. до н. э.) — культура древнейших каменных изваяний Азии, менгиров и личин. Она названа по улусу Тазмин на р. Бюре, где впервые раскопаны святилища с изваяниями. К ней относятся не только изваяния и менгиры, имеющие форму звериных фаллусов, но и древнейшие святилища, а также — нарисованные охрой на скалах личины духов, фигуры лосей и быков. Святилища, скульптурные и живописные изображения божеств и духов, связаны с культом производящей природы (рис. 5), с космогоническими представлениями о вертикальной вселенной и трех ее мирах (верхнем, среднем и нижнем)», а также с культом божеств земной и водной стихии.
На отдельных стелах и на скалах изображены древнейшие четырехколесные колесницы, иногда влекомые быками. Они связаны с культом солнца и громовника (рис. 6). На других изваяниях выбиты рисунки солнечных кораблей. Эти сакральные изображения напоминают реальные прообразы, возникшие в Месопотамии в IV — начале III тысячелетия до н. э. Тазминская культура представляет собой уникальное явление в истории древних племен Сибири и Центральной Азии начала III тысячелетия до н. э.
Источник: Чебодаев П.И. История Хакасии (с древнейших времен до конца XIX в.)./ П.И. Чебодаев; рец. д. истор. н. Я.И. Сунчугашев. – Абакан: Хакасское книжное издательство, 1992. – 156с.
Тазминская культура (начало III тыс. до н. э.)
Источник: Кызласов Л.Р. Древнейшая Хакасия: Монография./ Л.Р. Кызласов. – М.: Издательство Московского университета, 1986. – 296с.
Тазминская культура — культура древнейших святилищ и каменных изваяний Сибири
Будущие раскопки и открытия новых археологических памятников помогут разрешить многие загадки, связанные с культурой и бытом неолитических племен Хакасско-Минусинской котловины. В настоящее время можно предполагать значительную сложность идеологии и верований этих племен. Многое зависит от определения времени сооружения древнейших каменных изваяний Хакасских степей, которые известны ученым с XVIII в. Однако они остаются до сих пор неразгаданными полностью. Их датировка долгое время составляет предмет дискуссии. Имеются основания считать, что большинство величественных культовых монументов, созданных с помощью каменных орудий, воздвигнуто в период позднего неолита. Тогда же были выбиты многие рисунки на отвесных утесах по Енисею и Абакану. Раскопки Хакасской археологической экспедиции Московского университета вскрыли весьма важные обстоятельства, заставляющие по-новому взглянуть на всю совокупность известных и вновь обнаруженных памятников. Пришло время поставить вопрос о выделении особой культуры, представленной пока в основном вновь открытыми святилищами и древнейшими каменными изваяниями, менгирами и личинами на скалах. Назвать ее можно тазминской по улусу хакасов Тазминых (Тазмин-аалы) на р. Пююрсух (рус. Бюрь), где в 1911 г. И.Т. Савенковым были произведены первые безрезультатные и потому малоизвестные раскопки вокруг каменных изваяний.
Изваяние Чалгыс оба на левом берегу р. Нини (1968 г.). Серый песчаник
В настоящей книге предлагается новый опыт комплексной оценки всех видов памятников, относящихся к тазминской культуре. Каменные изваяния, стелы и менгиры впервые связаны с раскопанными вокруг них остатками древних святилищ. Появившиеся новые данные положены в основу датировки и культурно-исторической оценки как самой культуры, так и ее культовых объектов. Подробно исследуется семантика относящихся к этому времени произведений неолитического искусства и восстанавливаются основы мировоззрения и духовной культуры поздненеолитических племен Хакасско-Минусинской котловины. Это они были творцами-создателями и почитателями своеобразных и ярких священных образов, запечатленных в камне и сохранившихся в течение почти пяти тысячелетий. Дальнейшие исследования дополнят или даже, возможно, изменят наши современные представления об этой культуре. Но уже сейчас вряд ли следует соглашаться с тем, что некоторые исследователи, не зная святилищ, все эти изваяния связывают с так называемой окуневской культурой.
… вся совокупность приведенных выше объективных научных фактов, аналогий и сопоставлений, наблюдений при раскопках разновременных памятников позволяет заключить, что тазминская культура каменных изваяний, личин, стел, менгиров и святилищ относится к началу III тыс. до н. э.
Несомненно, что тазминская культура представляет собой особое важнейшее явление в истории древних неолитических племен Сибири и Центральной Азии, и многие связанные с нею проблемы несомненно нуждаются еще в дальнейшей разработке и изучении.
О семантике тазминских изваяний и писаниц
Но обнаруженная нами при раскопках в пос. Усть-Бюрь (ограда № 5) стела (рис. 112) сразу помогла установить космологический характер изображений.
Дело в том, что на верхнем пространстве стелы, над рогатой трехглазой личиной сложного типа вырезана четырехколесная повозка, из кузова которой вверх торчат четыре острия (рис. 112).
Нет сомнения, что здесь изображена не реальная, а божественная колесница, передвигающаяся по небу без всякой тягловой силы. Это подтверждается как расположением повозки на верхнем свободном пространстве стелы, так и торчащими из нее, очевидно «громовыми», стрелами. Личина этой стелы, несомненно, представляет изображение божества-громовника, вероятно связанного с «громовой» колесницей еще и потому, что на голове ее между рогов выступают вверх две подобные же «громовые» стрелы (рис. 112).
Есть рисунок и второй, не сохранившейся до нашего времени, стелы с чаатаса Красный камень, на которой верхняя небесная сфера четко отделена от расположенной ниже трехглазой личины божества тремя прогнутыми вниз «желобками-скобами» (рис. 121, справа).
Рис. 121. Изваяния с чаатаса Красный камень. По рис. Аппельгрен-Кивало. Ныне не существуют
Выше «скоб» по небесной сфере мчится упряжка из двух быков с ярмом и дышлом — очевидное воспроизведение еще одной, на этот раз запряженной, божественной колесницы. Аналогичное отделение небесной сферы тремя прогнутыми «скобами» зарегистрировано еще на некоторых тазминских стелах. Всегда «скобы» располагаются выше изображенных личин.
Но, как видно, небо зримо отделялось от личин не всегда. Оно не обособлено и на изваянии № 5 из котловины Copra, где выше личины изображено божественное судно (рис. 49, 117,7). На самом верху другой стелы с р. Коксух выбит рисунок еще одной солнечной ладьи (рис. 118, 121, слева).
Та же идея неба отразилась на стелах, имеющих на верхнем пространстве выше личин изображения птиц — обитателей воздушной сферы (изваяние № 129 из Бутрахтов).
Эти случаи убеждают нас в том, что верхнее пространство на плоских стелах и скульптурах тазминской культуры всегда воспринималось их создателями и почитателями как небесная сфера. Поэтому, очевидно, чаще всего личина божества воспроизводилась ниже или посредине высоты камня, а выше оставалось свободное пространство — небо (рис. 68, 71, 98, 122, 124). Поэтому же когда на па мятниках выше личины изображены антропоморфные фигуры или фигуры бегущих животных (корова, лось или фантастический хищник—рис. 86; 112; 124), то и их следует воспринимать как воспроизведения божественных существ космического происхождения, бегущих по небу. Наконец, очевидно, что по воздушной сфере снизу вверх поднимается запряженная парой божественных волов крытая небесная повозка, выбитая на Знаменском изваянии (рис. 115, 116).
Рис. 122. Изваяние, стоявшее близ улуса Чартыкова под с. Аскизом «на киргизском могильнике». Песчаник. Хранится в ХОКМ, лицевая грань
Рис. 123. То же изваяние, задняя грань
Рис. 124. Изваяние, стоявшее близ улуса Сартыгой (по данным А.Н. Липского происходит с р. Сагайчи?). Песчаник. Хранится в ХОКМ
Кстати, своеобразными лестницами для перемещения с земли на небо душ или жрецов — «шаманов» служили, вероятно, выбитые по вертикали на боковых узких гранях стел с тазминскими личинами многочисленные прогнутые вниз скобообразные фигуры, изображающие перекладины веревочных лестниц. Подобные лестницы вырубались шаманами шорцев и алтайцев в виде поперечных зарубок (тапты, т. е. ступеньки. — Л. К) на стволах священных берез. У телеутов «число зарубок зависело от того, на каком слое неба живет дух, которому совершалось камлание. Эти зарубки носили название тапты и символизировали слои неба (кат)». В древних мифах еще Осирис поднялся в небо по лестнице. Подобную стелу, на боковой грани которой сохранилось 29 перекладин-скоб, мы обнаружили на Абаканском чаатасе в 1974 г. (рис. 93). В Хакасском областном краеведческом музее находится плита-менгир с 63 скобами-ступенями на узкой грани (рис. 125).
Рис. 125. Стела с изображением лестницы на узкой грани. Песчаник. Хранится в ХОКМ. Первоначальное местонахождение неизвестно.
Итак, можно считать доказанным, что творцы тазминских фигур и стел сознательно обособляли на изготовляемых ими культовых памятниках верхнюю небесную сферу. Более того, на рассматриваемых скульптурах отчетливо отразилось представление древних людей о расчленении вертикальной оси вселенной на три мира: верхний— небесный, средний — земной и нижний — подземный.
Трехчастная модель мира отчетливо представлена на наиболее сложных изваяниях: вверху — лицо «человека» или зверя, посредине — рогатая сложная личина, ниже — голова хищного зверя, терзающего плоть или утробу рогатого существа (рис. 126).
Рис. 126. Изваяние, лежавшее на татарском кургане у пос. Шира. Песчаник. Хранится в ХОКМ
На другой группе изваяний и стел трехчастность выражена иначе. Например, ниже двух взаимосвязанных личин (в нижнюю стреляет антропоморфный лучник) на стеле из Абаканского чаатаса размещены еще две фигуры (рис. 92). Это бегущая влево корова (с характерной «скелетной» разделкой внутренностей, изображениями желудка и плода?), которую удерживает антропоморфная явно мужская фигура (рис. 92). На другой скульптуре сбоку ниже смотрящей в небо головы лося и трехглазой рельефной личины выбиты ямки и два круга, перечеркнутые двумя или тремя линиями (рис. 86). Внизу третьей стелы, на том конце, который первоначально был вкопан в землю, изображена бегущая вправо «лошадка» под вьюком, которую стремится удержать своими лучами скатывающаяся сверху округлая двуглазая личина (рис. 121, левая). На четвертой скульптуре (обнаруженной мною в 1958 г. на Читыхысском чаатасе) кроме верхней и нижней личин на закопанном в землю конце находилась выбитая в перевернутом виде третья двуглазая личина (рис. 76).
Перечисленные случаи показывают, что на некоторых тазминских памятниках имеются «подземные» изображения, специально размещенные на закапываемом в землю конце камня. Они не видны на стелах, стоящих в степи, и такие стелы могут быть приняты за одно- или двухчастные: например, среди памятников, обнаруженных близ д. Соленоозерной, на одной из стел сверху имеется рельефное лицо, а на нижнем конце камня, скрытом в земле, выбита перевернутая двуглазая личина.
Если вдуматься в эти факты, то можно осознать, что даже двухчастные фигуры с гладким нижним концом для их создателей и почитателей представлялись трехчастными. Низ камня, скрытый в земле, должен рассматриваться как особая часть ритуальной фигуры, отданная земле и ей принадлежащая. Вспомним ситуацию, обнаруженную при раскопках. Прежде чем установить нижний конец изваяния в приготовленную для него яму, люди совершали в этой яме определенный обряд. Он был связан с принесением кровавой жертвы и оставлением в яме шкурки барашка с головой и ногами. Очевидно, это был своеобразный «выкуп» ямы под изваяние у Матери-Земли.
Следовательно, после установки изваяния или менгира его нижний конец (иногда покрытый особыми изображениями, иногда гладкий) навсегда оставался в нижнем, подземном мире.
Все эти данные свидетельствуют о том, что жившие в эпоху позднего неолита тазминские племена имели сложное мировосприятие и представляли окружающий их мир трехмастным. Не исключено, что подобное восприятие мира отражают и те поперечные черты, которые расчленяют по вертикали выбитые на стелах личины. По этому признаку личины подразделяются на три категории:
1) трехчастные с двумя поперечными полосами (одна — ниже глаз; вторая — между носом и ртом; рис. 59, 61, 71, 73, 80, 82, 116);
2) двухчастные с одной поперечной чертой (рис. 69, 76, 77, 79, 89 левая, 95, 98);
3) антропоморфные личины без поперечных черт (рис. 64, 66, 68).
Предположительно подобное членение можно объяснить так: божества с трехчастным делением личин имели воздействие на все три сферы мирового пространства, с двухчастным — только на две сферы (небесную и земную), с одночастным (без поперечных черт) — только на высшую небесную сферу. Такое предположение подтверждается тем, что антропоморфные одночастные личины чаще всего (75%) выбиты на самом верху изваяний, т. е. именно в небесной сфере (рис. 61, 126).
Трехчастное разделение вертикальной оси вселенной на верхний, средний и нижний миры было настолько общим и широко распространенным в древности, что требование отказаться от этого представления содержится в Ветхом завете: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли.» (Исход. 20, 4).
Но будучи давно изжито в странах, где возобладали великие мировые религии, представление о разделении вертикальной оси вселенной на верхний, средний и нижний миры сохранилось у большинства аборигенов Сибири, еще недавно бывших язычниками-шаманистами. Это дает нам право привлекать для предположительной реконструкции тазминского культа и некоторые этнографические данные.
Представления тазминцев о Вселенной и божествах, о жизни и смерти
Рис. 127. Обломки песчаниковой стелы с трехглазой личиной и бегущим фантастическим зверем. Найдены в могилах 7 и 8 кургана № 4 окуневского кладбища Черновая VIII (по Э.Б. Вадецкой). Хранится в ГЭ
Рис. 128. Стела с изображением солнца и небесной коровы, кормящей солнечного теленка (повреждена). Песчаник. Найдена на борту котловины оз. Шира; была переиспользована на татарском кургане. Хранится в ХОКМ
Рис. 129. Миниатюрное изваяние Кёзе палазы (Ребенок менгира), случайно найденное в долине р. Уйбат. Песчаник хранится в ХОКМ
Все в движении, везде динамичные соединения фигур, ничего застывшего в этой тазминской вселенной, воспроизведенной в камне. Между верхним и средним миром, как сверху вниз, так и снизу вверх, движутся «змеи» (рис. 76, 123), змеистые линии (рис. 86, 130), личинки-зародыши, сползающие вниз по каким-то особым «протокам» (рис. 80, 126, 130). Все дополняется нервическим напряжением явного (рис. 131) или же скрытого coitus верхнего мира с существами, воспроизведенными в среднем мире, на земле (рис. 61,69, 72-74,80,86 и др.).
Таков сложный, динамичный, диалектически сочлененный мир — вселенная человека тазминской культуры. Основу его представлений составляет замкнутый, бесконечный цикл непрерывно зарождающейся, плодоносящей и отмирающей природы. В этом круговороте жизни и смерти участвуют разные по своим характерам и функциям сверхъестественные существа, потребовавшие для их воспроизведения в камне от человека — художника и скульптора — создания таких абстрактных образов, в которых сливаются фантастические и реальные черты. Эти образы настолько отвлеченные, ирреальные, что не понятны современному зрителю.
Рис. 130. Изваяние с изображением на передней грани зародыша (опустившегося по «семяпроводу» сверху), входящего через темя в личину, на задней грани — закрытый семяпровод и куты внутри знака подземного солнца. Находилось на Ташебинском чаатасе (по Э.Б. Вадецкой)
Рис. 131. Изваяние с правого берега Енисея из заимки Майдолика, в 10 км ниже г. Минусинска. Песчаник. Хранится в МКМ. Нижняя личина на боковой грани полустерта, на правой плоскости видны личина и глаза второй. (Изваяние изображает соитие божества в образе горного козла с нижней фигурой, рельефная личина которой утратила от времени характерные детали. Фаллус козла резко очерчен).
Вся сложность описанной картины с особой наглядностью проступает при изучении вертикальных монументов, имеющих вид обращенных вверх, к небу утончающихся или изогнутых (как писал первый из видевших их ученых Д.Г. Мессершмидт: «в виде венгерской сабли») скульптур. Это гигантские воспроизведения звериных, чаще бычьих, фаллусов (рис. 71, 79—81, 89, 122, 130)
После акта соития семя оплодотворяющих божественных существ собирается на небе, на вершине мировой горы, которую олицетворяли каменные изваяния — фаллусы. Близкие представления до современности сохранились у коренных народностей Сибири. На небе или внутри небесной горы, по их представлениям, находились хранилища, душ не только людей, но и всех диких и домашних животных, а также растений. Эти местопребывания бессмертной жизненной силы (откуда она выходила и куда возвращалась) строго охранялись божествами-хранителями. Еще недавно шаманы хакасов, обращаясь к высшим небесным божествам, молили:
— Народ подлунного мира не может жить, Болезни и страдания не покидают! Скот гибнет, посевы не растут, Прошу дать души (кут) скота и посевов!
Всякий человек, присутствовавший при этом молении, подставлял под отверстие юрты шапку, чтобы в нее упало с неба побольше «кутов» 26.
(На фигуре Чалгыс оба вырезан обращенный кверху фаллус быка (рис. 19). Возможно, параллелью является изображение лежащего древнеегипетского бога земли Геба, фаллус которого обращен к небу — богине Нут. В древнеиндийской религии известны линги — каменные фаллусы-столбы, символы божественной производящей силы; у древних греков фаллус — символ Диониса (МНМ, т. I, с. 380, 422, рис. справа; т. 2, с. 56). Изображение фаллуса торчащим вверх обычно для известных в сибирской археологии фаллообразиых пестов и «гладилок»)
Подобно тому как реки зарождаются на вершинах гор, так и в недавних представлениях эвенков и других сибирских народностей в верхнем мире, возле родового хранилища душ людей и животных, на болотистой вершине горы находились истоки космической реки, которая протекает через все три мира вселенной: вершина — в верхнем небесном мире, середина — в среднем земном мире, где живут люди, а устье — в нижнем подземном мире. О том, что подобные представления были издревле широко распространены, свидетельствует вера древних индийцев в то, что Ганг протекал по небу, по земле и под землей, т. е. тоже являлся мировой рекой. Таковым же почитался и Нил в древнем Египте.
Рис. 132. Сложное изваяние из окрестностей ст. Усть-Бюрь близ улуса Джамакова. Песчаник. Хранится в МКМ (по Э.Б. Вадецкой)
Судя по изображениям на монументах, тазминцы имели сходные представления о хранилищах жизненной силы в верхнем мире. Их охраняли божества (антропо- или зооморфные, иногда космические). Моления о продлении рода и даровании людям «кутов» всего живого совершались перед изучаемыми изваяниями. На сложных монументах изображено, как от верхних божеств (в виде головы человека, антропоморфной личины, головы горного козла или же полумесяца — рис. 80, 126, 132, 133) спускаются вниз как бы по особому «семяпроводу» (с помощью треугольных «плавничков» и усиков) расположенные друг над другом личинки-зародыши всего сущего на земле. Они различны по очертаниям, но всегда имеют два (реже — три) глаза, рот и даже нос (рис. 132, 133). Они спускаются вниз к рогатой, ушастой рельефной личине и как бы входят в нее, внедряются в ее голову. Иногда этот путь (внутри «семяпровода») воспроизведен извилистой линией, раздваивающейся книзу (рис. 76, 130). Возможно, это и есть мировая река, текущая с неба в подземный мир, где расположено ее устье. Представление о космической реке, очевидно, уже существовало у древних енисейцев в период тазминской культуры.
Рис. 133. Изваяние Киме тас с Черного озера, стояло одиночно у горы Хызылхае. Хранится в ХОКМ (ср. рис. 80)
Рельефная личина, являющаяся непременным изображением на фаллических изваяниях (иногда верхние фигуры и космическая река с личинками или подразумевались, или же были первоначально изображены раскраской), соединяет в себе антропоморфные и зооморфные черты (рис. 71, 72, 79, 80, 81, 89, 116, 126, 130, 132). Обычно личина имеет коровьи уши и коровьи рога, но в тоже время к ней добавляется беременный живот и груди молодой женщины; изредка изображены и руки (рис. 134, 1, 2, 3). Как известно, корова во многих древних и архаических религиях — символ плодородия, изобилия, благоденствия. Вселенная у древних египтян олицетворялась то в образе женщины, то коровы. Так же в древней Индии «все небо представлялось безграничной коровой». Небесная богиня плодородия египтян Исида изображалась то в виде коровы, дающей молоко, то в виде женщины с коровьими рогами на голове, кормящей младенца Гора — бога солнца. В древнейший период богиней неба египтян была Хатор. Она почиталась как небесная корова, родившая теленка — солнце (бога Ра), и так же изображалась: то в виде коровы, то в виде женщины с рогами и ушами коровы. Миф о божественной корове, беременной золотым тельцом, который после рождения стал ярчайшим из светил небосвода — животворным солнцем, был широко распространен в древние времена.
Рис. 134. Тазминские изваяния (по Э. Б. Вадецкой). 1 —. окрестности Маркова улуса, переиспользовано как угловой столб тагарского кургана. Песчаник. Хранится в ГЭ; 2 — в междуречье Нини и Уйбата, переиспользовано как угловой столб тагарского кургана; 3 — на Уйбатском чаатасе, переиспользовано в таштыкском ряду. Хранится в ГЭ; 4 — Тазмин улус, переиспользовано на тагарском кургане, хранится в МКМ; 5 — ст. Уйбат (в 3 км к западу), стоит на правом берегу одноименной реки; 6 — Чарков улус (в 3 км к югу), переиспользовано на тагарском кургане
Согласно ему та же корова породила луну, планеты и звезды («телята»). По верованиям египтян, солнце рождалось каждое утро как золотой телец или как дитя (сообразно тому, представляли ли они себе рождающее его небо в виде коровы или в виде женщины) и плыло в небесной барке по направлению к западу, где оно заходило в образе старика, плетущегося к могиле. В других версиях древнеегипетских мифов богиня неба (женщина) утром рождала солнце, а вечером проглатывала его. Рассказывалось также, что бог солнца Ра днем плывет, освещая землю, по небесному Нилу в барке Манджет, а вечером подплывает к вратам преисподней и, пересев на ночную барку Месектет, плывет по подземному Нилу.
Шумерская богиня Гатумдуг, покровительница г. Лагаша, также именовалась священной коровой, а в древнеиндийских мифах матерью и отцом богов был Адити — божественное двуполое существо корова-бык. У древних индусов сама земля принимала облик пятнистой коровы. Иногда пятнистая корова Пришни отождествлялась с дождевым облаком, посылающим благодатный дождь, в другом мифе божественные коровы являлись лучами зари и т. п.
Миф о небесной корове и золотом тельце был известен на Енисее в тазминское время. Об этом свидетельствует уникальное изваяние, найденное в котловине оз. Шира. В его центре изображена корова с только что родившимся теленком, тянущимся к ее вымени. Над ними «разгораются» солнечные лучи (рис. 128, 135). Ширинское изваяние позволяет полагать, что древние енисейцы были знакомы с древнеегипетской версией этого мифа. Показательно также, что в африканских мифах первая корова с теленком вышли из скалы, а за ними вышло целое стадо.
Вообще рога коровы с древнейших времен на Переднем Востоке и в Индии являлись символом божественной мощи: начиная от безымянных изображений человеко-быков V—IV тыс. до н. э. до рогатого Нардм-Сина на стеле из Суз и кончая тем, что Александр Македонский в Коране назван Зул-Карнейн (Двурогий). Даже в мусульманское время были живы древние мифы. Примером могут служить рубай Омара Хайяма (XI—XII вв.):
Корова в небе звездная — Парвин,
Другая — спит во тьме земных глубин,
А сколько здесь ослов меж двух коров —
Муж правды, это знаешь ты один.
Рис. 135. Небесная корова, кормящая солнечного тельца. Поврежденная деталь стелы из котловины оз. Шира (ср. рис. 128). Хранится в ХОКМ
Нельзя не добавить, что древнейшее из известных, записанное китайцами в VIII в. предание о происхождении средневековых жителей Енисея гласит, что рыжеволосые и белолицые — хакасы, отказываясь возводить свой род к волкам (как это делали древние тюрки), заявляли, что «они происходят от спаривания бога с коровой в горной пещере». Весьма вероятно, что представление о происхождении от божественной праматери коровы сохранилось у средневековых аборигенов Енисея еще со времен тазминской культуры, т. е. на протяжении почти четырех тысяч лет. Перс Гардизи в XI в. также сообщал, что «некоторые из киргизов (Енисея. — Л. К.) поклоняются корове. ».
Итак, основная личина с рогами и ушами коровы на енисейских каменных изваяниях (к которой добавляются на сложных фигурах беременный живот и груди молодой женщины) воспроизводит Великую Мать—прародительницу древних енисейских племен. Ее оплодотворение отражено в спускающихся сверху личинах — кутах. От нее, следовательно, зависит порождение не только солнца, луны, небесных тел, но и всего сущего на земле. Космический культ и культ размножения здесь сливаются в одно целое.
Есть одно характерное изваяние (р. Белый Июс), изображающее антропоморфное мужское божество с фаллическим завершением головы. На его груди вырезана не обычная рогатая личина, а фигура священной коровы (рис. 136). Этот случаи раскрывает подлинный образ существа, обычно изображаемого в виде рельефной личины с ушами и рогами коровы. Важно отметить двойственную сущность, вложенную художником в этот образ священного животного: два кружка, вырезанных друг под другом на туловище, символизируют солярное небесное значение образа, а два креста (на тулове и на морде) — его противоположное — земное значение (ряс. 137). Таким диалектически синкретичным был, видимо, для тазминцев образ праматери-коровы, действовавшей во всех трех мирах вселенной.
Рис. 136. Изваяние, стоявшее на правом берегу Белого Июса близ улуса Трошкина (бывший колхоз Хызыл аал). Песчаник. Хранится в ХОКМ
По аналогии с древнеегипетскими представлениями можно предполагать, что тазминская праматерь иногда воспроизводилась в своей человеческой ипостаси. Таковым можно считать хранящееся в Эрмитаже антропоморфное изваяние Хыс тас, завершающееся личиной, но не с рогами, а с волосами. И эта фигура имеет сходное воспроизведение беременного грузного туловища с грудями молодой женщины и с человеческой рукой (рис. 134). Может быть, сюда же относится изваяние с личиной и грудями, находившееся на Уйбатском чаатасе.
Рис. 137. Священная корова. Деталь изваяния из Трошкина улуса (ср. рис. 136)
О космогонической сущности изображений на изваяниях говорят и обрамляющие их солнечные знаки в виде кружков, концентрических окружностей (иногда с точкой посредине) с четырьмя треугольными лучами и т. д. (рис. 71, 72, 74, 80, 116). Солнце в виде круга с четырьмя треугольными лучами изображали еще в древнем Вавилоне, а также в Месопотамии и Сирии, в Хеттском царстве, а позднее — у скифов. У народов Сибири намечаются такие же параллели. Например, бляшка с двумя концентрическими окружностями символизирует у кетов «нижнее солнце», которое необходимо шаману для путешествия в темный «нижний мир»; круг с точкой в центре — знак солнца у хакасов, шорцев и др.
У тазминских изваяний солярные знаки изображены чаще на боковых свободных плоскостях по 2—4 снизу вверх (по ходу солнца); нередко — на выпуклом животе, под грудью, изредка под личинами или на задней узкой плоскости изваяний и дважды — на верхнем завершении монументов (рис. 72, 80, 132, 134, 2, 3) Изредка воспроизведены солнца «нижнего» подземного мира, располагающиеся в самом низу монументов ниже черты (рис. 126, 130, 132). Иногда они перечеркнуты крестом, «звездой» или двумя линиями (рис. 86, 158).
Солярные знаки передают вечное и неутомимое движение солнца по небосводу в течение дня и ход «ночного солнца» от запада к востоку в подземном мире.
Рассмотрим теперь нижнюю зону сложных изваяний, на которой нами были уже упомянуты знаки, символизирующие, вероятнее всего, «ночное солнце» в подземном мире.
На четырех скульптурах воспроизведена морда страшного зубастого длинноязыкого хищника (спереди в фас, а по бокам в профиль — рис. 121, 126, 132, 138). Чудовище пожирает беременное чрево Матери-прародительницы, как бы стараясь добраться и уничтожить плод — зародившуюся жизнь. На лбу такого хищника (изваяние из пос. Шира) выбит крест — символ земли (рис. 126), подобный знакам на солнцах нижнего мира (рис. 86, 158).
Крест отделяет мир духов, подземный мир, души умерших от среднего мира живых людей. Шаманы эвенков, например, в своих напутствиях духам, ведущим души умерших в нижний мир, говорят:
В полночную страну провожая душу.
Душу в самой середине реки во рту пронесите!
. Все дороги на обратном пути,
Две семерки (четырнадцатью) крестами все закройте.
Рис. 138. Изваяние из котловины оз. Белё. Песчаник. Хранится в ХОКМ
Издревле почти у всех народов бог умерших, хранитель входа в ад (Аид, Тартар, Диюй и т. д.) или сторож моста, ведущего в подземный мир, проводник мертвых душ — все они олицетворялись в образе адского пса, волка или шакала. Так было у древних египтян, этрусков, греков, иранцев, китайцев, ухуаней и др., а ныне — у сибирских народов (селькупов, чукчей, гиляков и т. д.).
Рис. 139. Рисунки писаницы на горе Тюре близ Сулекова улуса (Солек аалы, по А. В. Адрианову)
Рис. 140. Рисунок зверя на писанице в логу горы Изрых-тах близ ст. Бельтиры на левом берегу р. Абакан. Обнаружен в 1972
Рис. 141. Рисунок зверя на писанице из Третьего лога (по А.В. Адрианову)
Но для нас важнее отметить, что в древней Месопотамии большую известность имело хтоническое божество Ламасту, изображавшееся то страшной и уродливой женщиной (с головой львицы или птицы) с когтистыми пальцами, распущенными волосами и свисающими грудями, то свирепой волчицей. В одном из заклинаний говорилось: «Она свирепая, она ослепляющая, она волчица. » Богиня боялась якобы только собак, амулетов и заговоров. Ламасту насылала родиль ную горячку, губила новорожденных и даже вырывала у рожениц внутренние органы (сердце, печень, легкие).
Образ этого свирепого божества-демона наиболее соответствует описанным выше тазминским его изображениям. В них отчетливо проявляются то рвущая плоть пасть львицы с округлыми ушами, то пасть волчицы с длинными ушами (рис. 127, 139, 140); туловище поджарой волчицы сочетается при этом с птичьими ногами и когтистыми пальцами (рис. 127, 139, 140). Иногда это сидящая полуантропоморфная фигура со свирепой волчьей головой (рис. 141) или же сидящие в такой же позе хтонические антропоморфные фигуры (с человечьими головами), спины которых недвусмысленно перечеркнуты крестом. На одном рисунке «шагает» человеческая фигура, но с головой волчицы с отверстой пастью. При этом правая рука ее заканчивается второй ощеренной звериной головой (рис. 142). Все это различные воспроизведения тазминской Ламасту.
О том, что и на Енисее Ламасту была не просто демоном, но богиней, вероятно, свидетельствует сохранившийся до нас обломок ее каменной статуи — львиная голова с оскаленными клыками, найдена близ д. Знаменка на р. Ербе.
Древняя богиня Ламасту пережила тысячелетия — ее образ сохранился в представлениях о демонической женщине-собаке Алмасты у разных народов Евразии. Это существо якобы и сейчас наносит вред не только беременным женщинам и новорожденным детям, но и самкам животных и их приплоду. В этой связи интересен старинный обряд турок, узбеков и бурят, предпринимаемый для охраны родившегося ребенка: «с пойманного на охоте волка сдирают шкуру таким образом, чтобы снялась и часть шкуры с морды зверя у пасти, ее высушивают и сохраняют. Через эту волчью пасть и протискивают новорожденного, как только он появляется на свет». Считалось, что такой обряд избавлял ребенка от страшной волчицы Ламасту. С этими же представлениями и стремлениями, очевидно, связаны и изображения на тазминских монументах головы Ламасту («заклейменной» крестом) с раскрытой пастью.
Идея смерти-перерождения, связанная с рассмотренным выше пожиранием Ламасту чрева великой богини Матери-прародительницы, выражается у тазминских племен еще в одной серии рисунков. Речь идет о женских фигурах, лежащих или сидящих с раздвинутыми в стороны руками и ногами, в так называемой позе рожениц (рис. 143). В разные времена так действительно изображались рожени цы. Но на плитках и прибрежных скалах Енисея в тазминское время воспроизводилась не рожающая женщина (нет никаких признаков родов), а все та же богиня Мать-прародительница. Ее сущность дважды подчеркнута наложением женской фигуры на фигуру коровы. Образ женщины-коровы мы выше зафиксировали для воспроизведений богини Матери-прародительницы на скульптурных монументах.
Рис. 143. Рисунки на стелах и писанице. 1 — на плите, переиспользованной в окуневском могильнике Черновая VIII; 2 — на плите, переиспользованной в окуневском могильнике Сыда; 3 — на писанице Тепсей III (по Э.Б. Вадецкой). 1, 2 — хранятся в ГЭ
Солнце, небесные боги и духи
Обособляется группа стел, объединенных изображением на плоскости двух- или трехглазых личин с расходящимися веером лучами (рис. 95, 97, 128, 144, 145, 2; 146). Эти лучи отходят от верхушки головы (рис. 95, 144), но иногда и от головы и от щек, т.е. от всей личины (рис. 97, 146).
Рис. 144. Стела с изображением солнечного божества из улуса Чаркова. Была переиспользована как угловой камень на тагарском кургане. Хранится в МКМ (по Э.Б. Вадецкой)
В обоих случаях, несомненно, изображены именно лучи, а не волосы, как ошибочно полагают некоторые авторы. Это подтверждают не только отмеченные случаи равномерно расходящегося «сияния» всей личины (рис. 97, 146), но и случаи эманации световой энергии, изображаемые выбитыми у концов лучей как бы отрывающимися от них и расходящимися в стороны корпускулами (черточками) (рис. 128; 146, 2; 147).
Наконец, под «разгорающимися» солнечными лучами на одном из таких изваяний выбито упоминавшееся выше изображение небесной коровы и золотого тельца, ставшего, по мифу, животворным солнцем (рис. 128).
Рис. 145. Тазминские стелы: 1 — близ Фарпуса на Белом Июсе, 2 — близ улуса Верхний Долгий маяк на р. Ербе (по X. Аппельгрен-Кивало)
Подобные изображения солнца (в виде скобы или полудиска с расходящимися лучами) встречаются и среди наскальных изображений по берегам Енисея. Среди них есть одно, восходящее над изображением бычка.
Рис. 146. Тазминские рисунки: 1 — на плите, переиспользованной в могиле 5 кладбища Тас хазаа (гравюра); 2, 3 — нарисованы охрой на скале Кантегир I; 4 — нарисован охрой на скале Кантегир II (по Н.В. Леонтьеву)
Изображения солнечных божеств, божеств Света, в виде личин с расходящимися лучами или в виде антропоморфных фигур с лучистыми дисками вместо голов широко известны среди наскальных древних рисунков Австралии, острова Пасхи, Северной Америки, Аравии, Казахстана, Прибайкалья и Нижнего Амура.
Солнечный бог Шамаш в Месопотамии изображался в виде половины шестилучевой розетки-диска, появляющейся из-за восточных гор. Греческий Гелиос также изображался с лучами, отходящими в разные стороны от головы.
С восходящими кверху лучами рисовали солнце и коренные народы Сибири, например, кеты. Солнечные лучи у некоторых из сибиряков считались помощниками шаманов. По верованиям якутов, всякий человек соединен с солнцем невидимой нитью. По представлению энцев, души еще не родившихся людей боги посылают на землю, помещая их на кончике лучей утреннего солнца.
Тазминские личины с расходящимися лучами и отлетающими от концов их частицами (корпускулами), вероятно, также воспроизводят передачу душ-зародышей на землю через посредство солнечных лучей (рис. 95, 97, 128, 146). Это подтверждается изображением «незамкнутой» личинки (глаза, нос и рот) у правого плеча одного из самых интересных солнечных божеств тазминской культуры — изображения на стеле из Онхакова улуса (р. Абакан; рис. 147).
Все личины тазминских божеств имеют поперечную черту, отделяющую рот от глаз. Как сказано выше, двухчастные личины предположительно имели воздействие на две сферы мирового пространства. В данном случае солнце, совершая, по представлению древних, путь днем по небу, а ночью под землей, соответствует небесной и подземной сферам. Поэтому, вероятно, разделение личины этого божества сделано очень резким — нижняя половина личины специально заглублена по всей площади. Так личины других божеств не выбивались. Неожиданно выяснилось, что такое же восприятие образа солнца проявляется в современных детских рисунках, где окруженный лучами солнечный диск имеет два круглых глаза, отделенных поперечной чертой от черточки рта (рис. 148). Объяснить это сходство трудно.
Тазминское солнечное божество — одно из высших светлых (белых) божеств того времени. Прямые параллели ему — представления тюркоязычных народов Сибири.
Рис. 147. Солнечное божество из Онхакова улуса (бывший колхоз им. Ворошилова) на р. Абакан. Переиспользована как боковая плита в ограде тагарского кургана. Песчаник. Хранится в ХОКМ
Рис. 148. Солнышко. Рисунок современного ребенка мелом на асфальте (прорисовка фотографии А. Афонина, опубликованной в «Неделе», 1983, № 22, с. 16)
Так, еще недавно якуты «считали солнце сиянием лица главы светлых божеств айыы Юрюиг-тойона». А шорские шаманы совершенно подобным образом, всего в лучах, рисовали высшее божество алтайцев Сустуг-Ульгеня — «лучезарного Ульгеня», обитавшего на небе в светлой области. Его же называли «Ак-Ульгень, т. е. Белый Ульгень. Он представлен в виде человеческого лица, окруженного лучами». Фигура тазминского «Ульгеня» наиболее полно представлена на стеле из Онхакова улуса на левом берегу Абакана, хранящейся ныне в Хакасском областном краеведческом музее в г. Абакане. Свободная одежда этого божества, с ниспадающими по бокам линиями, возможно, воспроизводящими дождевые струи, покрыта одиннадцатью кругами — дополнительными символами солнца. По одежде снизу вверх на божество наползают две змеи. Еще две ползут к лучам божества по бокам фигуры (рис. 147). Левая из последних змей передними выступами подбирается к «незамкнутой» личине, выбитой возле нижнего луча божества, а правая, вероятно, уже поглотила вторую, симметрично расположенную, личинку, от которой остались только две круглые ямки.
Косой крест посредине, прочерченный поверх солнечного одеяния, подчеркивает черное хтоническое происхождение змей, напавших на белое солнечное божество, подателя верховной благодати людям земли: света, тепла, зародышей всего живого (кутов), дождей и т.п.
На онхаковской стеле, таким образом, изображена борьба светлого небесного солнечного божества со змеями — представителями черных сил подземного мира. Иначе говоря — извечное противоборство жиз ни и смерти. И здесь снова выявляется аналогия с одним из архаических мифов древнего Египта о сражении солнца с его врагами — змеями. Общеизвестны многочисленные изображения древних божеств, держащих в руках двух змей, видимо, борющихся с ними.
Тазминцы, как и многие современные сибирские народы, вероятно, считали, что дорога в верхний небесный мир шла в сторону солнечного восхода (и поэтому всегда ставили свои культовые скульптуры личинами на восток), а дорога в нижний мир шла в сторону заката, где скрывалось солнце, т. е. на запад. Поэтому на западных гранях скульптур изображены ползущие вверх змеи — представители подземного мира, или же выбиты концентрические окружности — знаки луны или подземного солнца нижнего мира (рис. 71, 80, 123, 130, 132).
Теперь следует рассмотреть скульптурные изображения верхних божественных существ — оплодотворителей, дарующих зародыши всего живого ниже расположенной Матери-прародительнице, имеющей чаще всего вид антропоморфной личины с коровьими рогами и ушами.
Выше показано, что одним из таких верховных божеств было солнце. Даже в случаях неумелого исполнения смысл очевиден — от «лучистой» личины вниз спускаются личинки разнообразных очертаний и даже «незамкнутые» (рис. 147, 149). В других случаях (изваяния у с. Кавказского и Киметас — рис. 80, 133) отчетливо видно, что зародыши-личинки отправляются вниз от месяца (рис. 80, 133). Значит, и месяц (или луна) был одним из верховных божеств, дарующих плодородие.
Рис. 149. Изображения на западной грани изваяния из бывшего Ефимова улуса на левом берегу Аскиза, выше впадения в него р. База. Хранится в ХОКМ (по А.Н. Липскому)
В тех нередких случаях, когда верх монумента имеет только фаллическое завершение, путь для личинок начинается сверху от конца фалла, который, безусловно, символизировал собой какое-то из верховных божеств (рис. 71, 79, 130) и в тоже время — гору. Иногда (Ширинское и Читыхысское изваяния — рис. 126) верховное божество представлено скульптурным лицом человека с открытым ртом.
Описанные выше монументы уместно сравнить с фигурой деревянного идола из Шигирского торфяника на Урале (хронологически несколько более поздней). Наверху она имеет скульптурную антропоморфную голову «верховного божества», от которой вниз по извилистому «семяпроводу» также спускаются отдельные личинки-куты (рис. 109).
На ряде тазминских изваяний (Хуртуях тас, Хызылаальское; рис. 61, 136) верхнее скульптурно выполненное лицо человека завершается фаллическим «головным убором».
Есть еще одно уникальное изваяние из улуса Полтакова. Над нижней личиной на нем нависает фаллическое завершение, скульптурно обработанное в виде антропоморфной головы с третьим глазом на лбу, с большой лысиной, обрамленной волосами, с круглым кольцом, висящим под круглым ухом (?), с поперечной чертой между носом и ртом и с двумя уголками по краям рта (рис. 150). На шее подвешена подчетырехугольная фигура с четырьмя кружками разного размера внутри (рис. 149). Символ солнца? Это также одно из верховных божеств мужского пола, о чем свидетельствует отчетливо показанная старческая лысина, а также одна серьга в ухе (?). Антропоморфная одетая фигура с бородатой и лысой головой и волосиками сзади нарисована на стеле из Аскиза (рис. 151). В призывах сибирских шаманов безоблачное небо называется «Отец лысое Небо».
Рис. 150. Изваяние, стоявшее близ бывшего колхоза имени 1 Мая (улус Полтаков). Первоначально находилось на левом берегу Тёи (возле улуса Миргсмг аалы) у брода на старинной дороге (на правом берегу стоял Теренчин аалы). Песчаник. Хранится в ХОК.М
Изображение божеств по образу и подобию головы человека или даже целой фигуры человека — явление, широко распространенное с древности, не позволяющее исполь зовать сравнительные материалы для расшифровки конкретной семантики образа.
Кроме космических или антропоморфных очертаний какие-то верховные божества в тазминское время имели звериный облик. Это, во-первых, изваяние, воспроизводящее coitus дикого барана с Матерью-прародительницей, черты которой стерлись от времени и прикосновений молящихся (рис. 131). На двух других монументах над личинами Матери-прародительницы возвышаются головы баранов, от которых вниз спускаются личинки-зародыши (рис. 72, 73, 74, 132).
Рис. 151. Антропоморфная фигура лысого старца, нарисованная на стеле из Аскиза (по Н.В. Леонтьеву)
Здесь вновь уместно обратиться к религиозным верованиям древнего Египта, где творцом вселенной и богом плодородия был бараньеголовый, первоначально имевший вид барана бог Хнум, который считался даже воплощением душ многих богов. Бараньеголовым был и бог солнца Амон — один из верховных божеств древнеегипетского пантеона.
В древнеиндийских мифах «Владыка созданий» бог Дакша имел голову козла. Что касается сибирской этнографии, то многочисленные божества и духи имели вид диких зверей или временами перевоплощались в звериное обличье. У хакасов дикий козел считался хозяином всех зверей.
Вспомним, какую большую роль в жертвенном ритуале тазминцев играл баран: шкурки жертвенных ягнят (с черепом и копытцами) постоянно встречались под древними изваяниями и менгирами тазминской культуры, а кости барана — среди камней тазминских жертвенников.
Очертания головы барана (конец морды которого нависает над антропоморфной, расположенной ниже личиной) сохранило изваяние из лога Хыр чолы, близ улуса Бельтиры, на левом берегу Абакана (рис. 152).
Рис. 152. Изваяние Хыс кёзе с личиной, перекрытой головой барана, из устья лога Хыр чолы близ улуса Бельтиры на левом берегу Абакана. Песчаник. Хранится в ХОКМ
Наконец, в котловине Copra найдено изваяние, увенчанное задранной вверх головой горбатого лося с характерной для самцов этого вида животных подшейной шишкой — «серьгой» (рис. 86). Изображения лося изредка встречаются на плитах и стелах тазминской культуры. Известен, например, бегущий «по небу» лось на стеле из Сартыгоя (рис. 124).
Образ лося в качестве одного из верховных божеств тазминского пантеона свидетельствует, очевидно, о том, что, помимо сильнейшего древневосточного и древнеегипетского мифотворческого импульса, донесенного до Южной Сибири пришедшими сюда ранними скотоводческими племенами и отмеченного нами выше в каждом конкретном случае, в верования тазминских племен вошли представления сибирскпх неолитических таежных охотников. Они сохранились у аборигенов таежной зоны до современности и зафиксированы этнографами. По представлениям сибиряков, лось это космический образ: то вселенная, то само солнце, то созвездие Большой Медведицы. У эвенков образ священного лося связан с горой: в скале обитает Мать — хранительница рода в образе лосихи. Хакасы-таежники считают лося хозяином диких зверей.
Рис. 153. Изваяние, стоявшее на перевале из долины Тёи в долину р. Таштыпа. Песчаник. Хранится в ХОКМ
Рис. 154. Изваяние с тремя остриями на голове личины. Находилось близ дер. Фарпус (с/х им. Буденного), переиспользовано на тагарском кургане
Зарегистрирован целый ряд личин с изображениями трех копьевидных острий над их головой (рис. 77, 95, 153, 154, 155). Все это, вероятно, рисунки, передающие облик бога Грома или Грозы. Таковой известен в верованиях древней Месопотамии, хеттов, древних индусов (Индра, Рудра, Маруты). Громовержец Индра, например, бог света и душитель дракона Шушны, сеятеля засухи, был вооружен громовой стрелой (ваджрой), которая представляла собой первоначально фаллос быка. В священных гимнах «Ригведы» Маруты — божества бури, грома и молнии — воспевались как «прекрасные воины, которые сверкают копьями».
Рис. 155. Изваяние из междуречья Нини и Уйбата, в 6,5 км от ст. Уйбат, переиспользовано в ограде тагарского кургана (по Э.Б. Вадецкой)
На одной из обломанных плит, найденной в могильнике Черновая VIII, обнаружен верх антропоморфной фигуры с круглой трехглазой личиной, несущей на своих рогах изображение космической ладьи или полумесяца. В имеющих вид птичьих лапок руках этой фигуры изображены два копья с плоскими, асимметрично-ромбическими, вытянутыми вверх «наконечниками» (рис. 156). Наконечники судя по рисунку, не втульчатые (следовательно, не металлические), а скорее всего каменные или роговые со вкладышевыми лезвиями. Они, как видно на рисунке, прикручены к древку двумя завязками.
Рис. 156. Обломок тазминской стелы, переиспользованный в окуневском могильнике Черновая VIII. Хранится в ГЭ (по Э.Б. Вадецкой)
У эвенков, имеющих особого бога грома Агды, возле шаманского чума ставили изображения антропоморфных духов, вооруженных копьями. Они охраняли устье мифической шаманской родовой реки и препятствовали духам чужеродных шаманов пробираться по этой реке на территорию рода через нижний мир. При камланиях возле шамана среди прочих изображений духов лежали два копья (кото), с помощью которых изгонялись духи болезней 84.
Копья или мечи (в моделях или в натуре) входили в снаряжение и костюм шаманов большинства сибирских народов и применялись ими при камланиях во время вооруженной «борьбы» духов шамана с враждебными духами. Эти антропоморфные духи с тремя остриями на голове, с клинками или даже саблями изображались на многих сакральных шаманских предметах и в древности и в средневековье (рис. 157).
В следующую группу тазминских изваяний входят небольшие, удобные для переноса с места на место округлые каменные скульптуры. Прежде они, несомненно, находились в тазминских святилищах, а теперь были обнаружены (за исключением одной) случайно. Одна из скульптур имеет форму птичьего яйца, другая — муравьиного яйца, а третья — воспроизводит голову человека. Если на первых двух высечены трехглазые личины с носом, ртом и тремя острыми выступами над лбом (рис. 65, 129), то третья передает лик человека с широким носом и маленькими глазками, с дополнительными ямками на лбу, подбородке и на левом виске (рис. 64)
Эти портативные изваяния хорошо дополняют и углубляют высказанные нами выше представления о мифологии и религии неолитических племен бассейнов Среднего Енисея, Абакана и Чулыма.
Сама яйцевидная форма заставляет поставить такие скульптуры в связь с широко распространенными с глубокой древности представлениями о зарождении космоса, вселенной, земли и жизни на земле во всех ее разнообразных проявлениях.
Из первобытного хаоса возник организованный космос, со временем принявший вид бесформенного шара, а затем мирового яйца, из которого возникла вселенная. Из верхней половины яйца возникло небо, из нижней — земля, а из желтка — солнце. Подобные космологические представления имели место не только в древних Месопотамии, Египте, Индии и Китае, они же сохранились у финно-угорских народов.
Рис. 157. Духи жрецов или шаманов. 1 — обломок тазминской стелы (Черновая VIII, курган № 4, могила 8); 2 — деталь росписи гробницы № 11 у подножья горы Лаотье близ Порт-Артура (эпоха Хань); 3 — пластина из кости кита (Усть-полуйская культура Западной Сибири); 4 — гравюра на серебряном блюде из Западной Сибири. Хранится в ГЭ
Шаманские бубны народов Сибири воспроизводят мировое яйцо с рисунками трех миров и космическими телами (солнце, луна, звезды и пр.).
Тазминское изваяние в виде яйца из Аскиза более всего схоже с волшебным камнем «сата» из поверий якутов. Сата имел форму утиного яйца и был внешне схож с лицом человека без бровей и бороды: у него «заметны глаза, нос, рот».
С его помощью можно было изменять погоду, гадать, ворожить, лечить и охранять скот. Его можно было использовать для защиты новорожденных и т. п. Подобный камень счастья в виде яйца знали и хакасы, искавшие его в гнездах воронов.
Как яйцо было предметом, дарующим жизнь, символом возрождения жизни, так и голова, в представлениях многих народов, была вместилищем жизни и души человека. Так древнеиндийский Вивасват (по Ригведе — родоначальник всех людей), ставший затем богом солнца, родился в виде шара: «без рук и без ног, гладкий со всех сторон, и высота его была равна его толщине».
В фольклоре народов Юго-Восточной Азии женщины нередко родят «голову без тела», ребенка, «похожего на тыкву», или «мешок».
Живые головы «не ходят, а катаются по земле». Такие же действующие герои (головы или даже черепа) встречаются в волшебных сказках народов Сибири — хакасов, нанайцев и др. У некоторых народов (ненцы, юкагиры и др.) в недавнем прошлом бытовала традиция хоронить тело, но хранить и возить с собой голову или очищенный череп умершего родственника, чаще всего шамана.
Это делалось из желания сохранить в этническом коллективе душу человека, обладавшего при жизни особыми ценными качествами, но в то же время это было проявлением культа предков. Предки также обожествлялись и в новом качестве могли играть сакральную роль в жизни живых людей.
В Ширинском районе Хакасии было найдено уникальное переносное каменное изваяние фаллической формы, использовавшееся в свое время в лежачем положении (рис. 158), вероятно, в каком-то святилище (длина — 63 см, ширина — 9—12 см, толщина — 8—11 см).
На единственной плоскости, обращенной книзу, воспроизведен ход нижнего солнца в подземном мире в виде трех кругов, перекрещенных косыми крестами. По слегка выпуклой верхней поверхности пластичной скульптуры расположены основные иконографические образы.
На производящем конце фаллуса выбита личинка, как бы стремящаяся соединиться с изогнутым пламевидным острием, уходящим другим концом в темя второй основной трехглазой личины. Последняя, кажется, увенчана (полустертыми ныне) оленьими рогами. Эта личина разделена двумя поперечными чертами, а дальше, поперек, выбита черта, отделяющая скульптурную голову зверя, заканчивающую изваяние (рис. 158). Уплощенная голова с приоткрытым ртом имеет извилистые очертания верхней губы, на краях которой выпуклыми шариками переданы ноздри; глаза переданы кольцами с углублением в центре; на лбу сходятся концы рогов (?), от которых к краю губы пролегают три продольные линии; с правой стороны сохранилось ухо, а во лбу — третий глаз (рис. 158).
Снизу под мордой — перекрещенный круг подземного солнца. Не просто, да и вряд ли возможно определить породу животного, тем более что конец скульптуры обломан и затерт. Вероятно, это голова того же мифического зверя, изображения которого выше были отождествлены нами с кровожадной богиней Ламасту. При сравнении скульптур совпадает расположение глаз и ноздрей, линий наморщенного носа (рис. 158); не хватает только зубов, хотя сбоку в открытой пасти зверя видны два клыка — нижний и верхний (рис, 158).
Рис. 158. Переносное изваяние из песчаника, найденное в Ширинском районе Хакасии. Хранится в музее Института истории, филологии и философии СО АН СССР в Новосибирске
Рис. 159. Рисунки на обломке песчаниковой стелы, переиспользованной в могиле №1 кладбища Тас хааза (афанасьевская культура; по А.Н. Липскому).
Рис. 160. Стела с личиной и дополнительной малой личинкой; переиспользована в окуневской могиле 2 кургана № 5 кладбища Черновая VIII. Песчаник. Хранится в ГЭ (по Э.Б. Вадецкой)
Как видим, трехглазые существа, с особо усиленным зрением, были широко распространены в мифологии народов мира. Известны они и у сибирских народов. Трехглазые духи изображались, например, на колотушках шаманов у эвенков (хозяйка дороги в нижний мир), на рукоятках бубнов у алтайцев, а у шорцев трехглазой с семью косами была «небесная женщина» (невидимая жена первого шамана).
Как на древнем Востоке, так и, например, у якутов, солнце считалось правым, а луна — левым глазом небесного божества. Солнце считалось всевидящим оком богов и у древних индусов. Глаз, по представлениям многих народов, связан с магической силой.
Божества обладали способностью видеть, но сами оставались невидимыми. Смертные не выдерживали устрашающего взора богов. Такой взгляд иногда испепелял человека или даже божество. Некоторые боги и духи наделялись третьим глазом для усиления их карающей способности.
Бог Шива, находившийся в состоянии созерцания, однажды был раздражен мешавшим ему богом любви Камой. Тогда он «открыл свой третий глаз, и из него начали сыпаться искры, мгновенно превратившие Каму в пепел». В другом случае тот же грозный бог жаром своего третьего глаза сжег пятую голову бога Брахмы.
Нам трудно детально определить значение того или иного изображения третьего глаза у тазминских личин. Они бывают различными у разных воспроизведений богов неолитической Хакасии. Нередко третий глаз отличается по изобразительной характеристике от двух обычных, но иногда все они переданы одинаково.
Существенно, что в большинстве случаев третий глаз изображен кружком, кружком с точкой, двумя концентрическими окружностями (иногда тоже с точкой внутри). Судя по изваяниям и этнографическим данным, так почти всегда символически изображались солнце и луна. Это подтверждается случаями, когда третий глаз точно представлял собой солнечный символ: две концентрические окружности с точкой, помещенные внутрь фигуры с четырехугольными лучами.
Какая-то часть тазминских изображений божеств с третьим глазом входила в сферу солнечных или лунных божеств, или же они были в той или иной степени связаны с воздействием (или присутствием) взгляда или глаза солнечного или лунного божества. Точная расшифровка того или иного образа станет возможна в будущем, с накоплением дополнительных материалов для детальной семантики древних тазминских изваяний.
***
Наконец, следует рассмотреть вкратце семантику тазминских наскальных изображений, выбитых на скалах в степной части Хакасии или же нарисованных красками на утесах в горно-таежных ущельях Восточного и Западного Саян. При внимательном рассмотрении таких писаниц становится несомненным, что здесь мы имеем дело с памятниками, не имеющими никакого отношения к изображениям реальных людей или их масок. Это особенно очевидно при изучении «незамкнутых» личин, не имеющих общих очертаний (рис. 108, 161), каковые иногда встречаются и на каменных изваяниях (рис. 66, 68, 69, 92 нижняя, 124, 127, 160 и др.).
По-видимому, подобные изображения древних — это воспроизведения на скалах водяного духа (ср., например, хакасского суг ээзи) — властителя водной стихии. По недавним представлениям народов; Сибири, именно от него зависела жизнь людей, пользующихся бродом или находящихся на реке в качестве рыболовов или охотников на водных животных и водоплавающих птиц.
Не случайно, что личины водяных духов нарисованы на неудобных плоскостях скал, на обрывающихся в воду утесах — бомах или на прибрежных валунах. Всегда их рисунки находятся вблизи бродов, шивер, бомов, порогов или речных переправ, т. е. в тех самых опасных местах, которые люди вынуждены были каким-то образом преодолевать: вброд, переплывать на утлых челнах, плотах или даже обходить посуху. Здесь приносились умилостивительные жертвы водяному хозяину и совершались необходимые обряды перед его постоянно возобновляющимся изображением.
Многие сибирские народы почитали прибрежные скалы и бомы в качестве местообиталищ речного или озерного духа и приносили жертвы (эвенки, хакасы, тувинцы и др.). Буряты изображали на скалах «усан-хатов», т. е. «царей вод»; на Урале «незамкнутая» личина имеется на известном Писаном камне по р. Вишере, в Саянском ущелье тувинцы выбивали лики водяных на скалах и валунах по берегам Енисея, амурские народы — на валунах в низовьях Амура, и т. д.
Рис. 161. Наскальные изображения, нанесенные красной охрой, обнаруженные в тайге Восточных Саян, в верховьях р. Амыла, ниже впадения р. Кундусук (по Н.В. Леонтьеву)
«Незамкнутые» личины духов потому и не имеют общего контура, что, по представлениям древних, вместилищем местного духа являлось все пространство, окружающее подобный «незамкнутый» лик. Поэтому таких духов категорически запрещено было «замыкать» в какие-либо очертания и тем самым как бы «ограничивать» их мощь (рис. 162).
Рис. 162. Наскальные изображения, нанесенные красной охрой, обнаруженные в отрогах Западного Саяна на р. М. Арбайт, правом притоке Абакана
В гомеровской Греции было распространено преанимистическое представление о безликих демонах, о которых люди не имели никакого представления. С таким демоном «нельзя вступать ни в какое общение, так как этот демон еще не имеет никакой фигуры и никакого лица, никакого вообще очертания». В дальнейшем «демон получает ту или иную индивидуализацию, происходит переход от преанимизма к анимизму».
То же было и у древних народов Сибири, пока не появились «незамкнутые» личины духов, которые в отдельных местах сохранились до нашего времени. Например, подобные «незамкнутые» личины, обозначавшие «лик самого духа», еще недавно гравировались селькупами внутри сакральных оловянных тарелок. При этом вместилищем духа являлись, вероятно, вся тарелка и окружающее ее пространство. Ханты «незамкнутые» лики духов отливали на особых медных бляшках.
Таковы представляющиеся нам наиболее вероятными и, может быть, единственно возможными в настоящее время решения по расшифровке семантических узлов и загадок, окружающих тазминские изваяния и рисунки.
***
Как указывалось выше, религия тазминских племен древней Хакасии была синкретичной. В основе культовых представлений находилось охотничье мировосприятие (изображения лосей, горных баранов-аргали, хищников), которое было осложнено идеологией пришлых скотоводов, принесших с собой культуру людей, связанных с производящей экономикой (культ Коровы-матери, изображения быков и т. д.).
Как сложный синтез различных в своих истоках мировосприятий сложился и расцвел неожиданный для Сибири и Центральной Азии феномен — культ монументальных древнейших в евразийских степях каменных изваяний, стел и менгиров. Другого культового центра, подобного существовавшему в Хакасско-Минусинской котловине в столь раннее время, археологи не знают на территориях Сибири, Центральной, Средней Азии и Дальнего Востока. Все это произошло в эпоху неолита. Видимо, к концу IV тыс. относится культурный импульс, направленный южным центром древнейшей цивилизации человечества на далекий север — в степи Саяно-Алтайского нагорья. На многих сопоставлениях нами выше показано сохранение тазминскими племенами мифологических представлений древнего Востока (египетских, шумерско-аккадских, переднеазиатских и, отчасти, индийских).
Следовало бы проделать еще более тонкий иконографический анализ изображений. Он, несомненно, подтвердит сделанные выводы.
А.А. Формозов справедливо, например, отметил одну особенность рисунка фигуры (рис. 143, 1) на тазминской плите из могильника Черновая VIII: «Голова женской фигуры, выгравированной на этой плите, показана в профиль, а корпус и плечи в фас — прием, характерный для искусства Древнего Востока, но ни разу не зафиксированный на петроглифах территории СССР».