китайцы на алтае что делают
«Русский Newsweek» о экспансии китайцев на Алтай
Прокати-ка нас, Чжао, на тракторе!
Арбузы в алтайской Арбузовке стали расти только после прихода китайцев. Над словом «экспансия» тут смеются, но что делать с наплывом приезжих, не знают
Как так получилось, выяснить не удалось — синий уазик Александра Чеснокова, в прошлом председателя сельскохозяйственного производственного кооператива (СПК) «Арбузовка», а затем управляющего «Алтая», обдал нас выхлопом и был таков. Таким необщительным Чесноков, говорят, стал после того, как весной из управляющих его попросили. «Обидели его китайские инвесторы, недоверием своим обидели. Сами управлять не умеют, а русскому человеку не доверяют», — дает свою версию замглавы Павловского района Анатолий Куренинов, в чьем ведении находится Арбузовка. «Беда нам с этими китайцами», — горестно вздыхает чиновник.
Правда, словосочетание «китайская экспансия» вызывает у алтайских чиновников смех. «Чушь! Может, это и будет лет через 10, а экономическая прибыль — вот она, сегодня», — говорит Эдуард Кербер, глава Баевского района, в котором агрофирма «Вань-Юань Плотава», принадлежащая китайцам, спасла от банкротства четыре деревни. «Никакой экспансии нет», — вторит коллеге Анатолий Куренинов.
Чжао Чжанцай (Петя) и Ли Шу Лин
Между тем по оценкам Федеральной миграционной службы (ФМС) в России уже около 2 млн выходцев из Китая — легальных и нелегальных трудовых мигрантов. В 2005 г. ФМС выдала разрешение на работу 160 000 граждан КНР. Это на 60 000 больше, чем в 2004-м.
Виктор Ларин, китаист из Владивостока, много лет изучающий «российскую китайскую проблему», утверждает, что большинство опрошенных им мигрантов намеревается «открыть или расширить свой бизнес в России», и лишь небольшая их часть надеется заработать тут денег, чтобы начать собственное дело в Китае.
Еще в 2001-2002 годах, согласно исследованиям Международной организации по миграции (MOM), половина нелегалов из-за Амура предпочитала работать «набегами» — от одного до четырех месяцев, около 30% задерживались в России самое большее на девять месяцев, и лишь 17% предпочитали постоянную работу. В то же время, по утверждению социологов MOM, самая многочисленная на тот период армия нелегалов — из Азербайджана — как раз трудилась на постоянной работе. Но картина изменилась: китайцы сегодня по численности вышли в России на второе место среди трудовых мигрантов. В Алтайском крае 418 граждан Китая имеют официальное разрешение на работу — это 28,4%. Больше только узбеков — 553 (37%). Конечно, если сравнить эти цифры с 2,6 млн коренных алтайцев — это капля в море. Но поток мигрантов из-за рубежа ежегодно увеличивается в крае на 1200-1500 человек.
Чем привлек китайцев именно Алтай — непонятно, но за неполные три года здесь появилось сразу несколько предприятий с китайским капиталом: швейная фабрика по производству тары «Вань-Юань», мельница в Благовещенском районе и уже упоминавшиеся агрофирмы «Алтай» и «Вань-Юань Плотава».
«Алтайский край имеет не очень большую границу с Китаем», — начинает объяснять замначальника управления сельского хозяйства краевой администрации Владимир Казанин и расстилает на столе карту. Общую границу, однако, не обнаруживает. «Кажется, республика Алтай с ними граничит», — смущается Казанин. Но уже через минуту он со сталью в голосе вещает о том, что «на нашей земле должны трудиться наши люди». Правда, признается, что пока в глаза не видел китайцев на алтайских полях.
«Тух-тух, тух-тух, и так четыре дня», — изображая стук паровоза, ведет пальцем по своей карте из Харбина до Барнаула совсем юная на вид Лю Хуэй Хуэй, выпускница переводческих курсов из Харбина. отрепанная карта Советского Союза висит на стене сельского клуба в Арбузовке. Здание выкупили китайские инвесторы — Чжао Чжанцай, на родине он был главой сельской администрации, здесь просит называть его просто Петей, и «Миша» — Чжан Чжундао, владелец угольного разреза.
Когда они вместе с переводчицей Лю и еще тремя десятками рабочих приехали сюда год назад, деревня встретила их надписями на стенах: «Китайцы, вон из Арбузовки!» Читать по-русски еще никто не умел, а Лю решила не переводить. Рабочие взялись за дело — высадили виноград, арбузы, которых, кстати, в Арбузовке сроду не видали, капусту, свеклу. На полях же и жили, с весны до поздней осени — настоящий дом возвели за неделю, не времянку какую-нибудь. На китайскую лозу приезжало любоваться начальство — цокало языком: даже в личной усадьбе главы администрации района, виноградовода-любителя, такой лозы не было.
Чеснокова, к моменту приезда китайцев уже несколько лет нескладно правившего «Арбузовкой», предприниматели наняли из-за кадрового дефицита. По словам Ли Шу Лин, он-то и довел хозяйство до долгов. Но есть и те, кому повезло больше.
Господин Ли Лу, представитель Пекинской строительной компании и директор ткацкой фабрики в алтайском городе Камень-на-Оби, считает, что если китайцы заселят какой-либо район, «это однозначно повлечет подъем экономики».
Господин Лу (48 лет, но выглядит моложаво; белоснежная рубашка, светлые брюки) рассуждает обо всем этом, закинув ногу на ногу. Вокруг — пока разрушенные стены, а над головой на самодельной полке —коньки и хоккейный шлем: к игре его пристрастил русский сокурсник в Харбинском медуниверситете. Минувшей зимой Ли Лу даже выступал в краевых соревнованиях, где команда из Камня-на-Оби заняла почетное 3-е место. «В Канаде, гражданином которой я являюсь, и в других развитых странах уровень конкуренции очень высок, а в России все только начинается, и это удобное время для начала бизнеса», —говорит Лу.
Он приехал в Алтайский край (где, по его выражению, «много пшеницы и много мельниц») два года назад — строить ткацкую фабрику, шить мешки под зерно. Сегодня это цех на 1500 кв. м, здесь трудятся 70 рабочих из местных и пять мастеров — граждан Китая. Оборудование исключительно китайское. На одном из станков висит объявление: «Здесь шпульки без нитки и мешки нельзя поставить. Нельзя выбирать шпульки. Брать целый мешок шпульки подряд. Первое нарушение — штраф 100 рублей. Второе — увольнение». Смысл этого загадочного послания тем не менее русским рабочим понятен. Станок, который мастер из Пекина ремонтировал до этого каждый день, теперь не ломается.
«Мы от администрации благодарны китайцам, мы не побоялись, и вот результат», — патетически говорит начальник Баевского района Эдуард Кербер. «Вот Султан, у него национальность нерусская, и он решил вкладывать деньги в район, — продолжает Кербер. — И какая у него вообще национальность, мне все равно! Может, благодаря именно ему школа в Покровке не закрылась. Было 32 ребенка, а сегодня 47, и половина из них приезжие!»
Султан Масанов — управляющий ООО «Вань-Юань Плотава», красивый молодой человек 36 лет. Он — китаец, дунганин, родом из Казахстана. Под Плотавой живут 40 семей дунган, прямо на огородах, где растят овощи, в землянках. Работают от рассвета до заката. «В России не развито овощеводство, а это наше основное занятие», — говорит Султан. Всего три года назад его хозяйство вылезло из долгов, а сегодня может позволить себе бесплатно снабжать овощами школы и детдома. Глава района Кербер жалуется, что прибыли пока нет, но признает: зарплату в Плотаве, которую не платили до этого два года, выплачивают теперь регулярно. На следующий год в Плотаву планируют приехать еще 50 дунганских семей — «султанат» развивается.
Вот и Петя с Мишей несмотря ни на что на следующий год намерены привезти с родины еще 84 рабочих. «Я им такое разрешение на трудовую деятельность устрою! Я приезжаю в Арбузовку, а они врассыпную», — сердится Куренинов. «Видимо, нелегалы среди них тоже есть», — делает глубокомысленный вывод чиновник.
Самый простой способ пересечь российско-китайскую границу — получить туристическую визу. Таможенная служба России утверждает, что с 1997-го по 2002 г. число въезжавших к нам китайцев держалось в пределах 450 000 — 480 000. Скачок произошел в 2002 г., после того как наши страны согласовали документ, облегчающий групповые турпоездки. В результате в 2004 г. в Россию въехали уже 800 000 китайских граждан. Из них, по оценке Ростуризма, лишь 200 000 действительно прибыли за впечатлениями. В этом году, по расчетам экспертов Ростуризма, ожидается уже 1 млн китайских туристов. Сколько из них настоящие, не знает никто.
Владивостокский китаист Виктор Ларин утверждает, что свыше 60% китайцев, постоянно живущих на Дальнем Востоке, в той или иной степени владеют русским языком. «Это значит, что они прочно ориентированы на российский рынок», — утверждает он.
«Вань-Юань» в переводе означает «истоки». То есть все только начинается. «Лет через 20 основное население здесь будет наше», — сказал как-то один из менеджеров «Вань-Юань Плотавы» главе администрации. Последний тогда промолчал.
Лилия Мухамедьярова, «Русский Newsweek», 13 августа 2006
Фото Андрея Кобылко («Русский Newsweek»)
С больной головы на китайскую. Кто рубит лес в алтайской тайге
Интернет-пространство заполонили призывы прогнать китайцев с алтайской земли. Многие уверены – именно они безжалостно «косят» леса на Алтае. Однако, как пишет «Комсомольская правда» в сегодняшней статье, экологи утверждают обратное – лес рубят местные, а на иноземцев проблему сваливают из-за красивой легенды. Ведь проще всего в собственных бедах обвинить пришлых.
Предлагаем читателям «Новостей Горного Алтая» ознакомиться с публикацией «Комсомолки», а также с информацией, которую нам удалось выяснить об инициаторе «лесного проекта» в селе Паспаул Чойского района.
Китай начинается с Заринска
По словам эколога Алексея Грибкова, истоки легенды о поглощении лесов Алтайского края китайцами появились в Заринском районе. Здесь органы местного самоуправления организовали мошенническую схему: оформляли на себя льготную древесину, положенную сельскому населению, якобы скупая ее у местных. Затем продавали ее перекупщикам. В их числе оказался гражданин Китая, который действительно увозил купленный алтайский лес к себе на родину.
— Виноваты не китайцы, а органы власти, органы местного самоуправления, те, кто живет здесь, кто так или иначе допускает такие вещи. Это мы позволяем относиться к нашей природе и территории именно так.
И это в нашей стране так устроено, что китайцы имеют возможность вывозить наш лес. Китайцы думают о своих интересах. Почему мы позволяем попирать свои интересы? Вот это вопрос, — говорит эксперт.
Широкой огласке заринский случай был предан год назад, а за оглаской поползли и слухи. Тем более, что наряду с алтайским эпизодом вскрылись гораздо более масштабные истории на Дальнем Востоке и Байкале, где трагедия достигла устрашающих масштабов.
— Угроза китайской экспансии действительно существует, поскольку КНР является конечным потребителем большинства наших ресурсов. Но для приграничных регионов она выражена гораздо ярче, — говорит Грибков.
Против лома нет закона
С больной головы на китайскую попытались переложить и в Республике Алтай. В сети пишут об уже построенных для граждан КНР общежитиях, китайских пилорамах, а кое-кто даже называет имена иностранных захватчиков. «Лично видел двух китайцев. Руководят 15-18-ю узбеками, строят пилорамы», — написал в комментариях на сайте «Комсомольской правды» — Барнаул» Юрий.
Другой читатель утверждает: «На сессии депутатов 14 ноября 2017 года в селе Паспаул глава Чойского района Борисов А.М. лично прокомментировал, что они с депутатом Эл Курултая Кыдатовым планировали завести в район 150 граждан Китая. В настоящее время двое уже работают в селе Паспаул».
По словам министра природных ресурсов Республики Алтай Александра Алисова, до него доходили слухи, что на одном из предприятий планируют использовать труд китайских граждан. Но во время его визита на место событий ни один китаец обнаружен не был. Кроме того, ни одна китайская фирма не обращалась за предоставлением земельных участков.
— Все фирмы, которые участвовали в аукционах, зарегистрированы в Чойском и Турочакском районах. Китайским гражданам земли мы не предоставляли, — сказал Алисов.
Лесное сельское хозяйство
Оказалось, что в Турочакском и Чойском районах с 2014 года рубят деревья наши же соотечественники на вполне законных основаниях. Кстати, именно здесь, по словам Алексея Грибкова, растут совершенно уникальные леса с массой исчезающих видов растений и животных.
— Это чистой воды правовая коллизия. Во время приватизации земель в 90-е годы часть лесного фонда перешла в категорию земель сельхозназначения. А позже распродали их по частям, — объяснил Александр Алисов.
Увы, но на землях сельхозназначения лес считается «древесно-кустарниковой растительностью», которую землепользователь может вырубать на свое усмотрение. Действующий с 2008 года Лесной кодекс защищает только лесной фонд.
— Это какой-то абсурд! То есть все видят, что вокруг есть лес. Смотришь на бумаги – леса нет! – возмущается эколог Алексей Грибков.
— Логике это не подчиняется, — говорит министр.
Дошли до точки
С 2014 года местное население, администрации районов и правительство республики пыталось остановить лесное варварство в правовых рамках. Но все суды неизменно заканчивались в пользу правообладателей земель.
Уверовав в свою непогрешимость, лесорубы в 2017-м уже окончательно перестали стесняться. И если раньше они потихоньку орудовали пилами в глуши, то сейчас стали в открытую вдоль дорог и пойм рек буквально выкашивать деревья.
— Вокруг нашего поселка Верх-Бийск и вплоть до Телецкого озера депутат из Горно-Алтайска скупил все земельные паи и продал предпринимателям. То есть практически вся береговая зона будет вырублена. Это катастрофа! – возмущался в видеообращении местный житель Владимир Прокушкин.
В ноябре этого года народная волна возмущений дошла до точки. Местные селяне фактически пошли в наступление с вилами. На одной из делян они сожгли сторожку и трактор, убили собаку, которая охраняла территорию. После этого правительство Республики перешло к решительным действиям – участок оцепили полицией.
В настоящее время, по данным Минприроды Республики Алтай, варварские рубки в регионе остановлены, а лес, который по бумагам считался сельскохозяйственной землей, переводят назад в лесной фонд. Завершить работы в этом направлении в республике планируют в течение года. По поручению главы региона Александра Бердникова Минприроды будет создавать в этой местности особо охраняемые природные территории регионального значения.
— Эта проблема на особом контроле главы Республики Александра Бердникова. Ведомства, ответственные за решение этой проблемы, еженедельно отчитываются о проделанной работе, — заверил Александр Алисов.
Справедливости ради нужно сказать, что китайцы в Паспауле есть. Не в тех количествах, о которых пишут в «этих ваших интернетах», но все же есть.
С августа прошлого года в этом селе ведутся работы по созданию комплекса по деревообработке. Занимается этим проектом компания «Юйхэн», и по состоянию на декабрь там работали 11 граждан Таджикистана и двое граждан КНР. В январе в соответствии с решением межведомственной комиссии по вопросам привлечения и использования иностранной рабочей силы компания планирует привезти в Паспаул 15 работников из Китая. Больше иностранцев «Юйхэн» привлечь не сможет и обещает использовать на предприятии труд местных жителей.
Как удалось выяснить «Новостям Горного Алтая», компания «Юйхэн» была создана в июне 2017 года, ее учредителями выступили На Чуньхун и Линь Хунюй. Вскоре после создания На Чуньхун продал свою долю второму учредителю, который в результате стал единоличным владельцем фирмы. Генеральным директором является Марина Крахмалева, офис фирмы расположен в одном из торговых центров Горно-Алтайска. Основной вид деятельности компании – распиловка и строгание древесины. Планируется, что предприятие будет заниматься глубокой переработкой, производством пеллет и прочих изделий, при этом контроль за деятельностью будет усилен на государственном уровне с целью предотвратить сплошную вырубку насаждений.
Глава региона Александр Бердников обещал, что с собственником обязательно будут проведены переговоры о предоставлении работы местным жителям. По его мнению, отказываться от глубокой переработки леса неправильно. «Здесь должен быть соблюден баланс интересов местного населения, собственников производства и законности совершения тех или иных действий», — резюмировал Александр Бердников.
В то же время глава региона категорически опроверг слухи о скором приезде в Паспаул «200-300 китайцев», передаче китайцам леса под вырубку, запрете местному населению посещать лес. «Таких решений нет и не принималось, это на уровне сплетен», — сказал он и порекомендовал главам муниципалитетов проводить разъяснительную работу с населением, сообщать о мерах, принимаемых властями.
«Везде гадят и уезжают» Зачем китайцы скупают земли в Сибири и чем они раздражают россиян
Жители Дальнего Востока все чаще говорят о том, что людской поток в Россию со стороны КНР растет, если не по экспоненте, то в геометрической прогрессии. Форпостом проникновения китайской туристической, а следом — экономической экспансии в Сибирь стал Иркутск. Петр I в свое время прорубил «окно в Европу», построив Санкт-Петербург. Сегодня китайцы обстоятельно и неторопливо прорубают свою «форточку в Россию» через Иркутск. Отсюда они уже определили два основных направления продвижения — западное и южное. Из Иркутска китайцы сначала едут на Байкал, в Листвянку и на остров Ольхон. Потом — дальше по стране, в Москву и Санкт-Петербург. Отрицать отсутствие этой экспансии глупо — следом за толпами китайских туристов приходят бизнесмены, строящие в Приангарье свои магазины и гостиницы на берегу Байкала, покупатели сибирской тайги, сотрудничающие с бригадами «черных лесорубов». Говорят, они уже начинают присматриваться к «дальневосточным гектарам». Насколько реальна «желтая угроза»? Зачем китайцы сюда приезжают и что ищут в России? Как к этому относятся местные жители — в репортаже «Ленты.ру».
Новый «шелковый путь»
Февраль в Иркутске выдался лютым — с начала месяца стоят 30-градусные морозы. Китайских гостей это не пугает. Их любимый маршрут известен любому горожанину — вдоль по Карла Маркса, свернуть на Ленина (это центральный перекресток города) и чесать по прямой до 130-го квартала — клином врезающийся в центр города туристический оазис. Раньше здесь полуразвалившийся частный сектор утопал в грязи и мусоре, но восемь лет назад его полностью снесли, заасфальтировали и построили торгово-развлекательный заповедник со стилизованными под старину избушками, целиком отданными под кафе, рестораны, сувенирные магазины, и большой ТРЦ «Модный квартал».
Летом этот «шелковый путь» так забит жителями Поднебесной, что кажется, их пропорции к количеству аборигенов составляют один к одному. Но даже в морозы большие туристические автобусы стоят на улице Карла Маркса, на остановках общественного транспорта и в соответствии с культурной программой, — у филиалов краеведческого и художественного музеев. Китайцев тем не менее больше интересуют ценности материальные. Они бродят группами по пять-десять человек от магазина до магазина, легкомысленно помахивая фирменными пакетиками.
Внутри большого ювелирного магазина у прилавков суетится группа туристов. У дверей, сложив на груди руки и наблюдая за подопечными слегка снисходительно, ждет гид — юная девушка Лена. Она охотно поддерживает беседу.
— С китайцами я работаю всего второй раз, и у меня нет к ним негатива. Местных раздражает, что они галдят, ходят толпами. Да, они ездят большими автобусами, массово, но точно так же ведут себя по всему миру. Когда работаешь с маленькими группами, они абсолютно адекватные, дружелюбные, милые, — сделают селфи с тобой, что-то подарят. Они абсолютно такие же, как мы, — откровенничает она. — Мы очень близки по культуре туризма — мы так же мусорим, мы такие же шумные. Неприятие русскими — это, наверное, психологический эффект, когда раздражает собственное утрированное отражение в зеркале.
Она открывает маленькую тайну — почему вдруг Сибирь стала так популярна в Китае. Несколько лет назад популярный китайский певец Ли Джанг написал и спел песню про Байкал, стилизованную под национальные русские мотивы. По сюжету, парень расстался с любимой девушкой при обстоятельствах непреодолимой силы. Они очень страдали в разлуке и спустя много лет случайно встретились на Байкале.
— Китайцы реально от нее «тащатся», ходят по берегам Байкала и слушают ее постоянно в наушниках, — утверждает Лена. — Они действительно считают Байкал частью своей культуры и истории и отчасти — своей территорией. Но в этом есть доля смысла, так как впервые о Байкале — Бэй Хэй, Северном озере — упоминается в китайских летописях. Понятно, что все это — территория России, но связь с Китаем очень тесная, и она есть. Им хочется верить, что они здесь не чужие.
Как сообщила руководитель Агентства по туризму Иркутской области Екатерина Сливина, с января по август 2018 года Байкал посетили 1,2 миллиона туристов. А за последние пять лет иностранных туристов стало приезжать в Иркутск больше, чем на 30 процентов. Подавляющее большинство из них — жители КНР. Рост количества туристов напрямую связывается с введением безвизового режима для группового въезда граждан КНР в РФ. Для сравнения — в 2016 году в области побывали больше 26 тысяч, в 2017 году — 23,5 тысячи китайских туристов.
Большой шоппинг
Все помнят времена, когда дешевым китайским ширпотребом были забиты магазины и барахолки. Раньше челноки ездили с огромными баулами в Маньчжурию за копеечным текстилем и скобяными товарами первой необходимости. Но в последние годы система сломалась — теперь к нам «затариваться» приезжают сами китайцы.
Говорят, они стали возмутительно богаты. «Виноват» в этом не только экономический бум в КНР. Есть и чисто иркутские особенности. Китай колоссально заработал на росте популярности криптовалют. Иркутск находится близко к Китаю, и здесь очень дешевая электроэнергия — спасибо каскаду ГЭС на Ангаре. Иркутск не так давно объявили «всероссийской столицей майнинга». Так вот, все майнинговые фермы иркутские криптовалютчики покупали в соседнем Китае.
Сегодня в Иркутске можно зайти в любой супермаркет и обнаружить там толпу китайских туристов. Китайцы скупают кондитерские изделия, очень любят шоколад, зефир и орехи. Но это по мелочи. Они едут в Иркутск за брендовой европейской одеждой — купить ее здесь стоит гораздо дешевле, чем ехать в Европу, учитывая дорогу, скажем, до Италии. Также они очень любят российскую ювелирку и косметику.
— Захожу в «Рив Гош» — там треть иркутян и две трети китайцев, — рассказала женщина, прислушивавшаяся к нашему с Леной разговору. — Причем русские стоят у прилавков с бюджетной косметикой, а китайцы — только около элитной — «Шанель», «Кларанс». Они знают, что это не подделка. Если я захочу купить себе палетку «Урбан Дикей» и закажу ее на «Алиэкспресс», это будет стопроцентная подделка, которую нельзя наносить на кожу. А здесь это будет точно натуральное, фирменное. И они это прекрасно понимают.
Впрочем, это понимают и наши продавцы — и задирают цены именно в расчете на китайского покупателя.
— Туристы меня иногда спрашивают, сколько стоит соболиная шуба. Я не знаю, но отвечала — ну, тысяч четыреста, как, например, моя машина, — рассказывает гид Лена. — Вы знаете, в ТЦ «Комсомолл» есть меховой магазин «Шиншилла». В общем, я как-то решила узнать для себя цены, зашла туда. Длинная в пол шуба со скидкой летом стоила 2 миллиона 700 тысяч рублей. Без скидки — три миллиона. Конечно, на цену влияет и то, что она проделала путь монгольского кашемира — соболь баргузинский, но изделие пошито в Италии, — а на продажу вернулось сюда. Дешевле шуба соболиная, но местного покроя — 800 тысяч рублей. У меня был шок — она стоит, не как моя машинка, а как новая. Я разговорилась с хозяйкой, и она рассказала: к ней приходят гиды, приводят китаяночек, они покупают эти шубки, и хозяйка им предлагает гешефт — приведете за руку еще одного покупателя, я вам на руки, налом, дам десять процентов стоимости.
Представляете, 270 тысяч рублей можно получить на руки, просто приведя еще одного покупателя!
Встречают по одежке
Нужно понимать, что все китайцы разные. Очень сильно видно разницу между массовым и элитным туризмом — об этом можно судить хотя бы по одежде. Иногда в Листвянке (поселок на берегу Байкала в 30 минутах езды от Иркутска — прим. «Ленты.ру») можно увидеть большие группы китайских туристов, и видно, что люди собирались и надевали на себя свое все самое хорошее и яркое, но это дешевые и некачественные подделки брендов с «Алиэкспресса» — аляповатые блестящие очки «Ray Ban», сумки «Michael Kors». Это низший класс — говорят они едут с севера Китая, из Маньчжурии. Но есть и совершенно другие. Они приезжают небольшими группами, по специальным приват-турам.
В обычном уличном павильоне продавщица поведала случай, когда молодая китаянка не понимала, сколько стоит мороженое в Иркутске и пыталась заплатить за него тысячу рублей. То есть для нее это было нормально, а вовсе не дорого. Сейчас наблюдается расслоение, богатые начинают осваивать Байкал и едут сюда сами вне основного турпотока. Приват-туры численностью пять-шесть человек сейчас становятся все более популярными. Им нужно, чтобы в любой момент на трассе машину остановили в понравившемся месте, где они могли бы спокойно погулять и пофотографировать что-то совершенно обычное: голубое небо, солнце, березы, засыпанные снегом.
— У богатых обычный набор с собой — айфон, гоу-про и большая профессиональная камера. И фотографии они делают качественные. На самом деле они делают для Сибири огромный пиар. Это все выкладывается в соцсети. И любой желающий, посмотревший эти фото, может зайти на сайт местного туроператора и заказать себе поездку. Почти нет таких турфирм, которые отказываются работать с китайцами, — рассказывает Вадим, организатор туров для китайских туристов.
Местные жители признают — да, они недолюбливают китайцев. Китайцы демонстрируют некоторое неуважение к культуре, возможно, по незнанию. Например, в сакральном месте байкальского острова Ольхон, на горе Шаманка, шумят и мусорят, тогда как по местным поверьям на нее вообще нельзя забираться. Но это, скорее, недоработка гидов. Всех раздражает, что они мусорят всегда и везде. Бросить одноразовый носовой платок, которыми они постоянно пользуются — для них это норма. Рассказывают, что когда ходишь по весеннему льду Байкала, везде валяются «железные пакеты» (согревающие пакеты, в которых при доступе воздуха железная крошка вступает в реакцию с кислородом и вырабатывает тепло). Они засовывают эти пакеты себе под одежду, в сапоги и варежки, а потом выбрасывают под ноги.
— Я знаю, что на Ольхоне есть гостевые дома, которые принципиально не работают с китайцами, потому что они оставляют кучи грязи, упаковки, все затоптано. И еще они все сушат на обогревателях — хозяева боятся, что что-нибудь загорится. Но люди разные, с разным уровнем культуры, — рассказывает Алина, владелица небольшого гостевого домика на Ольхоне.
Однако при этом нельзя отметить и другое мнение — тех, кто общается с ними непосредственно. Они говорят, что китайцы — очень позитивные и открытые люди. Их не пугает скромный сервис и слабо развитая инфраструктура. Они легко пробуют копченую неизвестно где и как рыбу, они не предвзяты. Они в восторге от снега и льда, получают от всего настоящее удовольствие. Очень любят русскую культуру, особенно песни, «Катюша» для китайцев — это вечный хит.
Девочки-китаянки очень «няшные». Они ходят в своих розовых шубках, шифоновых юбках и легких угах, без варежек и шапок, в меховых наушниках, все — с селфи-палками. По ним не видно, что они мерзнут, они совершенно комфортно себя чувствуют на тридцатиградусном морозе. Они могут снять эту шубку, сесть на льдину, позировать и фотографироваться. При этом все на них зарабатывают. Рассказывают, что на пароме на Ольхон недобросовестные гиды могут брать с каждого туриста группы по тысяче рублей, тогда как билет. бесплатный. Нет никакого билета.
Империя наносит ответный удар
Видимо, ответом на недоброжелательное и одновременно потребительское отношение стала некоторая реорганизация туристической отрасли уже со стороны самих приезжающих. Известно об этом мало. В магазине изделий из нефрита и полудрагоценных камней на улице Ленина продавщица на вопрос, хорошо ли она зарабатывает на туристах из Китая, с неожиданным раздражением заявила:
— Да они и не заходят к нам! У них свои китайские гиды, которые их водят по своим, — китайским магазинам. Они стремятся бизнес замкнуть на самих себя — и налоги здесь не платить, и чтобы деньги туристов уходили к китайским же бизнесменам!
Действительно, многие иркутские продавцы «сувенирки» рассказывают про магазины, в которые местных просто не пускают. Что китайские группы едут не на местную инфраструктуру, а со своими гидами, в свои гостиницы. На Ольхоне есть китайская гостиница «Байкал Хан», при ней — одноименный ресторан. Одна из местных жительниц утверждает:
— Ко мне приехала подруга из Иркутска, мы решили попробовать китайской кухни. Пошли в этот ресторан, но нас сразу же на входе завернули обратно. Сказали, что ресторан только для проживающих в отеле.
Но существует более «мягкое» мнение — ситуация не такая критичная, как рассказывают русские гиды, это раздутая история. Действительно, есть китайские гостиницы, и есть китайские гиды, но нет полностью замкнутого на себя бизнеса. Например, утверждается, что местные отельеры не получают с них денег, но в то же время многие гостиницы на Ольхоне имеют круглогодичную загрузку именно благодаря китайским туристам. Это можно заметить по изменению кухни гостиниц — у многих появляется рис, фунчоза, морская капуста.
—Есть модель, когда в Китае тур-лидер сам собирает группу, что-то обещает, продает тур и сам едет бесплатно — они ему оплачивают эту поездку. Если группа большая — он берет с собой пару гидов. Но! В этом случае тур-лидер связывается с нашей турфирмой, никакая левая турфирма в Китае этот тур ему не продает. Хотя, может быть, уже есть и такое. Но об этом нужно спрашивать у китайских тур-лидеров, а они вряд ли расскажут, — резюмировал организатор туров Вадим.
По данным статистики, туристы из Китая в среднем приезжают на Байкал на срок до 3-5 дней. Подавляющее большинство после этого едет дальше — в европейскую часть страны. Половина из них возраста 20-40 лет, 30 процентов — от 40 до 50 лет. 50 процентов — женщины, 40 процентов — мужчины, 10 процентов — дети. По убывающей за китайцами количественно следуют гости из Южной Кореи, Германии и Франции (туристы, которых приезжает более тысячи в год). На Байкал приезжают от пятисот до тысячи туристов в год из США, Монголии, Швейцарии, Японии и Великобритании.
Земельные участки как «горячие точки»
Листвянка — маленький поселок на правом берегу Байкала, где из него берет начало Ангара, уже года два как стал местом активной битвы местного населения с китайскими захватчиками, — здесь идут земельные войны. Аборигены уверены, что китайцы на корню скупают здесь участки под свои гостиницы.
Один из таких агрессоров стоит рядом со мной. Господин Джан, которого его русские работники называют просто Женя — владелец одной из гостиниц. К нему привела долгая дорога через Листвянку.
Она началась с обычного продуктового магазинчика. Продавщица в магазине не смогла точно сказать, какие гостиницы в поселке принадлежат китайцам, но саму нацию она активно недолюбливает, не стесняясь в выборе выражений:
— Везде срут и уезжают. Мусорят, харкают, не понимают, если им сделаешь замечание. Рыбу съел, тут же в магазине плюнул, — ну это что за свинья-то? В магазин заходят просто посмотреть. Все потрогать, понюхать, плюнуть и уйти. Кроме того, они носят майки, а на майках надписи — «Сибирь — китайская земля».
Это интересная местная легенда, фактических доказательств которой найти не удалось, но от этого она не стала менее живучей. Местные жители с удовольствием и в подробностях рассказывают, что в Листвянку время от времени приезжают группы туристов в одинаковых майках — однотонных, белых или желтых, на которых иероглифами, черными или синими, написано: «Байкал — великое китайское море!» Вроде кто-то из гидов им перевел…
Легенда или нет, но прошлым летом в Листвянке силами местного гражданского сопротивления, которое возглавляет композитор Евгений Кравкль, создатель Театра авторской песни, на улицах появились растяжки: «Байкал — священное море России». И говорят, что это такая «ответочка» местных жителей именно на те самые принты на майках.
Чтобы оценить степень китайской интеграции в местную инфраструктуру, пришлось сначала прицениться к земле.
— К вам обращаются китайцы с просьбой продать землю? — покупая нелегальную рыбу для поддержания разговора, спросили мы во дворе одного из домов, где аппетитно шкворчала коптильня с омулем, а на воротах висело объявление о продаже дома.
— Нет. Звонят в основном русские. Спрашивают, за сколько продаю участок. Я им цену говорю, они сразу — ну, мы подумаем. И пропадают. У меня семь соток, продаю за полтора миллиона. Год уже продаю. Дорого, наверное…
Еще как дорого — как выяснилось чуть позднее, это цена не за участок, а за одну сотку. Алена, жена китайца, живущего в Листвянке, говорит, что в Китае пять человек на место и переизбыток денежных знаков, а у нас — пустой рынок. И тогда они поехали с этими деньгами сюда, в Листвянку. Китайцы очень сильно разогрели рынок недвижимости на Байкале. Раньше участок земли на берегу продавался за два-три миллиона рублей — и считалось, что это дорого. Сейчас на первой линии никто не продает ниже одного миллиона за одну сотку. И рассчитано это именно на китайцев. В среднем построить здесь гостиницу стоит порядка 40 миллионов рублей. Для русского это огромные деньги. Для китайцев, видимо, нормально…
— Много участков продается?
— Ну, объявления висят… Гостиницы их есть — по улице Гудина, в переулке Шторкмана. Господи, только проснешься утром, гул стоит уже с четырех утра. Их завозят автобусами. Конечно, мы не хотим, чтобы китайцы были на Байкале.
Но есть люди, которые хорошо на этом зарабатывают. Обычная ситуация — бабушка умерла, остался домик, его можно продать. Лучше всего платят китайцы. В отличие от других стран, по нашему законодательству иностранцы могут быть собственниками земли. Сейчас по разным частным источникам, в Листвянке от 25 до 40 земельных участков принадлежат китайцам. Китайских работающих гостиниц — 12, но это те, которые работают уже давно (так что глупо говорить, что в последние два года началась активная и массовая китайская экспансия). Самая известная — «Мандарин» — работает уже полтора десятка лет, и никому она не мешала. В последние годы из-за повышения турпотока она начала достраиваться, расти, но это тоже попало в волну общего недовольства, — и сейчас ее продают.
Три процента китайского бизнеса
На центральной улице Листвянки идет строительство, хотя и не должно. Недавно приезжала прокурорская проверка, строители попрятались, но стройку все равно запретили. Мы приехали через несколько дней после этих партизанских боев — на стройке лениво работали меланхоличные таджики.
Хозяйка мини-гостиницы рядом со стройкой, пожимает плечами:
— Строят. Ничего не боятся. Копошатся. Сначала бурно начали, потом, видимо, прижали их. Но все равно строят.
— Как вы к этому относитесь?
— Да не то, что бы конкуренты… Они при строительстве склон горы снесли. Это тоже негативно сказывается, говорят, радиация какая-то пошла. Неправильно это. И вообще китайцев много стало. Как туристы пусть ездят. Но не жить же. Они скупают земли. Строят такие махины, будут приезжать, как к себе…
При этом мэр поселковой администрации утверждает, что присутствие китайского бизнеса в Листвянке составляет три процента от того, что там работает. Правда, сам мэр Александр Шамсутдинов сейчас находится под домашним арестом за то, что незаконно выдавал разрешения на строительство индивидуальных жилых домов в поселке в границах центральной экологической зоны Байкальской природной территории. На Booking указано около 80 гостиниц в Листвянке, и китайских — среди них почти нет. С другой стороны, можно легко заметить, что толпы китайцев выходят из центральной гостиницы «Маяк», то есть они селятся и в русских отелях. На стройках работают русские, в крайнем случае — таджикские бригады, как и на всех стройках Иркутска. То есть, опять зарабатывают на этом аборигены.
Разговор с господином Джаном
Женя-Джан согласился поговорить легко, заранее попросив прощения за не очень правильный русский язык.
— Как вы относитесь к начавшимся в отношении китайского бизнеса проверкам?
—Моя жена — гражданка России, это она хозяйка бизнеса. Мы давно его начали, уже пять-шесть лет. Но у нас живут не только китайцы, недавно немцы были, другие туристы, кто хочет смотреть Байкал.
Русская жена Валерия объясняет:
— Дом уже был построенный, в нем и до нас была гостиница, мы его купили. И никаких проблем не было. Это первый год, когда начались такие проверки.
Активное недовольство, выросшее в протесты местного населения, по срокам совпадает со строительством новой гостиницы. С главной улицы Листвянки есть поворот в Крестовую падь, и на этом повороте стоят две одноименные гостиницы. Рядом началось строительство еще одной, китайской. Есть версия, что русским владельцам гостиничного бизнеса не понравилась намечающаяся конкуренция. И тут понеслось.
— Лежачий поза и попали в бури, — вздыхает Джан (видимо, прямой перевод с китайского на русский «Никого не трогали, и все равно начались проблемы» — автор). — Какой китаец, какой русский — мы вообще не знали, кто что строил на берегу, что горы резали. Мы вообще тут ни при чем. Проверки начались с конца позапрошлого года. Прокуратура приехала и проверила. Проверяют пожарные, проверяют скважины, лицензию. Что касается пожарной безопасности, то они нам сами сказали, что у нас все отлично. Что у других людей нормы не соблюдаются. Какие-то были мелочи, но мы их сразу исправили. Мусорный бак поставили. Все журналы завели, все записываем. Пытаемся все делать по закону.
— Чем вызвано ваше стремление жить в России? Почему не делать свой бизнес в Китае?
— Я не знаю, как в Китае, — отвечает Женя-Джан. — Я сам из Даляня, но больше 20 лет, с конца 90-х, живу в России. Дети, жена — все здесь. В Китае бизнесом не занимался. Я учился в Новосибирске на строителя, из Новосибирска в Иркутск позвал двоюродный брат, предложил совместно открыть гостиницу. Приехал сюда. С будущей женой познакомился по работе. Двое детей.
— С местными китайскими бизнесменами общаетесь?
— Нет. Китайской общины нет. Наверное, каждый сам по себе.
Отношение к китайскому бизнесу в Листвянке разное, но не едино негативное. Есть группа, неформальными лидерами которой являются Евгений Кравкль (сам он это отрицает) и его жена Соня. Они искренне «топят» под лозунгом «Не отдадим свою землю!» Очень хорошие люди, искренние, любят Байкал. У них нет меркантильных интересов. Зато есть версия: искреннее недовольство засильем китайцев в Листвянке — в основном из-за строительства новых китайских гостиниц, а не количества туристов — используют в своих целях и искусственно раздувают местные отельеры. Пытаются избавиться от китайской конкуренции.
В Сибири, от Дальнего Востока до Урала, живут 37 миллионов человек — на 78 процентах площади страны живут и 25 процентов населения. Это приблизительно население двух китайских городов. Так что в Сибири страх перед «желтой угрозой» давний. Экономическая экспансия происходит — это факт. У них есть деньги, а российское законодательство позволяет обосновываться на этой земле всем, кто захочет.
Что касается ксенофобии, то в Сибири она невозможна, как социальное явление из-за исторически сложившегося здесь интернационала. Это изначально бурятская земля, которую не так давно освоили русские и немедленно стали наполнять ее, добровольно и принудительно, ссыльными и вольнопереселенцами. В Иркутской области, как в доменной печи, сварился стабильный сплав из бурятов, русских, украинцев, белорусов, татар. И даже поляков, у которых до сих пор есть национальная деревня Вершина в Боханском районе.
Как своей особенностью в Иркутской области гордятся тем, что на ее территории прижилась община пихтинских голендров — выходцев из Германии, которые несколько столетий прожили на границе Польши и Белоруссии, а затем, во время столыпинских реформ, переселились в Сибирь. Так что китайскими туристами сибиряков ни разозлишь, ни удивишь. А бытовое раздражение от толп туристов…
— Хорошо, китайцы распродадут свой бизнес в Листвянке — и что с ней будет? Будут другие автобусы, другие толпы. Запретят строить гостиницы — китайцы обидятся и уедут. Достраивать никто не станет — так и будут торчать эти долгострои. Кому будет лучше? — допытывался у меня один из собеседников, пожелавший остаться анонимным. — Вот и получается, как в анекдоте: «Не люблю я китайцев!» — «Ты просто не умеешь их готовить»…