почему багира мужского пола в фильме
marina_klimkova
Page Summary
Проблема переводов: О Сове в «Винни-Пухе» и Багире в «Маугли»
« previous entry | next entry »
фев. 1, 2013 | 10:30 pm
«Багира сказала. »: Гендер сказочных и мифологических персонажей англоязычной литературы в русских переводах
Общеизвестный факт истории русского перевода, растянувшийся едва ли не на целое столетие, – дискуссия, которую можно условно обозначить как «буквализм или переводческое сотворчество?». Трудно найти известного переводчика, который бы хоть раз в жизни не выступал против «буквализма»…
Однако обсуждение границ переводческой вольности почти неизменно сводится к вопросу о стилистических элементах (просторечие, жаргон, фольклор, каламбур) и упомянутых в тексте реалиях. Между тем существует особая область, в которой русские переводчики традиционно ведут себя очень вольно и которая очень мало подвергается концептуальному осмыслению. Это гендерные характеристики персонажей англоязычной литературы, не являющихся людьми (животных, аллегорических и мифологических образов).
Напомним, гендер является не биологическим полом, а социальной половой ролью – комплексом предписываемых норм общественного и сексуального поведения.
К сожалению, роль гендера в литературном контексте еще не стала обязательным предметом внимания переводчиков. В особенности это относится к литературе, маркированной в читательском сознании как «детская».
Переводчики же «детской» литературы в большинстве случаев и не задумываются над тем, к какому гендеру относится персонаж. Механизм таков: сначала название персонажа буквально переводится на русский, а затем персонажу приписывается гендер по грамматическому роду русского слова. Полезно начать иллюстративный ряд с «Винни-Пуха», поскольку там пример гендерного сдвига, с одной стороны, единичный, с другой стороны, структурно значимый для всего художественного целого.
Речь идет о Сове, персонаже, который в переводе Б. Заходера впервые был интерпретирован как женский, а мультипликационный фильм Ф. Хитрука дополнительно усилил феминные черты Совы в русском восприятии: Сову в нем снабдили модельной шляпкой с лентами и наделили речевыми манерами школьной учительницы. Образ готов. Между тем все, на чем он держится, – женский род русского слова «сова», ибо в оригинале А. Милна Owl – мужчина (вернее, мальчик, так как герои Милна представляют собой набор разных возрастных и психологических типов детей). А поскольку девочки не имеют склонности к псевдоинтеллектуальному щегольству научной терминологией и маскировке невежества риторикой, то Сова закономерным образом становится старухой-учительницей (вероятно, на пенсии).
Кто же такой Owl в «Винни-Пухе»? Если мы учтем, что это мужчина, и к тому же юный (судя по тому, как он вписан в компанию зверей и как с ним обращаются, возрастной разрыв не должен быть большим) – вывод очевиден: перед нами тип выпускника английской частной школы, неоднократно делавшийся мишенью сатириков в XIX–XX веках. Невежество, скрытое за квазиученым лексиконом, высокомерие по отношению к окружающим плюс склонность пускаться в сентиментальные воспоминания – стандартный набор характеристик этого типа, выведенного еще Л. Кэрроллом в образе the Mock Turtle из «Алисы в Стране чудес». Этот тип к моменту выхода в свет «Винни-Пуха» был уже известен английскому читателю. Милн добавил единственное новшество, доведя тем самым образ до уморительного гротеска: Owl на самом деле вообще никакой школы не кончал и даже читать толком не умеет (последнее обнаруживается в главе о пятнистом Щасвирнусе).
Но в действительности мужская природа Совы влечет за собой гораздо более широкие и глубокие последствия для всей художественной структуры винни-пуховского цикла в целом. Учтя, что Сова – мужчина, можно обнаружить, что до появления Кенги в Лесу вообще нет женщин. Фрустрация, которую испытывают Винни-Пух и все-все-все при ее приходе в Лес, малопонятна читателю русского перевода. Дело в ее чуждости, в том, что она извне? Но ведь Тигра тоже приходит извне, однако его сразу принимают как своего и проявляют радушие, несмотря на то, что он заявляет о своем присутствии не самым вежливым образом – шумя среди ночи под окном.
В оригинале источник фрустрации для героев (и комизма для читателя) несомненен: Кенга нарушает единство мальчишеского мира Леса тем, что она женщина и при этом взрослая… В дальнейшем она и проявляет материнское поведение по отношению ко всем, кроме Кристофера Робина (ввиду его особого статуса в художественном мире «Винни-Пуха»; примечательно, что он не участвует в совете по изгнанию Кенги). Поначалу план ее изгнания связан именно с тем, что обитатели Леса не знают, как с ней общаться. Впрочем, и в подготовке самого плана они исходят из неверных предпосылок относительно женского мышления. Вместо того чтобы расстроиться при виде исчезновения Крошки Ру и согласиться на условия похитителей, Кенга хватает Пятачка и подвергает его ряду унизительных (в мальчишеских глазах) процедур: отмывает в ванне, нарочно тыкая ему в рот мыльной мочалкой, растирает полотенцем и поит солодовым экстрактом (в переводе Заходера – рыбьим жиром). Тем самым она демонстрирует, что не воспринимает ни «похищение», ни «похитителей» всерьез, – она обращается с ними как с заигравшимися детьми, каковыми они на самом деле и являются.
Тема вторжения женщины – в том числе в качестве воспитательницы-матери – в замкнутый мужской мир является традиционным источником комизма в мировой литературе и кинематографе. Однако в английской литературе она приобрела особый оттенок благодаря специфической форме гендерной сегрегации, выработавшейся в викторианской и поствикторианской (до Второй мировой войны) Англии. Это не была сегрегация, свойственная патриархальным обществам, где мужчина и женщина были жестко разведены в пространстве и по социальным функциям и каждый пол обладал собственными табу, традициями и обрядами, вплоть до особого языка. Напротив, гендерная сегрегация английского общества возникла именно как реакция на исключительную по меркам XIX века свободу общения полов в Англии. Нормальный англичанин эпохи королевы Виктории проводил большую часть своей повседневной жизни в смешанной компании. Викторианство унаследовало просветительский взгляд на женское начало как на цивилизующее, противостоящее варварству, и вне этого представления не может быть понята пресловутая «викторианская чопорность»: присутствие юных девушек служило определяющей планкой приличия речи и поведения всех остальных. Именно поэтому мужская субкультура высших и средних классов Англии формируется как пространство, позволяющее «отдохнуть» от непосильных ограничений, налагаемых женским присутствием. Один из примеров такого «ослабления гаек» – обычай, согласно которому дамы после обеда удалялись в другую комнату, а мужчины оставались за портвейном (и получали возможность рассказывать непристойности).
Следовательно, мотив вторжения женщины в мужское сообщество, сам по себе комичный, для англичан приобретает дополнительное культурное измерение. Английское мужское сообщество – это сообщество, боящееся женского присутствия, поскольку последнее ассоциируется с повышенной требовательностью к поведению и с дефицитом свободы. Женщина воспринимается как «домомучительница», строящая всех по линейке. По канонам английского юмора, в таких случаях мужчины, мнящие себя героями, проявляют себя в роли беспомощных и невоспитанных детей (чем только доказывают необходимость их воспитывать). Именно это и происходит в эпизоде «пришествия» Кенги.
Практика игнорировать авторскую гендерную идентификацию персонажа и исходить вместо этого из буквального русского перевода его именования в некоторых случаях приводит к анекдотическим искажениям восприятия. Самый курьезный пример – Багира из «Книги Джунглей» Киплинга. Новеллы о Маугли в переводе Н. Дарузес были в свое время извлечены из сборника и публиковались отдельным циклом как «Книга о Маугли»… Гораздо более непродуманным решением стала замена пола Багиры, который в оригинале, увы, самец. О чем подавляющее большинство россиян, которым так полюбился этот персонаж, не подозревают.
Вообще, имя Bageerah мужское. Гораздо чаще оно встречается в форме «Багир» (в том числе у некоторых народов России). В оригинале образ Багиры совершенно однозначен – это герой-воин, снабженный ореолом романтического восточного колорита. Он противопоставлен Шер-Хану как благородный герой разбойнику. Отношения Багиры и Маугли в оригинале – это отношения мужской дружбы, а вовсе не материнства/сыновства. Превращение Багиры в самку делает ясный и прозрачный киплинговский сюжет затруднительным для понимания: зачем, например, удвоение материнской опеки – разве Волчица не справляется с обязанностями по воспитанию Маугли? Затуманивается истинная природа отношений между Багирой и Шер-Ханом (герой – антигерой). Наконец, при такой трактовке образа Багиры выпадает целый ряд фрагментов из новеллы «Весенний бег». В оригинале Багира готовится к свиданию с самкой, и смысл вопроса Маугли (к лицу ли Багире резвиться и кататься кверху лапами?) совершенно очевиден: Маугли обвиняет Багиру в недостаточно мужественном поведении. Маугли испытывает и мальчишескую ревность – оттого что Багира, прямо-таки в соответствии с песней о Стеньке Разине, «на бабу променял» боевую мужскую дружбу, и, сам себе еще не отдавая в этом отчета, – зависть, так как обнаруживается, что у Багиры есть что-то, чего нет у него. В переводе из диалога Маугли и Багиры трудно извлечь какой-либо внятный смысл, кроме того, что Маугли почему-то недоволен. Само развитие событий в результате выпадения нескольких важных фрагментов утратило в «Весеннем беге» стройность и логику, так как выпала смысловая ось всей новеллы: Маугли считает, что боевые друзья предали его, увлекшись чем-то, с его точки зрения, недостойным мужчин. Разумеется, при женском облике Багиры ревность Маугли меняет вектор, и вся психологическая драма приобретает непредусмотренные зоофильские тона – поэтому вполне понятна попытка Н. Дарузес свести к минимуму психологизм и эротизм Киплинга путем радикального сокращения текста.
Но даже трансформации, которым подвергся текст Киплинга, можно счесть «погрешностью в пределах нормы» по сравнению с тем, что произошло с образом Багиры в русской массовой культуре – в особенности после того, как в мультфильме пантера приобрела вызывающую женственность, заговорив томным контральто и кокетливо потягиваясь чуть ли не при каждой реплике. В сознании россиян Багира является эталоном женственной сексуальности.
Если рассмотреть причины, по которым с Багирой произошло столь затянувшееся недоразумение, то на входе обнаружится опять-таки единственная сколько-нибудь основательная мотивировка: грамматический род русского слова «пантера». Уже говорилось о том, что средством преодоления гендерных затруднений является правильный подбор синонимов. О богатстве русского языка много и часто говорится, но на практике им не умеют и не хотят пользоваться…
Печально то, что перевод Н. Дарузес (как и перевод «Винни-Пуха» Б. Заходера) в самом деле очень хорош и воспринимается как канонический. Для того чтобы перевести и Киплинга, и Милна заново, исправив гендерные недоразумения, нужны как минимум столь же гениальные переводчики, иначе их переводы заведомо проиграют. Как максимум – эти переводчики должны суметь убедить читателя в том, что их переводы действительно обладают превосходством, так как их все равно будут сравнивать с Дарузес и Заходером, и чаще всего в пользу последних (есть такая вещь, как инерция первого впечатления).
Наблюдения над гендерными сдвигами в русских переводах выявляют любопытную картину: во всех без исключения случаях, известных автору настоящей статьи, сдвиг происходит в одном и том же направлении – мужской персонаж в переводе превращается в женский. Возникает искушение истолковать эту тенденцию как своеобразную советскую «политкорректность» – стремление разбавить мужскую компанию женскими образами. Но при разборе каждого конкретного случая за ним не обнаруживается специальных мотивировок – лишь механический подход к передаче имени персонажа и неотрефлексированность гендера как особой переводческой проблемы.
Как Багира из «Книги джунглей» Киплинга стала женского пола при переводе
Русская грамматика — это вам не фунт изюма, ее за пояс не заткнешь и конем не объедешь. И если уж так случается, что род существительных в разных языках не совпадает, то переводчикам приходится порой менять пол персонажей.
Так произошло, к примеру, с одним из самых обаятельных героев «Книги джунглей» Редьярда Киплинга — пантерой по имени Багира. Дело в том, что у Киплинга это мужской персонаж Panther Bagheera и фраза
Everybody knew Bagheera, and nobody cared to cross his path; for he was as cunning as Tabaqui, as bold as the wild buffalo, and as reckless as the wounded elephant
в дословном переводе звучит так:
Все знали Багиру, и все боялись становиться ему поперёк дороги, потому что он был хитр, как Табаки, мужественен, как дикий буйвол, неудержим, как раненый слон.
В одноименном диснеевском мультфильме (1967 г.) Багира, разумеется, тоже мужской персонаж, озвученный Себастьяном Каботом.
А вот в русском переводе друг Маугли превращается в подругу, потому что слово «пантера» в русском языке женского рода. Соответственно, и в любимом нами с детства советском мультсериале (1967–1971) о человеческом детеныше, вскормленном волками, прекрасная Багира говорит чувственным голосом Людмилы Касаткиной.
Дорогие друзья, наш проект существует исключительно благодаря вашей поддержке.
Комментарии
О Великом Обезьяньем Народе
— Послушай, детёныш человека, — сказал медведь Балу, и голос его гремел, как раскат грома в знойную ночь. — Я учил тебя Закону Джунглей, касающемуся всего нашего населения за исключением Обезьяньего Народа, живущего среди ветвей.
У них нет закона. Они — отверженные. У них нет собственного наречия; они пользуются украденными словами, которые подслушивают, когда подглядывают за нами, прячась в ветвях. У них не наши обычаи. Они живут без вожаков. У них нет памяти. Они хвастаются, болтают, уверяют, будто они великий народ, готовый совершать великие дела, но как только падает орех, им делается смешно, и они всё забывают.
Мы, жители джунглей, не имеем с ними дела; не пьём там, где они пьют; не двигаемся по их дорогам; не охотимся там, где они охотятся; не умираем, где умирают они. Слыхал ли ты, чтобы я когда-нибудь до сегодняшнего дня говорил о народе Бандерлогов?
Кототека — самое интересное о мире кошек
Всё для настоящих кошатников: фильмы и книги о кошках, география памятников и тайны знаменитых кошек
Знаменитые коты, Кино- и мульт-коты, Литературные
Багира («Книга джунглей»)
2 комментария
Имя: Багира (Bagheera)
Черная пантера (черный леопард) Багира — один из наиболее известных персонажей «Книги джунглей» Киплинга. Имя происходит от слова Bagh, которое на хинди означает «тигр».
Из многочисленных экранизаций «Книги джунглей» наиболее известны Багиры из двух — серии советских мультфильмов и вольно основанная на книге диснеевская серия, в которой этот персонаж приобрел довольно глупую (но узнваемую) ухмылку в диснеевском стиле.
Интересная трансформация произошла с Багирой в классическом русском переводе, а после — в серии знаменитых советских мультфильмов. Дело в том, что в книге Киплинга Багира — самец, и отношения, которые связывают его с Маугли и Балу — это мужская дружба-опека. Неясно, почему у нас он вдруг стал самкой, возможно из-за того, что слово «пантера» женского рода, или из-за имени, оканчивающегося на «а». Думаю, Киплинг был бы немало удивлен, обнаружив насколько сильно изменила его книгу такая вольность.
С тех пор, а особенно после выхода мультфильма, где пантеру весьма томно озвучила Людмила Касаткина, в русскоязычном сообществе закрепилось представление о Багире как о символе женской привлекательности и, не побоюсь этого слова, сексуальности. Но это не помешает мне в тексте вернуться к истокам и говорить о Багире (пусть он будет Багир для простоты восприятия) в мужском роде.
Итак, Багир родился в неволе, в зверинце раджи (он призается об этом только Маугли и по секрету, так что другие персонажи так и не узнают, что он провел свои детсво и юность на цепи). Проведенные среди людей первые годы жизни научили его гораздо лучше понимать двуногих, и как следствие, он гораздо проще другий находит с Маугли общий язык. Багир умен и хитер, его уважают все обитатели джунглей. Его противостояние с Шер-Ханом (два кота на одной территории) — это традиционное для восточных сказок противостояние благородного героя и разбойника.
В новой «Книге джунглей» питон и то не тот
Вы слышите меня, бандерлоги? Нет, Каа! А почему, бандерлоги? Потому что ты с нами не разговариваешь!
Кому как, а людям, выросшим на советском мультфильме про Маугли, диалог питона с обезьянами крепко запал в душу, вот даже президент его на прямой линии с народом цитирует, и народ все понимает. А в новой диснеевской экранизации киплинговской «Книги джунглей» Каа с бандерлогами не говорит, с Маугли не дружит, участвует всего в одной сцене, а озвучивает его Скарлетт Йоханссон. Чей низкий хрипловатый голос в России, конечно, не услышат. Так что в дубляже можно было вернуть питону мужской род, как в нашем мультфильме, а то вдруг кто-нибудь обидится.
А еще мы помним, что Багира – женщина, а тут на тебе – Бен Кингсли или кто там у нас за него.
Справедливости ради, наши мультипликаторы тоже хороши. У Киплинга Багира – он. Но и Каа у Киплинга мужчина. Так что в диснеевской экранизации трансгендер только питон.
А где Табаки, прихвостень Шер-Хана? Нет Табаки. Шер-Хан совсем один, никто при нем не шакалит.
Но если где-нибудь что-нибудь убыло, значит, где-нибудь что-нибудь прибыло. Помните кинг-конга Луи, распевающего песни? И правильно не помните. Потому что он не из Киплинга, а из диснеевского анимационного мюзикла «Книга джунглей» 1967 г. А для Disney свое наследие важнее литературного первоисточника. И новая «Книга джунглей» – не экранизация Киплинга, а ремейк диснеевской классики. Только песен теперь поменьше, атмосфера помрачнее, а вместо рисованных животных – CGI, компьютерно сгенерированные, очень похожие на настоящих, так что рядом с живым Маугли (Нил Сетхи) они выглядят совершенно естественно. Пейзажи в фильме тоже компьютерные, ни один фикус не пострадал.
То он, то она
Питон-трансгендер – новация режиссера Джона Фавро. До него во всех адаптациях «Книги джунглей» Каа был мужчиной. Но Фавро решил, что в его фильме слишком много мужских персонажей, и отдал питона беременной Скарлетт Йоханссон. А вот Багира становится женщиной не только в советском мультсериале (1967–1971 гг., в 1973-м смонтирован в полнометражный фильм), но и в диснеевском игровом фильме «Книга джунглей: История Маугли» (1998).
То есть в первую очередь эта «Книга джунглей» – парад спецэффектов, замаскированных под зоореализм. Звери выглядят как звери, а ведут себя по-человечески, в смысле по-мультипликационному. И маленьких зрителей (на которых фильм ориентирован прежде всего) это должно то смешить, то трогать, то пугать – не только моментами «и вдруг как выскочит!», но и выражением отдельных морд.
При всем восхищении современными технологиями хочется заметить, что есть в этом что-то странное – как будто диснеевский мультфильм соединили с «Парком юрского периода». Хотя для режиссера и продюсера Джона Фавро такое соединение – не проблема. Он мастер на все жанры, а больше всего знаменит кинокомиксами про Железного человека (две первые серии). Возможно, и Маугли для него – маленький Супермен (кстати, по одной из версий DC Comics, Супермена вырастили волки).
В оригинальном озвучании у «Книги джунглей» суперзвездный актерский состав. Помимо Скарлетт Йоханссон и Бена Кингсли над фильмом работали Идрис Эльба (Шер-Хан), Лупита Нионго (мать-волчица Ракша), Кристофер Уокен (обезьяний король Луи). Но в медведе Балу даже без голоса Билла Мюррея узнается Билл Мюррей, потому что этот Балу – что-то вроде очень большой и временами свирепой версии Винни-Пуха. А как говорил в интервью «Ведомостям» независимый американский режиссер Уит Стиллман, «в каждом хорошем фильме есть Билл Мюррей».
Так что и новая «Книга джунглей», скорее всего, фильм хороший. И только советское детство мешает мне признать этот факт.