поле битвы 8 сентября 1380 года
КУЛИКОВСКАЯ БИТВА
 |
| Схема Куликовской битвы |
Куликовская битва, сражение войск русских княжеств с монголо-татарами 8 сентября 1380 года (лето 6888 от сотворения мира) на территории Куликова поля между реками Дон, Непрядва и Красивая Меча на территории, в настоящее время относящейся к Кимовскому и Куркинскому районам Тульской области, на площади около 10 кв. км.
Предистория битвы
Русская рать (100—120 тыс. чел.) собиралась в Коломне. Оттуда войско направилось к Дону. Дмитрий спешил: разведка донесла, что войско Мамая (150—200 тыс. чел.) ждет у Воронежа литовские дружины Ягайло. Узнав о подходе русских, Мамай двинулся навстречу. Когда русские подошли по рязанской земле к Дону, воеводы заспорили: переправляться или нет, так как дальше начиналась территория Золотой Орды. В этот момент прискакал гонец от прп. Сергия Радонежского с грамотой, призывавшей Дмитрия к твердости и мужеству. Дмитрий приказал перейти Дон.
Подготовка к битве
В ночь на 8 сентября 1380 г. русские форсировали Дон и построились на Куликовом поле (совр. Тульская обл.) в устье реки Непрядвы, притоке Дона. Два полка (“правой” и “левой руки”) стали на флангах, один в центре (“большой полк”), один — впереди (“передовой полк”) и один — в засаде (“засадный полк”) на восточной окраине поля, за “зеленой дубравой” и рекой Смолкой. Засадным полком командовал двоюродный брат Дмитрия — храбрый и честный воин серпуховской князь Владимир Андреевич. При нем находился опытный воевода Дмитрий Михайлович Боброк-Волынец, шурин князя Дмитрия Ивановича. Отступать русским было некуда: за ними находился обрыв высотой 20 м и река Непрядва. Мосты через Дон Дмитрий разрушил. Предстояло победить или умереть.
Мамай в центре своего войска поставил наемную генуэзскую тяжеловооруженную пехоту, набранную им в итальянских колониях в Крыму. Она имела тяжелые копья и наступала сомкнутым строем греческой фаланги, ее задачей было прорвать русский центр, это была сильная и хорошо обученная армия, но она сражалась не за свою землю, а за деньги, в отличии от русских витязей. На флангах Мамай сосредоточил конницу, которой ордынцы обычно сразу “охватывали” врага.
Битва
 |
| Поединок Пересвета и Челубея. |
По легенде, утром 8 сентября над Куликовым полем стоял густой, непроницаемый туман, который рассеялся только к двенадцатому часу. Битва началась с поединком богатырей. С русской стороны на поединок был выставлен Александр Пересвет – монах Троице-Сергиева монастыря, до пострижения – брянский (по др. версии, любечский) боярин. Его противником оказался татарский богатырь Темир-мурза (Челубей). Воины одновременно вонзили друг в друга копья: это предвещало большое кровопролитие и долгую битву. Едва Челубей упал из седла, ордынская конница двинулась в бой.
После битвы
Потери обеих сторон в Куликовской битве были огромными, однако потери противника превысили русские. Убитых (и русских, и ордынцев) хоронили 8 дней. По преданию большинство павших русских воинов были захоронены на высоком берегу при слиянии Дона с Непрядвой. В сражении пали 12 русских князей, 483 боярина (60% командного состава русского войска). Князь Дмитрий Иванович, который участвовал в битве на передовой в составе Большого полка был ранен в ходе сражения, но выжил и получил в дальнейшем прозвище «Донской.» В битве отличились русские богатыри — брянский боярин Александр Пересвет, ставший иноком у преподобного Сергия Радонежского и Андрей Ослябя (ослябя по-калужски — “жердь”). Народ окружил их почетом, а когда они умерли, то были похоронены в храме Старо-Симонова монастыря. Вернувшись с войском 1 октября 1380 г. в Москву, Дмитрий сразу заложил церковь Всех Святых на Кулишках и вскоре начал строительство мужского Высокопетровского монастыря в память о битве.
Куликовская битва стала крупнейшим сражением средневековья. На поле Куликовом сошлось более 100 тысяч воинов. Было нанесено сокрушительное поражение Золотой Орде. Куликовская битва вселила уверенность в возможности победы над ордынцами. Поражение на Куликовом поле ускорило процесс политического дробления Золотой Орды на улусы. Два года после победы на Куликовом поле Русь не платила ордынцам дани, что положило начало освобождению русского народа от ордынского ига, росту его самосознания и самосознания других народов, находившихся под игом ордынцев, укрепило роль Москвы как центра объединения русских земель в единое государство.
Куликовское сражение всегда являлось объектом пристального внимания и изучения в различных сферах политической, дипломатической и научной жизни русского общества XV-XX вв. Память о Куликовской битве сохранилась в исторических песнях, былинах, повестях (Задонщина, Сказание о Мамаевом побоище и др.). Согласно одному из преданий, император Петр I Алексеевич, посещая строительство шлюзов на Иван-Озере, осмотрел место Куликовской битвы и приказал заклеймить оставшиеся дубы Зеленой Дубравы, чтобы их не рубили.
В русской церковной истории победа на Куликовом поле стала со временем чествоваться одновременно с праздником Рождества Пресвятой Богородицы, отмечаемом ежегодно 8 сентября по старому стилю.
 |
| Памятник героям Куликовской битвы. |
Куликовское поле сегодня
Куликово поле является уникальным мемориальным объектом, ценнейшим природно-историческим комплексом, включающим многочисленные археологические памятники, памятники архитектуры и монументального искусства, памятники природы. В районе Куликова поля обнаружено более 380 памятников археологии разных эпох. В целом, территория Куликова поля является одним из ключевых участков изучения сельского расселения в древнерусский период (подобно окрестностям Чернигова, Суздальскому ополью) и представляет уникальный археологический комплекс. Здесь выявлено 12 памятников архитектуры, в том числе 10 церквей (в основном XIX-XX вв.), среди которых выдающийся памятник архитектуры — церковь Сергия Радонежского, Монастырщинский Богородице-Рождественский храм близ места погребения большинства русских воинов, и другие. Как показали комплексные археолого-географические исследования, на Куликовом поле недалеко от места сражения существуют реликтовые участки степной растительности, сохранившие ковыль, и близкие к первозданным лесные массивы.
Литература
Использованные материалы
[1] Первая “разрядная книга” составлялась для похода на Тверь, вторая — для борьбы с Мамаем в 1380 г. Составление “разрядных книг” в тот период успешно выполняло задачи общерусской мобилизации. Врага встречали уже не отдельные дружины, а единая армия под единым командованием, организованная в четыре полка плюс засадный полк (резерв). Западная Европа не знала тогда столь четкой военной организации.
[2] по легенде, татары увидив «свеженьких», но очень злых русских витязей стали в ужасе выкрикивать: «Мертвые русские встают» и бежать с поля боя, это вполне вероятно, так как Засадный полк действительно появился как-будто из неоткуда
Куликовская битва – день русской славы и крах Мамая
8 сентября 1380 года состоялась Куликовская битва – одно из знаменательнейших и интереснейших сражений в русской истории. Куликовская битва считается формальной датой избавления Руси от золотоордынского ига, в честь чего отмечается День воинской славы России – День победы русских полков в Куликовской битве.
О Куликовской битве всегда писалось очень и очень много. Это эпохальное сражение всегда находилось в центре внимания целого ряда русских историков и в прошлом, и в наши дни. До сих пор не утихают дискуссии по поводу и самого хода сражения, и расклада русских и золотоордынских сил, и их численности. Единственное, в чем сходятся все историки – так это в колоссальном значении Куликовской битвы для русской и вообще евразийской истории.
В том же 1357 году пост беклярбека Золотой Орды занял Мамай – бывший наместник Крыма и Причерноморья, который был женат на дочери Бердибека. Мамай не был чингизидом и не мог занимать золотоордынский престол, но это не означало, что он не имел претензий на определяющую роль в политической жизни Золотой Орды. Тем более, что история евразийских тюркских государств полна примеров того, как формально вторые лица в управлении на самом деле были первыми. При Бердибеке Мамай чувствовал себя вполне вольготно, превратившись из наместника крымских и причерноморских степей в «премьер-министра» всей Золотой Орды.
В отношениях с Россией Мамай вел себя противоречиво – то поддерживал Дмитрия Московского, то Михаила Тверского. В конце концов, в 1374 году Мамай окончательно поссорился с Московским княжеством. Спустя три года у Мамая появился и активный противник с востока – молодой Тохтамыш, чингизид и законный претендент на трон Золотой Орды. Поддержку Тохтамышу в его устремлениях оказывал могущественный к тому времени Тамерлан. Несколько раз Тохтамыш вторгался в пределы Золотой Орды и, в конце концов, весной 1378 года вошел в пределы контролировавшейся Мамаем части Золотой Орды. В апреле 1380 года под контролем Тохтамыша оказались огромные пространства вплоть до Азовского моря. Таким образом, время для действий русских князей против Мамая было очень подходящим. На востоке Мамая теснили орды Тохтамыша. Князь Дмитрий ответил на требование Мамая увеличить размеры дани решительным отказом. Тогда Мамай договорился с великим князем литовским Ягайло и Олегом Рязанским о совместных действиях против Московского княжества и стал готовиться к удару объединенных сил.
Учитывая, что значительная часть ордынцев поддерживала Тохтамыша, Мамай располагал не столь существенными силами. Он предпринимал очень большие усилия для того, чтобы собрать против Москвы как можно более многочисленную армию, обратившись за помощью к наемникам. Московский летописный свод конца XV века говорит о том, что в войсках Мамая шли на Русь восемь ордынских князей и все войско татарское и половецкое (кыпчакское), а также наемники – черкасы, армены (армяне), буртасы и фрязы (так на Руси называли выходцев из Южной Европы). Судя по всему, к фрязам и относилась та самая генуэзская пехота, которую Мамай мог нанять через генуэзские фактории в Крыму. Вместе с Мамаем шли польско-литовские войска князя Ягайло Ольгердовича и войско рязанского князя Олега Ивановича. Численность ордынских войск оценивается современными историками в цифры от 50-60 тысяч до 100-150 тысяч человек. с другой стороны, высказывается и точка зрения, что в то время и Мамай, и русские князья не могли бы собрать более 5-6 тысяч человек.
С русской стороны выступили примерно такие же по силе войска. Это были полки московские, а также союзников Дмитрия Московского – литовских князей Андрея Ольгердовича и Дмитрия Ольгердовича. Войска литовских князей прибыли из Полоцкого, Стародубского и Трубчевского уездов. В Коломне был сформирован полк Владимира Андреевича, который стал полком правой руки, а затем засадным полком. Левый фланг составил ярославский полк.
Михаил Александрович, один из московских бояр, составил доклад о примерных потерях русских войск. Погибли более 500 представителей боярских фамилий, включая 70 рязанских, 60—70 можайских, 50 суздальских, 50 нижегородских, 40 московских, 40 муромских, 40 серпуховских, 35 владимирских, 30—60 звенигородских, 30—34 ростовских, 30 литовских, 25 костромских, 20—23 дмитровских, 20 коломенских, 20 переяславских, 20 галицких, 15 углицких, 13—30 новгородских. Потери младших дружинников были куда более внушительными. Согласно данным доклада, погибли 253 тысячи дружинников, а осталось лишь 50 тысяч дружинников, однако эти данные сейчас кажутся весьма завышенными – вряд ли могло быть собрано столь многочисленное войско.
Для темника Мамая и его власти в Золотой Орде Куликовская битва стала началом стремительного конца. Во-первых, во время битвы погиб Мухаммед Булак-хан – двадцатилетний хан Золотой Орды и чингизид, который легитимизировал фактическую диктатуру Мамая и при котором регентшей состояла жена Мамая. Это была огромная потеря, поскольку Мамай с помощью Булака контролировал значительную часть ордынской элиты. Теперь он терял в ее глазах легитимность.
Во-вторых, Мамай рассчитывал быстро собрать в Крыму и Причерноморье новое войско из кыпчакских племен, но его опередил хан Тохтамыш. В том же сентябре 1380 года войско Тохтамыша встретилось с остатками армии Мамая на реке Калке. Ордынская знать, сопровождавшая Мамая и уже знавшая о смерти Булака, присягнула Тохтамышу как легитимному хану – чингизиду. Мамай с немногочисленными соратниками, сохранившими ему верность, даже не стал вступать в сражение, а бежал с поля боя. При этом в руки Тохтамыша попал гарем Мамая, включая и его жену регентшу Тулунбек-ханум. Тохтамыш поступил очень хитро и вскоре женился на бывшей супруге Мамая, тем самым еще больше подтвердив право на престол Золотой Орды.
Сам Мамай был убит в Крыму, в районе современного Старого Крыма и похоронен в селе Айвазовское (до 1945 года оно называлось Шейх-Мамай) недалеко от Феодосии. Интересно, что хан Тохтамыш поступил весьма благородно по отношению к своему лютому противнику и похоронил его с воинскими почестями.
После поражения войска Мамая в Куликовской битве наступил и новый период в отношениях России и Золотой Орды. Конечно, было бы большим преувеличением называть Куликовскую битву сражением, сокрушившим Золотую Орду. Осколок империи чингизидов распался из-за бесконечных внутренних распрей и ударов войск Тамерлана, к этому времени превратившегося в главного противника Тохтамыша. Но князь Дмитрий Донской не стал отправляться к Тохтамышу за получением ярлыка на княжение. В 1382 году Тохтамыш предпринял поход на Москву. 26 августа 1382 года Москва сдалась ордынцам, но те не выполнили обещания не убивать и не грабить ее жителей и вдоволь награбили и пролили реки крови в сдавшемся городе. На обратном пути войска Тохтамыша разграбили еще целый ряд земель. Однако через двадцать лет Тохтамыш утратил свое влияние на золотоордынскую политику. Ему удалось на непродолжительный срок захватить власть в Тюменском ханстве, но затем в 1406 году Тохтамыш был убит в противостоянии с Едигеем – основателем Ногайской орды.
Значение Куликовской битвы велико тем, что показало русским князьям и русскому народу в целом значение внутриполитического единства русских земель как мощного фактора, способного принести долгожданную победу над противником. Фактически Куликовская битва положила начало объединению русских земель вокруг Москвы, а Московское княжество постепенно превратилось в центр Руси, в том числе и благодаря фигуре своего князя Дмитрия Ивановича Донского – объединителя земель русских. Великие воины Александр Пересвет и Андрей Ослябля, воевода Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский также навсегда вошли в русскую военную историю, в первую очередь – как бесстрашные герои, отдавшие свои жизни за независимость русской земли от Золотой Орды. Великий Сергий Радонежский также вошел в историю как пример идеолога русской независимости и русской государственности. Именно он благословил князя Дмитрия, а также иноков Пересвета и Осляблю на битву с войском темника Мамая. С Куликовской битвы началось великое возрождение русской государственности, поскольку русские княжества на практике смогли убедиться в том, что ордынцы не являются непобедимыми и действуя совместными усилиями, вполне можно одержать победу над ордынскими войсками.
С другой стороны, нельзя забывать и о том, что многие потомки золотоордынских темников впоследствии русифицировались и стали видными представителями русской знати. В 1380 году сын Мамая Мансур основал небольшое ханство в районе современных Сумской и Полтавской областей Украины. Ядро его населения составили половцы причерноморских степей. Поскольку центром ханства стал восстановленный город Глинск, вскоре оно получило название княжества Глинского. Правивший в нем род Глинских, восходящий к Мамаю и Мансуру, принял христианство и активно проявлял себя на литовской и русской службе. Еще к одному ордынскому темнику Яголдаю, создавшему собственный улус в районе современных Курской и Белгородской областей, частично восходит род Вяземских, поскольку один из князей Вяземских был женат на внучке темника Яголдая. Со времени Куликовской битвы прошли столетия и за это время русское, славянское, и тюрко-татарское население России получили прекрасный опыт позитивного взаимодействия, даже несмотря на опыт противостояния друг с другом до объединения в единое государство.
Путь на Куликово поле
Фото: Russian Look/globallookpress
Важнейшее сражение в русской истории: факты против мифов. 8 сентября 1380 года произошло крупное сражение между объединёнными русскими войсками во главе с великим князем Дмитрием Донским и войсками хана Мамая на Куликовом поле
Куликовская битва является осевым событием русской истории и основой основ русского национального самосознания. И именно этот факт делает её необычайно трудным объектом для исторического изучения.
С одной стороны, она окутана облаком легенд и преданий так, что критическое прикосновение к ней кажется практическим кощунственным. А с другой – куликовское предание непрерывно атакуют полчища крыс, стремящихся обгрызть, стереть в труху и обгадить всё, что попадется им на пути.
Чтобы честно рассказать о Куликовской битве, необходимо пройти между Сциллой слепого повторения старых легенд, попавших в историческую науку тогда, когда памятники не столько анализировали, сколько переписывали своими словами, и Харибдой всевозможного «ревизионизма» и разоблачительства. Это сделать очень непросто.
Прежде всего необходимо осознать тот общий исторический контекст, в котором только и оказалась возможна Куликовская битва. Этим контекстом была длившаяся четверть века борьба Великого князя Московского Дмитрия Ивановича, прозванного Донским, за превращение Великого княжения Владимирского в своё наследственное владение, в свою «отчину», передаваемую по наследству от отца к сыну без всякого вмешательства ордынских владык.
Дмитрий Иванович родился в 1350 году и был представителем боковой ветви наследников Ивана Калиты, сыном второго сына знаменитого собирателя земель. К тому моменту Москвой уже 10 лет правил Семён Иванович, прозванный Гордым, умевший ладить и с Ордой, и с Литвой, заслуживший такое почтение Константинополя, что византийский император Иоанн Кантакузин именовал его «рикс пасис Росиас» – царём всей Руси.
При рождении Дмитрию было написано на роду стать удельным князем, однако в 1353 году в марте и апреле сначала умерли оба сына Семёна, а затем и он сам. Вероятней всего, причиной такой скоропостижной гибели всего царствующего дома стала «чёрная смерть», выкосившая пол-Европы и добравшаяся и до Руси.
Пишу вам это слово затем, чтобы не пресеклась память о родителях наших и о нас и свеча бы не погасла, – с тревогой писал умирающий великий князь в завещании своим младшим братьям Ивану и Андрею.
Тульская область. Куликово поле. Фото: Viktor Kornushin/globallookpress
Иван Калита и Симеон Гордый оставили наследникам крепкую региональную державу, в которой Москва уже четверть века безраздельно владела обширным Великим княжеством Владимирским, использовала в своих интересах его ресурсы, полностью отлучила от них соперничающую Тверь, привлекала к себе со всей Руси своими миром и тишиной не только крестьян и мастеровых, но и, что ещё важнее, – знатных бояр с их дружинами, стремившимися послужить сильному князю Московскому. Не за горами маячила скорая консолидация всех русских земель вокруг Москвы.
Династический крах Ивановичей-Семёновичей в одночасье поставил под вопрос все эти надежды. 6 лет отца Дмитрия Донского – Ивана Ивановича Красного прошли неярко, хотя и стабильно, но под знаком всё усиливавшегося напор со стороны могущественного соседа – Великого княжества Литовского. Его великий князь Ольгерд стремился использовать ослабление русских земель под ордынской зависимостью для их захвата. В 1358 году по его приказу в Киеве был схвачен митрополит Алексей, который в результате не смог присутствовать при смерти в ноябре 1359 году Ивана Красного и не имел возможности своевременно повлиять на политические события.
Внезапный переход власти от молодого 33-летнего князя к его сыну, 9-летнему ребёнку, едва не обрушил всю столь тщательно выстраивавшуюся в предыдущие десятилетия конструкцию московского великодержавия. В Орде начиналась эпоха Великой замятни, когда ханы сменялись один за другим. И вот один из первых случайных ханов, Навруз, решил в 1360 году, что оставлять русский улус девятилетнему ребенку – рискованно, и, после отказа Андрея Константиновича Нижегородского принять власть, назначил Великим князем Владимирским его брата – суздальского князя Дмитрия Константиновича. Москва в одночасье потеряла доступ к обширным земельным и денежным ресурсам Великого княжения.
Можно представить себе шок и растерянность юного московского князя, когда он, росший с мыслью, что станет преемником власти и могущества деда Ивана Калиты, дяди Семёна и отца, осознал, что каприз очередного хана в одночасье лишил его большей части наследия. Это переживание сформировало главную идею, главную мысль, которой руководствовался Дмитрий Иванович следующие без малого три десятилетия своего правления: Великое княжение должно было стать наследственным владением, «отчиной» московских государей, ордынские ханы не должны иметь возможности им распоряжаться.
Московская политика, которой в первые десятилетия правления юного князя руководил митрополит Алексей, взялась за реализацию этого плана с присущим ей сочетанием дипломатии, силы и хитрости.
Сильными сторонами Москвы были многолетний мир и концентрация ресурсов, выработавшаяся уже политическая традиция и сплочённый, преданный государственной идее слой бояр, высокая концентрация храбрых служилых людей и, наконец, самый важный фактор – репутация духовного центра Руси, причём двойного. Здесь пребывали со времён святителя Петра Московского митрополиты. И здесь же, рядом, возрастала слава Сергиева монастыря: молитвенник, аскет и чудотворец, слава которого ширилась с каждым годом по Руси, был наглядным доказательством того, что именно Москву благословил Бог. Наконец, в 1366-1368 годах накопленные Москвой богатства позволили создать белокаменный кремль, концентрацию экономической и военной мощи, гарантию против мгновенного взятия и разорения города. На Руси того времени это было практически уникальное сооружение, создававшее препону для любого захватчика.
Условия, сложившиеся в Орде, благоприятствовали планам Москвы – ханы занимали престол в Сарае один за другим, зарезав или изгнав предшественника. Уже в 1362 году очередной недолгий хан Мурат отдал Дмитрию Ивановичу его «отчину и дедину». Попытки Дмитрия Суздальского протестовать были пресечены военной силой Москвы.
Однако вскоре московское правительство пришло к выводу, что для интересов княжества полезнее ориентироваться не на меняющихся правителей Сарая, а на темника Мамая, ставшего своего рода «делателем ханов». Будучи женатым на сестре последнего стабильного хана – Бердибека, убитого в 1359 году, Мамай с титулом беклярибека (ордынский аналог визиря) правил от имени то одного, то другого подставного Чингисида, которых русские летописцы прямо называли «мамаевыми царями».
Мамай правил в западной части Орды. Его ставка располагалась в Крыму, который тогда был важнейшим центром великого торгового пути, выстроенного венецианцами и генуэзцами через монгольские владения в Евразии. Генуэзская Кафа (Феодосия) была крупнейшим торговым центром, в котором особенно процветала работорговля угнанными с Руси пленниками, а её хан-покровитель был могущественным человеком. Постепенно его власть расширялась – он захватил Северный Кавказ, Булгарию, несколько раз брал под контроль Сарай, однако оттуда его быстро выгоняли заволжские татары.
В Москве резонно рассудили, что лучше поддерживать отношения с Мамаем. Из подчинения же власти в Сарае, за исключением тех моментов, когда им владел Мамай, Москва фактически вышла. Когда обиженный хан Мурат в 1363 году снова выдал ярлык на Великое княжение Дмитрию Константиновичу, то московские рати просто выгнали его из Владимира и осадили в Суздале. Сарайский ярлык был поставлен ни во что. Дмитрий Константинович предпочёл договориться с юным московским князем – при его поддержке выгнал из Нижнего Новгорода младшего брата Бориса, а за Дмитрия Ивановича выдал свою дочь Евдокию, в будущем прославленную московскую святую.
Расшатывание ситуации в Орде и рост могущества русских земель проявились в том, что русские князья начали бить татарских «царевичей». Страх и оцепенение перед татарской саблей как ветром сдуло. В 1365 году Олег Рязанский, Владимир Пронский и Тит Козельский с ражении у Шишевского леса разгромили бека Тагая, захватившего власть над Мордовией и совершившего опустошительный набег на Переяславль Рязанский. В 1367 году Дмитрий Константинович Суздальский и его брат Борис Городецкий разбили на реке Пьяне эмира Булат-Тимура, правившего в Волжской Булгарии. Силы русских князей теперь уже нужны были самим ханам – в 1370 году Дмитрий Константинович своей силой сверг правившего «в Болгарех» Асана и посадил на его место ставленника Мамая. Уже не татарский колпак можно было чаще увидеть на Руси, а русский шелом в ордынских землях.
Москва, однако, столкнулась с новой серьёзнейшей угрозой. Разбив ещё в 1362 году татар при Синих Водах, необычайно усилился литовский князь Ольгерд, захватывавший одну часть русской земли за другой. Это возродило притязания, казалось, давно смирившейся с поражением в борьбе за Великий стол Твери. Ольгерд был женат на сестре Великого князя Тверского Михаила Александровича, и тот стал действовать дерзко, рассчитывая на поддержку зятя. В Москве решили пресечь притязания тверского князя в корне, и последовал не очень этичный ход – выманенный в Москву на встречу с князем под гарантию митрополита Михаил был посажен под замок. Однако вскоре его пришлось выпустить по требованию Мамая, и тверской князь превратился в разъярённого поджигателя войн и смут. В 1368 году началась знаменитая Литовщина – четырёхлетняя война Литвы и Москвы, решавшая вопрос о том, какое государство станет новым центром объединения Русских Земель – православная Москва или языческая на тот момент Литва.
Бой Пересвета с Челубеем, предшествующий Куликовской битве. Репродукция с картины Михаила Авилова. Фото: Russian Look/globallookpress
Михаил Тверской в 1370 году решил заручиться поддержкой не только Ольгерда, но и Орды в лице Мамая. Посетив темника, он «многи дары раздав и многи посулы рассулив» выпросил себе ярлык на Великое княжение Владимирское, бросив Москве прямой вызов. Мамай этим своим решением сделал первый шаг к собственной гибели – в Москве перестали рассматривать его как надёжного и удобного для себя внешнеполитического партнёра. Московские рати даже не дали Михаилу вернуться с новополученным ярлыком в Тверь – «не токмо не приаша его, но и переимали его по заставам и многыми пути гонялися за ним…». Назначенный Мамаем «Великий князь Владимирский» вынужден был снова просить помощи у литовского зятя.
Однако и второй великий поход Ольгерда на Москву, предпринятый вместе с братом Кейстутом, Михаилом Тверским и Святославом Смоленским, закончился провалом. Литовцы даже не смогли взять Волоколамск, при защите которого героически пал князь Василий Березуйский. Снова крепким орешком оказался Московский кремль. Простояв под его стенами восемь дней, Ольгерд обнаружил, что за его спиной собирается сила Владимира Андреевича Храброго (будущего героя Куликовской битвы) и Олега Рязанского, бывшего тогда союзником Москвы. Осознав стратегический тупик, Ольгерд запросил мира и предложил скрепить его браком своей дочери с Владимиром Андреевичем.
Разочарованный Михаил Тверской снова бросился в орду к Мамаю за поддержкой. Темник предложил ему ордынское войско для разгрома Руси. Однако править на костях Михаил Александрович не захотел (да и вряд ли долго он с репутацией разорителя Русской земли удержался бы). В итоге тверской князь двинулся на Русь в сопровождении лишь мамаева посла – Сарыходжи, рассчитывая, что «татарской древней воли» будет достаточно, чтобы смирить своенравного московита. Ничего подобного.
К ярлыку не еду, а в землю на княжение на великое не пущаю, а тебе послу путь чист, – гордо ответил Дмитрий Иванович, дав ордынцам понять, что вопрос о том, кто великий князь на Руси, отныне не решается капризами беклярибеков и ханскими ярлыками.
Впрочем, от «дипломатии лисицы» наряду с «дипломатией льва» Москва тоже не отказалась. Сарыходжу заманили в Москву, обласкали, богато наградили. А вскоре сам Дмитрий Иванович двинулся в путь к Мамаю и осенью 1371 года вернулся в Москву с новым ханским ярлыком, выкупленным из орды сыном Михаила Тверского Иваном, превращённым, по сути, в московские заложники, и «со многыми должникы», то есть сделав обширные займы, дабы оплатить Мамаеву милость. Пока не закончено было дело с Литвой, конфликт с Ордой был не на руку.
Третий по счёту поход Ольгерда на Москву, в 1372 году, даже не дошёл до стен кремля. Русская рать преградила путь литовско-тверскому войску на Оке у Любутска, разгромив литовский сторожевой полк. Простояв несколько дней по разные стороны глубокого оврага, Москва и Литва решили заключить мир. За обоюдными обязательствами скрывалась простая политическая реальность – Ольгерд и Михаил Тверской вынуждены были признать Великое княжение отчиной московского князя Дмитрия Ивановича.
А где будет князь Михаило вослал в нашу очину, в великое княжение, намесники и волостели, и тех ны сослати доловь, – говорилось в перимирной грамоте.
Литва по итогам войны 1368-1372 годов вынуждена была признать гегемонию Москвы на Северо-Восточной Руси, Великое княжение – родовым наследием потомков Калиты, независимым от воли ханов, и отказаться от активной поддержки притязаний тверских князей. Сделать это Дмитрию Ивановичу удалось при сильной поддержке Церкви, причём не только Русской, но и Константинополя. В 1370 году патриарх Филофей Коккин отлучил от Церкви тех из русских князей, кто выступил союзниками Ольгерда и отказался принимать участие в войне Москвы против Литвы, интерпретируемой как крестовый поход:
вместе идти войною против чуждых нашей вере, врагов креста, не верующих в Господа нашего Иисуса Христа, но скверно и безбожно поклоняющихся огню.
Решение литовского вопроса развязывало руки в противостоянии с «беззаконным Мамаем». В 1373 году Мамаева орда совершила набег на Рязань. Ожидая вторжения и в свои земли, Дмитрий Иванович стоял на Оке «со всей силою». А в 1374 году летопись фиксирует «князю великому Дмитрию Московскому бышеть розмирье с тотары и с Мамаем». Начинается русско-ордынская война, кульминационным пунктом которой станет Куликовская битва. Москва даже формально перестаёт подчиняться ордынским «царям», платить «дань-выход», столкновения войск Дмитрия или его союзников с татарскими ратями происходят практически ежегодно.
Начинается русско-ордынская война, кульминационным пунктом которой станет Куликовская битва. Фото: Russian Look/globallookpress
Москва решилась на «розмирье» после того, как Мамай и очередной его хан Мухаммед Булак были изгнаны из Сарая. Видимо, после этого поражения темник попытался стребовать с Москвы экстраординарную дань, в которой ему категорически было отказано. Мамай отправил в Нижний Новгород тысячный отряд во главе с Сарайкой, рассчитывая принудить к выплатам нижегородцев, однако отряд был тестем московского князя перебит, а посол Сарайка взят в плен.
В ноябре 1374 года в Переяславле русские князья провели общий съезд, на котором было принято решение о совместной борьбе с татарами. Поводом для съезда стало крещение сына Дмитрия Ивановича – Юрия. Принимали участие в собрании и митрополит Алексей и игумен Радонежский – Сергий.
Единственным шедшим «не в ногу» оставался по-прежнему Михаил Тверской. На очередное выступление его подначили бежавший из Москвы сын последнего московского тысяцкого Иван Вельяминов и гость-сурожанин Некомат. Здесь мы сталкиваемся с темой заинтересованности итальянских торговых корпораций в ослаблении власти Москвы. Некоторые исследователи именно в этих интересах видят как причину антиордынской политики Мамая, так и интриг вокруг Твери. Вскоре, по интригам Вельяминова и Некомата (их обоих позднее князь Дмитрий покарает смертью), ордынский посол привёз Михаилу Тверскому очередной ярлык, и тот начал новую антимосковскую войну.
Ответом стало то, что на Михаила обрушилась вся образовавшаяся в 1374 году антиордынская коалиция русских князей. Тверь была осаждена огромными силами, и вскорости беспокойный тверской князь вынужден был покориться власти московского владыки. Михаил окончательно признал себя молодшим братом, Великое княжение – отчиной московских князей и принял обязательства по совместной борьбе с татарами. Показательна формулировка, с которой это было сделано:
А с татары оже будет нам мир, по думе. А будет нам дати выход, по думе же, а будет не дати, по думе же. А поидут на нас татарове или на тебе, битися нам и тобе с одиного всем противу их. Или мы поидем на них, и тобе с нами с одиного поити на них.
Как видим, московская дипломатия последовательно старалась провести принцип – Русская земля выступает в отношениях с татарами как единый субъект под гегемонией великого князя. Исключение татарской игры на внутренних противоречиях было важнейшей задачей московской дипломатии.
В 1377 году русская коалиция начала экспансию вглубь ордынских владений. Московские и нижегородские рати совершили поход «на Болгары». Установление московским князем контроля над Булгарской таможней на Волге имело тем большее значение, что на великой реке начали разбойничать новгородские ушкуйники. В 1374 году они пограбили Булгар и дошли даже до Сарая. Другой раз, в 1375 году, – набросились на русский город Кострому и разграбили его, а затем достигли города Булгара и там распродали всех пленников-христиан, жителей Костромы и Нижнего Новгорода, продали бусурманам жён и девиц, а сами пошли в насадах по Волге вниз к Сараю, купцов христианских грабя и бусурманов побивая.
В современной литературе иногда любят представлять этих грабителей и работорговцев как «борцов за свободу против ордынского ига». Однако ограбление Костромы, находившейся во владении великого князя, этот образ разрушает. Москве было важно, чтобы больше такая распродажа русских людей не повторилась, поэтому в Булгаре решено было посадить великокняжеских представителей, при этом принудив к их принятию силой.
Красочное описание булгарского похода, в ходе которого обитатели будущего Казанского ханства решили отбиваться от русских с помощью артиллерии, сохранил рогожский летописец:
[Здесь и далее русский перевод текстов летописей – А. И. Плигузова.]
села жгучи и множество людей посекоша, а жены и дети и дивици в полон бещисла поведоша.
Дмитрий Донской. Фото: Yuriy Kaver/Russian Look/globallookpress
Дмитрий Константинович отомстил мордве жестоким и разорительным походом зимой 1377-78 годов. Приведшие татар на Пьяну мордовские князья были схвачены – «приведоша в Новгород и многими казньми разными казниша их и на льду волочаще их по Волзе псы травиша». Однако в июле 1378 года ордынцы овладели Нижним Новгородом снова. Фактически нижегородцы были выведены из коалиции тем, что страшно ослабели и разорились.
Поражение на Воже разъярило Мамая. Для начала он жестоко разорил Рязанскую землю, а затем начал накапливать силы для полноценной мести Москве. С этой целью Мамай заключил договор с Литвой в лице Ягайло, заступившего место умершего Ольгерда. Другие сыновья Ольгерда встали брату в открытую оппозицию, причём двое из них, Дмитрий Ольгердович и Андрей Ольгердович, перешли на сторону Москвы и сыграли вместе со своими сильными дружинами большую роль в Куликовской битве. Гражданская война в Литве неожиданно перенеслась на поле битвы Москвы и Орды на Дону.
Мамаю уже стало понятно, что Русь полностью вышла из-под контроля и нуждается в повторном «батыевом» завоевании.
Мамай нечестивый, люто гневаясь на великого князя Дмитрия о своих друзьях и любимцах и князьях, что были побиты на реке Воже, выступил с огромным войском, желая пленить Русскую землю.
Русские книжники прямо приписывают Мамаю сопоставление себя с Батыем и планы вроде таких:
Захвачу землю Русскую и разорю христианские церкви, и вместо их веры установлю свою и заставлю их поклоняться своему Мохаммеду, а где были церкви, там поставлю мечети и посажу баскаков по всем городам русским
(«Слово о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русского»).
Но это, конечно, в большей степени дань литературной традиции.
Здесь и заключается, пожалуй, главная проблема нашего знания о Куликовской битве. Абсолютное большинство историй, посвящённых ей, является плодом плетения словес русскими книжниками, которые знали базовый факт: ордынский князь Мамай двинулся на Русь с большой силой, в которую наряду с татарами входили фряги, черкесы и ясы, рассчитывая на помощь литовского князя Ягайло. Навстречу ему, собрав русские полки, выдвинулся великий князь Дмитрий Иванович, который осмелился переправиться через Оку и выдвинуться глубоко в Степь, где, переправившись через Дон, преградил путь Мамаеву войску, и после тяжёлой сечи, длившейся три часа и стоившей с обеих сторон множества жизней, татарская рать побежала, а русская одолела. Русские понесли большие потери, взяли богатую добычу, включая даже верблюдов, и вернулись в Москву. За двусмысленную позицию Дмитрий наказал Олега Рязанского, а Мамай проиграл борьбу в Степи с Чингисидом Тохтамышем и погиб.
Таково содержание краткой летописной повести о великой битве на Дону. А большинство других имеющихся в нашем распоряжении источников является расцвечиванием этой базовой истории всевозможными дополнительными историями и вставками. Вставки эти порой весьма цветисты, но степень их достоверности остаётся для историков предметом пререканий, поскольку, подобно всякому великому историческому событию, Куликовская битва обрастала легендами, а каждый знатный род старался вставить в куликовское предание своего предка в значимой роли.
Как следствие, куликовский эпос гораздо шире куликовского факта, чем и пытаются воспользоваться всевозможные околоисторические «крысы», пытающиеся поставить под сомнение и саму битву, и её обстоятельства, и даже её место – фоменковская версия наиболее нелепа, продемонстрировать её невежество не составляет труда, так как о битве на Дону говорят абсолютно все прямые и косвенные источники, о большинстве которых фоменковцы просто и не слышали. Например, московско-рязанский договор 1382 года, где прямо упоминается, что «князь великий Димитрий и брат, князь Володимер, билися на Дону с татары…», в связи с тем что на обратном пути некоторых возвращавшихся назад победителей рязанский князь пограбил.
Всё это невероятно поэтично, и с такой красивой легендой не хочется расставаться. Но в некоторых местах тенденция «Сказания» прямо-таки вредна. Например, оно стремится систематически принизить роль великого князя Дмитрия, предстающего как безответственный полководец. Ничего подобного в более ранних источниках нет.
Можно долго разбираться в хитросплетениях куликовской легенды, и могут сталкиваться разные точки зрения исследователей. Однако мы говорим сейчас о Куликовской битве прежде всего как о военно-политическом событии. И вот какой «сухой остаток» из современных научных исследований битвы мы можем вынести.
Рассказ о поражении Мамая. Древнерусская летопись. Фото: Yuriy Kaver/Russian Look/globallookpress
Когда в Москве стало известно о движении ордынцев, князь Дмитрий решил действовать быстро – именно этим объясняется сравнительная неполнота сил коалиции, собранных им для похода, – вполне вероятно, что многие контингенты и впрямь не успели прийти до выступления.
15 августа 1380 года русские рати, по современным оценкам 25 тысяч человек, собрались в Коломне на Оке. Однако выяснилось, что не имеет смысла, как в прошлый раз с Вожей, идти через центр Рязанской земли – Олег Рязанский был ненадёжен и разметал по всей своей земле мосты, затруднив передвижения и московских, и татарских ратей. Тогда русское войско перешло в устье Лопасни, переправившись там, прошло по рязанскому пограничью, рядом с землями удельного Пронского княжества, традиционного союзника Москвы.
Русская рать, объединившаяся с войсками дружественных литовских князей Ольгердовичей, выдвинулась вглубь земель, считавшихся в тот момент татарскими. К русским пришла грамота с благословением преподобного Сергия, ободрявшая на битву (вопрос о том, посещал ли Дмитрий Иванович Троице-Сергиеву обитель перед битвой или известие об этом посещении относится к битве на Воже, – остаётся среди историков дискуссионным).
Находившийся в тот момент на Кузьминой гати Мамай был захвачен врасплох. Противник двигался прямо на него, при этом значительная часть Мамаевой орды была распущена по кочевьям. Это внезапное изменение стратегической обстановки вынудило Мамая ринуться не назад, а вперёд, к Москве, рассчитывая по дороге соединиться с приближавшимся Ягайлой. Ордынский темник попытался обойти по правому берегу Дона русских, находившихся в этот момент на левом берегу.
Однако войска Дмитрия Ивановича стремительно перешли Дон (так московский князь и стал Донским) и преградили Мамаеву войску дальнейший путь, сорвав его соединение с литовцами. Темник был обречён на лобовое столкновение, причём вынужден был вступить в бой прямо с марша, возможно, не располагая значительной частью своих сил, которые он не успел собрать с кочевий. За счёт маневра русское войско достигло благоприятной стратегической позиции.
Преподобный Сергий Радонежский даёт своё благословение князю Дмитрию. Фото: Ostranitsa Stanislav / Shutterstock.com
Спекуляции в современной журналистике относительно того, что «нам не известно точное место Куликовской битвы, потому что археологами не найдено следов большого сражения», попросту невежественны. Никто не намеревался оставлять на поле «следы большого сражения», то есть ценные трофеи, для будущих археологов. Вокруг Куликова поля были поселения русских крестьян, так что если бы какую-то добычу не забрало русское войско – её забрали бы они. Удивительно скорее то, что на поле вообще что-то находится.
И вот сошлись оба войска великих на долгий час, и полки заняли всё поле, на десять вёрст вокруг, так много было воинов. И беспощадно рубились, и была страшная битва, и земля дрожала под ногами воинов, и от начала мира не было таких битвы у великих князей русских, как у этого великого князя Всея Руси, – рассказывает пространная летописная повесть.
Скорее всего, ввод резерва и послужил причиной этого перелома. Нематериальной же причиной русские летописцы видели чудо, явление небесных ратей на помощь русским. Нервы Мамая не выдержали, и он бежал с поля боя, а вслед за ним разбежалась, преследуемая русскими, и его рать. Русь, хотя и со страшными потерями, восторжествовала.
Без эпических деталей, внесённых «Сказанием о Мамаевом побоище», Куликовская битва, может быть, и смотрится более скучно, но зато не затемняется её политический смысл. Он состоял, как мы уже отметили ранее, в том, что Дмитрию Ивановичу нужно было убрать со своей дороги Мамая, который постоянно пытался передать Великое княжение то тверскому, то какому-то иному князю. И этой цели Дмитрий Донской полностью достиг – Мамая не стало.
На два года московский князь стал практически абсолютным гегемоном Руси. Олег Рязанский сперва был изгнан, а затем признал себя младшим братом. В Литве князь Кейстут отстранил ставшего польским королем Ягайлу от великого княжения и заключил с Москвой добрый мир. Но всю эту идиллию разрушили внезапный приход Тохтамыша в 1382 году, сожжение Москвы и возвращение в тяжёлую данническую зависимость от Орды.
Если смотреть через очки мифологемы «Куликовская битва как попытка свержения Ордынского ига», то можно начать повторять, что операция закончилась неудачно. Власть Тохтамыша оказалась даже тяжелее власти Мамая, которого, рассуждая в этой логике, не стоило и разбивать. Но совершенно иначе выглядит дело, если посмотреть на него со стороны политической стратегии Дмитрия Донского.
Тохтамыш не посмел отнять даже у разбитого московского князя Великое княжение. Его устроила выплата восьми тысяч рублей за два просроченных года своего ханства (эту сумму Дмитрий полностью собрал с Новгорода) и пребывание в заложниках наследника – Василия Дмитриевича, через несколько лет из Орды сбежавшего. Тверской князь Михаил Александрович, после пленения Москвы в очередной раз вспомнивший о Великом княжении, остался ни с чем.
Умирающий до срока, в 38 лет, в мае 1389 года великий князь Дмитрий Иванович мог взирать на дело жизни своей с полным удовлетворением. Он выиграл свою главную войну. В середине своей духовной грамоты – завещания, в перечислении оставляемых своим сыновьям городов и сёл, он как бы между делом подчёркивает:
А се благословляю сына своего, князя Василия, своею отчиною, великим княжением.
Памятник Дмитрию Донскому. Фото: Andrianova Tanya / Shutterstock.com
Куликовская битва оказалась действительно поворотным моментом русской истории. Но не в мифической логике «освободительной борьбы против Орды» – в таких категориях люди того времени просто не мыслили. Она оказалась решающим поворотом в деле созидания мощного русского государства, которое только и могло обеспечить русским людям реальную независимость и свободу.
Великое княжение навсегда стало наследственной принадлежностью одной династии, которая скоро превратиться из княжеской в царскую. Гегемония Москвы в Русских Землях навсегда будет закреплена славой куликовской победы, вскоре превратившихся в единое Русское национальное государство. И куликовская легенда, столь причудливо переплётшаяся с фактами, расцвела столь пышно именно потому, что русские люди ощущали: именно здесь, в побоище на Дону с Мамаем, свершилась историческая судьба русского народа.
Что читать о Куликовской битве:
Живая вода Непрядвы: Битва на Куликовом поле в свидетельствах современников и потомков. М., Квадрига, 2017 – сборник переведённых на русский язык летописных свидетельств.
Амелькин А. О. Повести о Куликовской битве («Литературные памятники»). М., 1959.
Амелькин А. О. Селезнёв.Ю. В. Куликовская битва в свидетельствах современников и памяти потомков. М., Квадрига, 2011 — новейшее исследование всего, что связано с битвой.
Борисов Н. С. Дмитрий Донской. М., Молодая Гвардия, 2014 — новая биография в ЖЗЛ.
Горский А. А. Москва и Орда. М., «Наука», 2003 — исследование взаимоотношений московских князей и Орды.
Греков. И. Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды. М., «Наука», 1975 — исследование отношений в треугольнике Москва – Литва – Орда при Дмитрии Донском и Василии I.
Мейендорф, Иоанн. Византия и Московская Русь. Paris, YMCA-Press, 1990 — исследование международных культурных и церковных связей в эпоху Дмитрия Донского и влияния исихастов на московскую политику.
Прохоров Г. М. Повесть о Митяе. Русь и Византия в эпоху Куликовской битвы. Л., «Наука», 1978.