путь дмитрия донского на куликово поле
«Пьяная дорога» Дмитрия Донского
«Пьяная дорога» Дмитрия Донского
Напомним: сначала Дмитрий идет к Коломне. Логично — сторожить Мамая со стороны Рязани. Но потом он почему-то отправляется к устью Лопасни. Что его понесло на 60 километров в сторону? Получил сведения о том, что противник собирается другой дорогой идти? Но летописные источники ничего об этом не говорят. Наоборот, по их уверению, это у устья Лопасни Дмитрий останавливается в ожидании сведений от посланной вперед стражи. Которую, кстати, он, если верить Сказанию, отправляет на Тихую Сосну, то есть значительно южнее Воронежа. Кого они там собираются сторожить? Тогда нужно предположить, что, отправляя стражу, Дмитрий уже знает: Мамай идет с юга правым берегом Дона. Кстати, дозор этот он на Сосну как посылает, через Рязанскую землю? А не боится, что Олеговы молодцы могут их где-нибудь перехватить и закопать? Или все-таки, как я и предполагаю, в это время существует путь на юг, минующий рязанские земли? Тот самый, через Тулу и Ливны, не принадлежащие никакому русскому княжеству.
Но если на запад Дмитрия гонит не сообщение о перемене противником дислокации, то что? Ну, честное слово, насчет попытки оттеснить Ягайло — несерьезно как-то! Ну, хорошо, решил попугать. Тогда почему только до Лопасни? От нее до литовской границы еще ой-ой-ой сколько! Или они с Ягайлой договорились: «Ты только движение мне навстречу обозначь, я сразу и испугаюсь. Так Мамая и проведем»?
А кстати, действительно, почему это москвичи только до Лопасни сдвинулись? Почему не до Серпухова, где была всем известная переправа через Оку? А вот была ли она у устья Лопасни, я что-то нигде указаний не нашел. Если учесть, что рязанцы в 1353 г. налетом городок Лопасня на правом берегу Оки у москвичей отобрали, а вот так называемые «Лопастные места» остались за Москвой (в своей духовной грамоте великий московский князь Иван Иванович (отец Дмитрия) писал: «А что ся мне достали места Рязанские на сей стороне Оки и с тых мест дал есмь князю Володимеру в Лопастные места, новый городок на усть Поротли…») <251>. Можно подумать, что там с перевозом были проблемы: с берега на берег так уж быстро не попадешь. И еще: московское войско, надо так понимать, переправлялось через Оку на виду у рязанской крепости Лопасня, а рязанцы молчали? И москвичи, в свою очередь, не предприняли попытку отобрать городок? Ох, что-то мне плохо в это верится!
Нет, господа хорошие: если Дмитрий потратил пару дней на движение на запад (да еще и сколько-то времени простоял на месте, поджидая сведений от дозоров), ему был весь резон пройти еще столько же, чтобы оказаться у двоюродного брата в Серпухове. Тем более, все равно Владимир Андреевич ему остатнее войско собирал, и только у Лопасни догнал главные силы. У Серпухова это сделать было бы логичнее. И переправа тут есть, и рязанские земли минуешь, и по хорошо известной дороге идешь. По той, по которой, возможно, и враг твой движется.
Дон, устье Непрядвы
Кстати, еще о дорогах. Не нужно думать, что если Дмитрий не на «кадиллаке» ехал, то его войску дорога была не нужна. Между Окой и Упой простирались леса. А тогда это еще те леса! Где попало по ним не побродишь! Это как раз полоса между брянскими и мещерскими лесами. Да и речек и болот тут хватало. А речушка может быть и маленькой, и мелкой, но если оба берега сильно заболочены, фиг ты тут войско проведешь!
Ну, ладно, допустим, что по какой-то неведомой нам причине Дмитрий Иванович решил все же переправиться у устья Лопасни. И на Муравский шлях он выходить не захотел. Ну дык и ступай себе на юг в междуречье Дона и Упы! Гляньте на карту татарских дорог. Видите: московскому войску совершенно нет необходимости выбираться на левый берег Днепра. Прекрасно можно двигаться вдоль правого.
Но нет же! Если верить летописцам, Дмитрия теперь зачем-то несет на юго-восток, поглубже в рязанские земли. На тот берег Дона, где Мамая вроде бы давно уже нет. Идет он туда, не иначе, только за одним: чтобы продемонстрировать еще раз, что он умеет переправлять войско через водные преграды. Вот Оку перешел, а теперь и сам Дон! Зря старался — Дон-то в верховьях не смотрится. Гляньте на фотографию.
Есть тут чего старательно переходить? Ока у Лопасни, честно говоря, посолиднее выглядит.
А ведь, если верить летописцам, долго спорили-решали: переходить или нет? И решили переправиться, чтобы у народа не было желания с поля боя сбежать. Ага, такая речушка здорово удержит беглеца. Особенно если всадника с конем. И, кстати, так защитит от нападения с тыла, если вдруг литовцы или рязанцы подойдут?! Или если татары, вместо того, чтобы тупо ломиться напролом, перекинут часть сил на левый берег Дона и потом ударят через броды? Они, кстати, так бы и сделали. Ведь всадник с конем в этих местах Дон бы переплыл в любом месте. Вся-то масса Орды, конечно, этого не сделает, но послать отряд в тыл противнику — святое дело! А ведь историки любят такое объяснение переправе через Дон давать: русские хотели от атаки сзади защититься.
В общем, два великих полководца так долго пытались своими перестроениями запутать друг друга, что запутали историков. Что-то это мне напоминает… По-моему, из «Фанфана-Тюльпана». Там тоже два полководца, думая, что обманывают противника, развернули войска спиной друг к другу. Но это же комедия!
Посмотрите, как выглядит предположительный путь Мамая и Дмитрия на карте, составленной Ю. К. Бегуновым для его старой статьи. Маршруты эти напоминают шатание пьяного. Особенно бессмысленным выглядит путь татар.
Схема движения войск к полю Куликову в 1380 г.
1 — путь войск Дмитрия Донского; 2 — путь войск Мамая; 3 — путь войск Ягайло
Остается признать, что все эти маневры — не более чем расшалившаяся фантазия поколений интерпретаторов событий 1380 г., начиная по крайней мере с авторов (их явно было много, каждый сочинял, как бог на душу положит) Сказания о Мамаевом побоище. На деле есть только две возможности: либо и Мамай, и Дмитрий двигались Муравским шляхом, либо… двигался Дмитрий. Он не оборонялся, а нападал, и отправился глубоко на юг. Для того и купцов-сурожан взял в провожатые. Обращаю внимание — сурожан! То есть людей, знающих Муравский шлях, дорогу в Крым. И битва произошла где-то гораздо южнее Непрядвы.
Есть еще, надо признать, и третья возможность: солгали авторы Летописной повести, и Дмитрий ни к какой Лопасне не ходил. А переправился он у Коломны. Автор варианта «Ноль» Основной редакции Сказания о Мамаевом побоище, кстати говоря, так и решил. У него Дмитрий как у коломенского епископа благословился, так через реку и переправился. А дальше — через Старую Рязань, Проню, Рясское поле — к старому Донкову, к месту переправы через Дон, куда Мамай должен был прийти, если шел с Крыма и стремился оказаться в рязанских землях.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Читайте также
Правление Дмитрия Донского
Правление Дмитрия Донского Умирая в 1359 г., Иван II оставил после себя 9-летнего сына Дмитрия. Это и был знаменитый в русской истории князь Дмитрий Иванович Донской. Неверно представлять его только как деятеля, единственной целью которого всегда было освобождение Руси от
§ 20. ЭПОХА ДМИТРИЯ ДОНСКОГО
§ 20. ЭПОХА ДМИТРИЯ ДОНСКОГО 1. Отношения Дмитрия Московского с суздальским и тверским князьямиКонфликт с Дмитрием Суздальским. Воспользовавшись малолетством Дмитрия, великим князем владимирским вознамерился стать Дмитрий Константинович, князь
26. «Явление креста», давшее победу Константину Великому, и победа Дмитрия Донского «с помощью креста» Пушки — это «схимы с крестами» в войске Дмитрия Донского
26. «Явление креста», давшее победу Константину Великому, и победа Дмитрия Донского «с помощью креста» Пушки — это «схимы с крестами» в войске Дмитрия Донского В Куликовской битве войска Дмитрия Донского использовали пушки [4т1], гл. 6. В войске Мамая, по-видимому, пушек не
О потомстве Дмитрия Донского
О потомстве Дмитрия Донского До того как придется говорить о династической войне начала XV века, расскажем: князь Дмитрий Иванович Донской стал отцом двенадцати детей от единственной жены Евдокии, дочери великого князя суздальско-нижегородского Дмитрия
После Дмитрия Донского
После Дмитрия Донского Вопрос 2.44В 1395 году, при князе Василии Дмитриевиче, сыне Дмитрия Донского, произошло событие, которое, как пишут историки, «освятило первенство и величие Москвы над другими русскими городами».Что за событие?Вопрос 2.45Когда и при каких
После Дмитрия Донского
После Дмитрия Донского Ответ 2.44В том году на Москву ожидалось нашествие страшного Тамерлана. Василий Дмитриевич приказал перенести из Владимира в Москву великую русскую святыню — Владимирскую икону Богоматери… Тамерлан на Москву не пришел.Ответ 2.45В 1439 году при
Завещание Дмитрия Донского
Завещание Дмитрия Донского 27 февраля 1425 г. умер великий князь владимирский и московский Василий I Дмитриевич[3], оставив свой удел, «примыслы» и великое княжество единственному сыну Василию, которому еще не исполнилось и десяти лет (родился он 10 марта 1415 г.). Положение
26. «Явление креста», давшее победу Константину Великому, и победа Дмитрия Донского «с помощью креста». Пушки – это «схимы с крестами» в войске Дмитрия Донского
26. «Явление креста», давшее победу Константину Великому, и победа Дмитрия Донского «с помощью креста». Пушки – это «схимы с крестами» в войске Дмитрия Донского В Куликовской битве войска Дмитрия Донского использовали пушки [4т1], гл. 6. В войске Мамая, по-видимому, пушек не
Фаворит Дмитрия Донского: В. Вельяминов
Фаворит Дмитрия Донского: В. Вельяминов В отличие от своего отца, московского князя Ивана II Красного, Дмитрий Донской был активным политиком. Его княжение пришлось на сложное время: самовластие удельных князей, опасность со стороны Литвы и ордынское господство. В
КАМЕННЫЙ КРЕМЛЬ ДМИТРИЯ ДОНСКОГО
КАМЕННЫЙ КРЕМЛЬ ДМИТРИЯ ДОНСКОГО Правление Дмитрия Донского и его ближайшего преемника Василия Дмитриевича ознаменовано для Москвы быстрым расширением посада, по сравнению с территорией которого площадь Кремля начинает казаться незначительной. Рост позднейшей
Армия Дмитрия Донского
Армия Дмитрия Донского Князь со свитой 1. Князь.На поле боя князь всегда выделялся качеством и отделкой своего снаряжения. Перед началом Куликовской битвы Дмитрий Донской переодел в свои доспехи боярина Михаила Бренко, который погиб, принятый ордынцами за Великого
Армия Дмитрия Донского
Армия Дмитрия Донского Пехота 1. Спешенный командир пешего отряда.Знатный воин, командир подразделения экипирован значительно лучше, чем обычные пехотинцы. Комплекс его защитного вооружения включает в себя длинно-рукавную кольчугу с кольчужными перчатками, поверх
Армия Дмитрия Донского
Армия Дмитрия Донского Кавалерия 1. Тяжеловооружённый знатный конный копейщик (1 линия построения).При построении конницы наиболее тяжело вооружённые и профессионально подготовленные бойцы составляли первую линию. Этот знатный воин использует комплект защитного
НАСЛЕДНИКИ ДМИТРИЯ ДОНСКОГО
НАСЛЕДНИКИ ДМИТРИЯ ДОНСКОГО У Дмитрия Донского было много сыновей. Всем им надо было дать частицу княжества. Дмитрий разделил отчину между пятью сыновьями. Это была та мина, которую он подложил под Московское княжество. Сын Василий получил свою отчину –
ПОТОМКИ ДМИТРИЯ ДОНСКОГО
ПОТОМКИ ДМИТРИЯ ДОНСКОГО При потомках Дмитрия Донского Русское государство, преодолев тяготы феодальной войны середины XV в., превращается в могущественное централизованное государство. В 1480 г., при Иване III, было сброшено ордынское иго, брак Ивана III с наследницей
Дмитрий Донской и Куликовская битва
За годы правления Дмитрия Ивановича были существенно расширены границы Московского княжества. Изменяется и облик великокняжеского престола. В 1366 году Дмитрий Иванович построил в Москве новый каменный кремль. В 1368 и 1370 годах под стенами Московского кремля потерпел поражение великий литовский князь Ольгерд.
Великий князь Дмитрий стремился к объединению русских земель. Брачный союз с нижегородской и суздальской княжной Евдокией позволил Москве установить прочные союзные отношения с Нижним Новгородом. Союз был заключен и с Великим Новгородом. Поддерживал Дмитрия Ивановича и его двоюродный брат князь Владимир Андреевич Серпуховской. Москва стараниями великого князя Дмитрия Ивановича становится центром военно-политического союза русских княжеств. В 1375 году союзное войско во главе с Дмитрием Ивановичем взяло штурмом Тверь, и великий тверской князь был вынужден признать Дмитрия «братом старейшим». Вокруг великого князя московского Дмитрия Ивановича формируется круг его ближайших сторонников и помощников: бояр, воевод – московского боярства, ставшего впоследствии главной опорой великокняжеской власти.
Великий князь Дмитрий Иванович был дальновидным политиком и стратегом. Укрепление власти и объединение русских княжество под эгидой Москвы проходило на фоне нарастающей междоусобицы и вражды среди претендентов на ханский престол в Золотой Орде. В 1374 году Дмитрий Иванович отказался от уплаты дани правителю Орды Мамаю. Это был первый шаг к открытой борьбе против золотоордынского ига.8 (21) сентября 1380 года – главное событие в биографии Дмитрия Донского. В этот на Куликовом поле, на берегу Непрядвы и Дона объединенное русское воинство под предводительством Дмитрия Ивановича разгромило войско Мамаевой орды. Князь Дмитрий сам сражался на поле брани и, согласно «Сказанию о Мамаевом побоище», был ранен. Вскоре после битвы великого князя московского прозвали Донским.
В 1389 году в возрасте 39 лет великий князь московский Дмитрий Иванович скончался и был похоронен в Архангельском соборе Московского Кремля.
В 1988 году великий московский князь Дмитрий Иванович Донской был канонизирован Поместным собором Русской православной церкви. Память святого благоверного князя Дмитрия Ивановича Донского отмечается в день его кончины 19 мая (1 июня).
КУЛИКОВСКАЯ БИТВА
Соперничество московского и нижегородского правителей кончилось в 1367 г. миром и даже союзом. Московский князь Дмитрий обещал помочь Дмитрию Суздальско-Нижегородскому подавить выступление его мятежного брата. Суздальско-Нижегородский князь выдавал за Дмитрия Московского свою дочь и признавал его «братом старейшим». Союз с Суздальско-Нижегородским княжеством был очень важен, ибо Москва готовилась к войне с Тверью.
В преддверии войны в Москве за 2 года воздвигли каменный кремль (1367). Строили его после «всесвятского» пожара (произошел вдень памяти всех Святых, отсюда и его название) из белого камня известняка и больших кирпичей. Известняк возили зимой на санях, а летом по реке из каменоломен, расположенных у села Мячкова в 30 км от столицы. Некоторые исследователи считают, что новый Кремль был не весь каменный, частично он сохранял деревянные конструкции. Однако в Низовой Руси это была первая каменная крепость. Она говорила о мощи и богатстве московских правителей.
Ольгерд совершил два похода в московские пределы. Московские летописи назвали вторжения Ольгерда первой и второй Литовщиной. В обоих случаях Ольгерд выжигал окрестности Москвы и осаждал город. Но взять новый Кремль он не сумел. Тем временем Михаил Тверской получил золотой ярлык (1371), но жители Владимира не пустили его в свой город. А московский князь Дмитрий заявил: «К ярлыку не еду, а в землю на княжение на великое не пущаю».
Был в московско-тверском договоре 1375 г. и еще один значимый момент. «Если переменит Бог Орду» и начнет воевать с ней московский князь, то тверской монарх должен был тоже выступить против Орды. Так Москвой был совершен первый шаг не только к собиранию вокруг себя русских земель, но и в подготовке борьбы за их освобождение от Орды. В целом, в ходе соперничества за золотой ярлык с Тверью Москва упрочила свои позиции. Авторитет и силы князя Дмитрия Ивановича выросли.
Однако главным событием русской истории XIV в. стала Куликовская битва. Ей предшествовало два столкновения с ордынцами. В 1377 г. царевич Арапша (хан Араб-шах) готовился к набегу на нижегородские земли. Сведения об этом просочились на Русь. Навстречу Арапше вышло объединенное войско из нижегородцев, владимирцев, москвичей, муромцев, ярославцев. Арапша не появлялся. Воины сняли доспехи. Начали охотиться в окрестных лесах, веселились и пировали в лагере у реки Пьяны. Князь Дмитрий Московский решил, что набег Арапши не состоится, и уехал в свою столицу. В итоге неожиданное нападение татар привело русских к поражению. Был разграблен оставшийся без защиты Нижний Новгород. Пострадали и другие города.
На следующий 1378 год Мамай отправил на Русь новое войско под командованием мурзы Бегича. На реке Воже разыгралась битва. На этот раз московские войска во главе с Дмитрием действовали слаженно и решительно. Ордынцы были разбиты и бежали. Поражение татар на Воже не способствовало укреплению авторитета Мамая. Темник собирался взять реванш. Он привык к власти и не хотел ее терять, а между тем хан Тохтамыш ставленник могучего среднеазиатского эмира Тимура уже начал собирать ордынские улусы в свой кулак. Лишь громкая победа давала Мамаю шанс устоять в борьбе с Тохтамышем за Орду.
Близилось решающие столкновение. Осенью Мамай повел на Русь 150-тысячное войско. В Кафе, генуезской колонии в Крыму (современная Феодосия), Мамай нанял отряд закованной в латы западноевропейской пехоты. Темник заручился так же союзом с великим литовским князем Ягайло Ольгердовичем и рязанским князем Олегом. Но союзники не спешили на соединение с Мамаем, они выжидали. Ягайле невыгодно было ни усиление Москвы, ни победа Орды. Олег же был вынужден играть роль союзника, чтобы спасти от разграбления свою землю. Рязань ближе всего находилась к Орде. Олег сообщил татарам броды на Оке, а Дмитрию Московскому о пути продвижения татар.
Дмитрия Московского и его двоюродного брата Владимира Серпуховского благословил на бой с татарами русский монах-подвижник, основатель Троицкого монастыря Сергий Радонежский. Его устами русская церковь впервые призвала к борьбе с Ордой. Наверное, поэтому так почитаема на Руси память св. Сергия. Два инока Троицкого монастыря в прошлом бояре – Пересвет и Ослябя отправились вместе с русским войском навстречу ордынцам. Благословение Сергия было очень важно для князя Дмитрия Московского. У него был конфликт с новым русским митрополитом Киприаном. Князь выгнал митрополита из Москвы, а тот наложил на Дмитрия анафему (проклятие).
Татарские всадники пошли в атаку. Они смяли русский Сторожевой полк. Великий князь Дмитрий сражался в доспехах простого война в Передовом полку. Воины этого полка почти все пали. Дмитрия после боя с трудом нашли: князь лежал без сознания, придавленный срубленным в схватке деревом. Ордынцам вначале удалось прорвать левый русский фланг. Они устремились в тыл Большому полку. Однако здесь им путь перекрыл перестроившийся Большой полк и резервные отряды.
Затем неожиданно на татар обрушился многочисленный Засадный полк во главе с Владимиром Серпуховским и Дмитрием Боброком. Нукеры Мамая побежали, сметая собственные подкрепления. Не спасла Мамая ни восточная конница, ни генуэзские наемники-пехотинцы. Мамай был разгромлен и бежал.
Русские встали, как тогда говорили, «на костях», то есть за ними осталось поле боя. Они одержали победу. Преследовать Мамая Дмитрий, прозванный с тех пор Донским, не стал.
У реки Калки остатки Мамаева войска были вторично разбиты ханом Тохтамышем. Мамай пытался укрыться в генуэзской колонии Кафе, но горожане убили темника, желая завладеть его казной.
Князь Дмитрий Донским благополучно вернулся со своим воинством на Русь. Правда, русские полки понесли немалые потери. Летописец писал: «Оскуде бо вся Русская земля от Мамаева побоища за Доном».
Дмитрий Донской, уверенный в крепости каменного Кремля, уехал из столицы. Москвичи собирались биться, несмотря на то, что из города бежал митрополит Киприан, великокняжеская семья и отдельные бояре. Посадские люди выбрали своим предводителем случайно оказавшегося в Москве 18-летнего литовского князя Остея. Остей организовал оборону, поставил на стены «тюфяки» (это были либо камнеметальные машины, либо уже пушки). Попытка Тохтамыша штурмовать Москву была отбита. Тогда хан пошел на хитрость. Пришедшие с Тохтамышем суздальско-нижегородские князья (братья московской княгини) поклялись, что татары хотят наказать только «ослушниика» князя Дмитрия. А раз его нет в городе, то ордынцы никого не тронут, если москвичи добровольно пустят хана в столицу и поднесут дары. Возможно, нижегородские князья сами верили словам Тохтамыша. Москвичи поверили и поплатились за это жизнью. Делегация с дарами во главе с Остеем была зарублена, ордынцы ворвались в город через открытые ворота, перебили людей, а город сожгли.
Однако со временем (в первой половине XV в.) выплата дани стала нерегулярной, а судьбой золотого ярлыка ханы почти не владели: ярлык находился в руках московских князей. Сама Золотая Орда не сумела восстановить былого единства и мощи. Орда слабела и раскалывалась. Ее поглощали внутренние междоусобные брани. В конце концов, к середине XV в. Золотая Орда распалась на Крымское ханство, Казанское ханство, Большую Орду, Ногайскую Орду и Сибирское ханство. Большая Орда претендовала на наследие Золотой, стремилась сплотить вновь татарские ханства. От Руси Большая Орда требовала дани, но великие князья Московские и Владимирские платили ей настоящий ордынский выход редко. Чаще ограничивались так называемыми «поминками» (подарками). Вопрос о падении ига стал уже вопросом времени.
Вскоре после нашествия Тохтамыша Дмитрий Иванович отправил в Орду своего сына Василия, чтобы тот получил для него ярлык. После выполнения условия о возобновлении выплаты дани, ярлык остался у Дмитрия. Перед смертью он завещал великое княжение своему сыну Василию как «отчину». Василий продолжил политику, направленную на расширение московского княжества. В 1390 году он отправился в Орду и купил там ярлык на нижегородское княжество, кроме того, в состав Москвы вошел Муром. В орбиту московской политики постепенно вовлекалась Рязань. Сын Олега рязанского Федор был женат на сестре Василия.
Зарубежные исследователи в массе своей оценивают итоги княжения Дмитрия скромно: попытка освобождения Руси не удалась.
Н.И. Костомаров о князе Дмитрии Донском и его времени:
С.М. Соловьев о князе Дмитрии и его времени:
«В 1389 г. умер великий князь московский Димитрий, еще только 39 лет от рождения. Дед, дядя и отец Димитрия в тишине приготовили богатые средства к борьбе открытой, решительной. Заслуга Димитрия состояла в том, что он умел воспользоваться этими средствами, умел развернуть приготовленные силы и дать им вовремя надлежащее употребление. Лучшим доказательством особенно важного значения, придаваемого деятельности Димитрия современниками, служит существование особого сказания о подвигах этого князя, особого, украшено написанного жития его.
Важные следствия деятельности Димитрия обнаруживаются в его духовном завещании; в нем встречаем неслыханное прежде распоряжение: московский князь благословляет старшего своего сына Василия великим княжением Владимирским, которое зовет своей отчиной. Донской уже не боится соперников для своего сына ни из Твери, ни из Суздаля.
Говоря о важном значении княжения Димитриева в истории Северо-Восточной Руси, мы не должны забывать о деятельности бояр московских: они, пользуясь обстоятельствами, отстояли права своего малолетнего князя и своего княжества. Последний не остался неблагодарен людям, которые так сильно хотели ему добра. »
Путь на Куликово поле
Фото: Russian Look/globallookpress
Важнейшее сражение в русской истории: факты против мифов. 8 сентября 1380 года произошло крупное сражение между объединёнными русскими войсками во главе с великим князем Дмитрием Донским и войсками хана Мамая на Куликовом поле
Куликовская битва является осевым событием русской истории и основой основ русского национального самосознания. И именно этот факт делает её необычайно трудным объектом для исторического изучения.
С одной стороны, она окутана облаком легенд и преданий так, что критическое прикосновение к ней кажется практическим кощунственным. А с другой – куликовское предание непрерывно атакуют полчища крыс, стремящихся обгрызть, стереть в труху и обгадить всё, что попадется им на пути.
Чтобы честно рассказать о Куликовской битве, необходимо пройти между Сциллой слепого повторения старых легенд, попавших в историческую науку тогда, когда памятники не столько анализировали, сколько переписывали своими словами, и Харибдой всевозможного «ревизионизма» и разоблачительства. Это сделать очень непросто.
Прежде всего необходимо осознать тот общий исторический контекст, в котором только и оказалась возможна Куликовская битва. Этим контекстом была длившаяся четверть века борьба Великого князя Московского Дмитрия Ивановича, прозванного Донским, за превращение Великого княжения Владимирского в своё наследственное владение, в свою «отчину», передаваемую по наследству от отца к сыну без всякого вмешательства ордынских владык.
Дмитрий Иванович родился в 1350 году и был представителем боковой ветви наследников Ивана Калиты, сыном второго сына знаменитого собирателя земель. К тому моменту Москвой уже 10 лет правил Семён Иванович, прозванный Гордым, умевший ладить и с Ордой, и с Литвой, заслуживший такое почтение Константинополя, что византийский император Иоанн Кантакузин именовал его «рикс пасис Росиас» – царём всей Руси.
При рождении Дмитрию было написано на роду стать удельным князем, однако в 1353 году в марте и апреле сначала умерли оба сына Семёна, а затем и он сам. Вероятней всего, причиной такой скоропостижной гибели всего царствующего дома стала «чёрная смерть», выкосившая пол-Европы и добравшаяся и до Руси.
Пишу вам это слово затем, чтобы не пресеклась память о родителях наших и о нас и свеча бы не погасла, – с тревогой писал умирающий великий князь в завещании своим младшим братьям Ивану и Андрею.
Тульская область. Куликово поле. Фото: Viktor Kornushin/globallookpress
Иван Калита и Симеон Гордый оставили наследникам крепкую региональную державу, в которой Москва уже четверть века безраздельно владела обширным Великим княжеством Владимирским, использовала в своих интересах его ресурсы, полностью отлучила от них соперничающую Тверь, привлекала к себе со всей Руси своими миром и тишиной не только крестьян и мастеровых, но и, что ещё важнее, – знатных бояр с их дружинами, стремившимися послужить сильному князю Московскому. Не за горами маячила скорая консолидация всех русских земель вокруг Москвы.
Династический крах Ивановичей-Семёновичей в одночасье поставил под вопрос все эти надежды. 6 лет отца Дмитрия Донского – Ивана Ивановича Красного прошли неярко, хотя и стабильно, но под знаком всё усиливавшегося напор со стороны могущественного соседа – Великого княжества Литовского. Его великий князь Ольгерд стремился использовать ослабление русских земель под ордынской зависимостью для их захвата. В 1358 году по его приказу в Киеве был схвачен митрополит Алексей, который в результате не смог присутствовать при смерти в ноябре 1359 году Ивана Красного и не имел возможности своевременно повлиять на политические события.
Внезапный переход власти от молодого 33-летнего князя к его сыну, 9-летнему ребёнку, едва не обрушил всю столь тщательно выстраивавшуюся в предыдущие десятилетия конструкцию московского великодержавия. В Орде начиналась эпоха Великой замятни, когда ханы сменялись один за другим. И вот один из первых случайных ханов, Навруз, решил в 1360 году, что оставлять русский улус девятилетнему ребенку – рискованно, и, после отказа Андрея Константиновича Нижегородского принять власть, назначил Великим князем Владимирским его брата – суздальского князя Дмитрия Константиновича. Москва в одночасье потеряла доступ к обширным земельным и денежным ресурсам Великого княжения.
Можно представить себе шок и растерянность юного московского князя, когда он, росший с мыслью, что станет преемником власти и могущества деда Ивана Калиты, дяди Семёна и отца, осознал, что каприз очередного хана в одночасье лишил его большей части наследия. Это переживание сформировало главную идею, главную мысль, которой руководствовался Дмитрий Иванович следующие без малого три десятилетия своего правления: Великое княжение должно было стать наследственным владением, «отчиной» московских государей, ордынские ханы не должны иметь возможности им распоряжаться.
Московская политика, которой в первые десятилетия правления юного князя руководил митрополит Алексей, взялась за реализацию этого плана с присущим ей сочетанием дипломатии, силы и хитрости.
Сильными сторонами Москвы были многолетний мир и концентрация ресурсов, выработавшаяся уже политическая традиция и сплочённый, преданный государственной идее слой бояр, высокая концентрация храбрых служилых людей и, наконец, самый важный фактор – репутация духовного центра Руси, причём двойного. Здесь пребывали со времён святителя Петра Московского митрополиты. И здесь же, рядом, возрастала слава Сергиева монастыря: молитвенник, аскет и чудотворец, слава которого ширилась с каждым годом по Руси, был наглядным доказательством того, что именно Москву благословил Бог. Наконец, в 1366-1368 годах накопленные Москвой богатства позволили создать белокаменный кремль, концентрацию экономической и военной мощи, гарантию против мгновенного взятия и разорения города. На Руси того времени это было практически уникальное сооружение, создававшее препону для любого захватчика.
Условия, сложившиеся в Орде, благоприятствовали планам Москвы – ханы занимали престол в Сарае один за другим, зарезав или изгнав предшественника. Уже в 1362 году очередной недолгий хан Мурат отдал Дмитрию Ивановичу его «отчину и дедину». Попытки Дмитрия Суздальского протестовать были пресечены военной силой Москвы.
Однако вскоре московское правительство пришло к выводу, что для интересов княжества полезнее ориентироваться не на меняющихся правителей Сарая, а на темника Мамая, ставшего своего рода «делателем ханов». Будучи женатым на сестре последнего стабильного хана – Бердибека, убитого в 1359 году, Мамай с титулом беклярибека (ордынский аналог визиря) правил от имени то одного, то другого подставного Чингисида, которых русские летописцы прямо называли «мамаевыми царями».
Мамай правил в западной части Орды. Его ставка располагалась в Крыму, который тогда был важнейшим центром великого торгового пути, выстроенного венецианцами и генуэзцами через монгольские владения в Евразии. Генуэзская Кафа (Феодосия) была крупнейшим торговым центром, в котором особенно процветала работорговля угнанными с Руси пленниками, а её хан-покровитель был могущественным человеком. Постепенно его власть расширялась – он захватил Северный Кавказ, Булгарию, несколько раз брал под контроль Сарай, однако оттуда его быстро выгоняли заволжские татары.
В Москве резонно рассудили, что лучше поддерживать отношения с Мамаем. Из подчинения же власти в Сарае, за исключением тех моментов, когда им владел Мамай, Москва фактически вышла. Когда обиженный хан Мурат в 1363 году снова выдал ярлык на Великое княжение Дмитрию Константиновичу, то московские рати просто выгнали его из Владимира и осадили в Суздале. Сарайский ярлык был поставлен ни во что. Дмитрий Константинович предпочёл договориться с юным московским князем – при его поддержке выгнал из Нижнего Новгорода младшего брата Бориса, а за Дмитрия Ивановича выдал свою дочь Евдокию, в будущем прославленную московскую святую.
Расшатывание ситуации в Орде и рост могущества русских земель проявились в том, что русские князья начали бить татарских «царевичей». Страх и оцепенение перед татарской саблей как ветром сдуло. В 1365 году Олег Рязанский, Владимир Пронский и Тит Козельский с ражении у Шишевского леса разгромили бека Тагая, захватившего власть над Мордовией и совершившего опустошительный набег на Переяславль Рязанский. В 1367 году Дмитрий Константинович Суздальский и его брат Борис Городецкий разбили на реке Пьяне эмира Булат-Тимура, правившего в Волжской Булгарии. Силы русских князей теперь уже нужны были самим ханам – в 1370 году Дмитрий Константинович своей силой сверг правившего «в Болгарех» Асана и посадил на его место ставленника Мамая. Уже не татарский колпак можно было чаще увидеть на Руси, а русский шелом в ордынских землях.
Москва, однако, столкнулась с новой серьёзнейшей угрозой. Разбив ещё в 1362 году татар при Синих Водах, необычайно усилился литовский князь Ольгерд, захватывавший одну часть русской земли за другой. Это возродило притязания, казалось, давно смирившейся с поражением в борьбе за Великий стол Твери. Ольгерд был женат на сестре Великого князя Тверского Михаила Александровича, и тот стал действовать дерзко, рассчитывая на поддержку зятя. В Москве решили пресечь притязания тверского князя в корне, и последовал не очень этичный ход – выманенный в Москву на встречу с князем под гарантию митрополита Михаил был посажен под замок. Однако вскоре его пришлось выпустить по требованию Мамая, и тверской князь превратился в разъярённого поджигателя войн и смут. В 1368 году началась знаменитая Литовщина – четырёхлетняя война Литвы и Москвы, решавшая вопрос о том, какое государство станет новым центром объединения Русских Земель – православная Москва или языческая на тот момент Литва.
Бой Пересвета с Челубеем, предшествующий Куликовской битве. Репродукция с картины Михаила Авилова. Фото: Russian Look/globallookpress
Михаил Тверской в 1370 году решил заручиться поддержкой не только Ольгерда, но и Орды в лице Мамая. Посетив темника, он «многи дары раздав и многи посулы рассулив» выпросил себе ярлык на Великое княжение Владимирское, бросив Москве прямой вызов. Мамай этим своим решением сделал первый шаг к собственной гибели – в Москве перестали рассматривать его как надёжного и удобного для себя внешнеполитического партнёра. Московские рати даже не дали Михаилу вернуться с новополученным ярлыком в Тверь – «не токмо не приаша его, но и переимали его по заставам и многыми пути гонялися за ним…». Назначенный Мамаем «Великий князь Владимирский» вынужден был снова просить помощи у литовского зятя.
Однако и второй великий поход Ольгерда на Москву, предпринятый вместе с братом Кейстутом, Михаилом Тверским и Святославом Смоленским, закончился провалом. Литовцы даже не смогли взять Волоколамск, при защите которого героически пал князь Василий Березуйский. Снова крепким орешком оказался Московский кремль. Простояв под его стенами восемь дней, Ольгерд обнаружил, что за его спиной собирается сила Владимира Андреевича Храброго (будущего героя Куликовской битвы) и Олега Рязанского, бывшего тогда союзником Москвы. Осознав стратегический тупик, Ольгерд запросил мира и предложил скрепить его браком своей дочери с Владимиром Андреевичем.
Разочарованный Михаил Тверской снова бросился в орду к Мамаю за поддержкой. Темник предложил ему ордынское войско для разгрома Руси. Однако править на костях Михаил Александрович не захотел (да и вряд ли долго он с репутацией разорителя Русской земли удержался бы). В итоге тверской князь двинулся на Русь в сопровождении лишь мамаева посла – Сарыходжи, рассчитывая, что «татарской древней воли» будет достаточно, чтобы смирить своенравного московита. Ничего подобного.
К ярлыку не еду, а в землю на княжение на великое не пущаю, а тебе послу путь чист, – гордо ответил Дмитрий Иванович, дав ордынцам понять, что вопрос о том, кто великий князь на Руси, отныне не решается капризами беклярибеков и ханскими ярлыками.
Впрочем, от «дипломатии лисицы» наряду с «дипломатией льва» Москва тоже не отказалась. Сарыходжу заманили в Москву, обласкали, богато наградили. А вскоре сам Дмитрий Иванович двинулся в путь к Мамаю и осенью 1371 года вернулся в Москву с новым ханским ярлыком, выкупленным из орды сыном Михаила Тверского Иваном, превращённым, по сути, в московские заложники, и «со многыми должникы», то есть сделав обширные займы, дабы оплатить Мамаеву милость. Пока не закончено было дело с Литвой, конфликт с Ордой был не на руку.
Третий по счёту поход Ольгерда на Москву, в 1372 году, даже не дошёл до стен кремля. Русская рать преградила путь литовско-тверскому войску на Оке у Любутска, разгромив литовский сторожевой полк. Простояв несколько дней по разные стороны глубокого оврага, Москва и Литва решили заключить мир. За обоюдными обязательствами скрывалась простая политическая реальность – Ольгерд и Михаил Тверской вынуждены были признать Великое княжение отчиной московского князя Дмитрия Ивановича.
А где будет князь Михаило вослал в нашу очину, в великое княжение, намесники и волостели, и тех ны сослати доловь, – говорилось в перимирной грамоте.
Литва по итогам войны 1368-1372 годов вынуждена была признать гегемонию Москвы на Северо-Восточной Руси, Великое княжение – родовым наследием потомков Калиты, независимым от воли ханов, и отказаться от активной поддержки притязаний тверских князей. Сделать это Дмитрию Ивановичу удалось при сильной поддержке Церкви, причём не только Русской, но и Константинополя. В 1370 году патриарх Филофей Коккин отлучил от Церкви тех из русских князей, кто выступил союзниками Ольгерда и отказался принимать участие в войне Москвы против Литвы, интерпретируемой как крестовый поход:
вместе идти войною против чуждых нашей вере, врагов креста, не верующих в Господа нашего Иисуса Христа, но скверно и безбожно поклоняющихся огню.
Решение литовского вопроса развязывало руки в противостоянии с «беззаконным Мамаем». В 1373 году Мамаева орда совершила набег на Рязань. Ожидая вторжения и в свои земли, Дмитрий Иванович стоял на Оке «со всей силою». А в 1374 году летопись фиксирует «князю великому Дмитрию Московскому бышеть розмирье с тотары и с Мамаем». Начинается русско-ордынская война, кульминационным пунктом которой станет Куликовская битва. Москва даже формально перестаёт подчиняться ордынским «царям», платить «дань-выход», столкновения войск Дмитрия или его союзников с татарскими ратями происходят практически ежегодно.
Начинается русско-ордынская война, кульминационным пунктом которой станет Куликовская битва. Фото: Russian Look/globallookpress
Москва решилась на «розмирье» после того, как Мамай и очередной его хан Мухаммед Булак были изгнаны из Сарая. Видимо, после этого поражения темник попытался стребовать с Москвы экстраординарную дань, в которой ему категорически было отказано. Мамай отправил в Нижний Новгород тысячный отряд во главе с Сарайкой, рассчитывая принудить к выплатам нижегородцев, однако отряд был тестем московского князя перебит, а посол Сарайка взят в плен.
В ноябре 1374 года в Переяславле русские князья провели общий съезд, на котором было принято решение о совместной борьбе с татарами. Поводом для съезда стало крещение сына Дмитрия Ивановича – Юрия. Принимали участие в собрании и митрополит Алексей и игумен Радонежский – Сергий.
Единственным шедшим «не в ногу» оставался по-прежнему Михаил Тверской. На очередное выступление его подначили бежавший из Москвы сын последнего московского тысяцкого Иван Вельяминов и гость-сурожанин Некомат. Здесь мы сталкиваемся с темой заинтересованности итальянских торговых корпораций в ослаблении власти Москвы. Некоторые исследователи именно в этих интересах видят как причину антиордынской политики Мамая, так и интриг вокруг Твери. Вскоре, по интригам Вельяминова и Некомата (их обоих позднее князь Дмитрий покарает смертью), ордынский посол привёз Михаилу Тверскому очередной ярлык, и тот начал новую антимосковскую войну.
Ответом стало то, что на Михаила обрушилась вся образовавшаяся в 1374 году антиордынская коалиция русских князей. Тверь была осаждена огромными силами, и вскорости беспокойный тверской князь вынужден был покориться власти московского владыки. Михаил окончательно признал себя молодшим братом, Великое княжение – отчиной московских князей и принял обязательства по совместной борьбе с татарами. Показательна формулировка, с которой это было сделано:
А с татары оже будет нам мир, по думе. А будет нам дати выход, по думе же, а будет не дати, по думе же. А поидут на нас татарове или на тебе, битися нам и тобе с одиного всем противу их. Или мы поидем на них, и тобе с нами с одиного поити на них.
Как видим, московская дипломатия последовательно старалась провести принцип – Русская земля выступает в отношениях с татарами как единый субъект под гегемонией великого князя. Исключение татарской игры на внутренних противоречиях было важнейшей задачей московской дипломатии.
В 1377 году русская коалиция начала экспансию вглубь ордынских владений. Московские и нижегородские рати совершили поход «на Болгары». Установление московским князем контроля над Булгарской таможней на Волге имело тем большее значение, что на великой реке начали разбойничать новгородские ушкуйники. В 1374 году они пограбили Булгар и дошли даже до Сарая. Другой раз, в 1375 году, – набросились на русский город Кострому и разграбили его, а затем достигли города Булгара и там распродали всех пленников-христиан, жителей Костромы и Нижнего Новгорода, продали бусурманам жён и девиц, а сами пошли в насадах по Волге вниз к Сараю, купцов христианских грабя и бусурманов побивая.
В современной литературе иногда любят представлять этих грабителей и работорговцев как «борцов за свободу против ордынского ига». Однако ограбление Костромы, находившейся во владении великого князя, этот образ разрушает. Москве было важно, чтобы больше такая распродажа русских людей не повторилась, поэтому в Булгаре решено было посадить великокняжеских представителей, при этом принудив к их принятию силой.
Красочное описание булгарского похода, в ходе которого обитатели будущего Казанского ханства решили отбиваться от русских с помощью артиллерии, сохранил рогожский летописец:
[Здесь и далее русский перевод текстов летописей – А. И. Плигузова.]
села жгучи и множество людей посекоша, а жены и дети и дивици в полон бещисла поведоша.
Дмитрий Донской. Фото: Yuriy Kaver/Russian Look/globallookpress
Дмитрий Константинович отомстил мордве жестоким и разорительным походом зимой 1377-78 годов. Приведшие татар на Пьяну мордовские князья были схвачены – «приведоша в Новгород и многими казньми разными казниша их и на льду волочаще их по Волзе псы травиша». Однако в июле 1378 года ордынцы овладели Нижним Новгородом снова. Фактически нижегородцы были выведены из коалиции тем, что страшно ослабели и разорились.
Поражение на Воже разъярило Мамая. Для начала он жестоко разорил Рязанскую землю, а затем начал накапливать силы для полноценной мести Москве. С этой целью Мамай заключил договор с Литвой в лице Ягайло, заступившего место умершего Ольгерда. Другие сыновья Ольгерда встали брату в открытую оппозицию, причём двое из них, Дмитрий Ольгердович и Андрей Ольгердович, перешли на сторону Москвы и сыграли вместе со своими сильными дружинами большую роль в Куликовской битве. Гражданская война в Литве неожиданно перенеслась на поле битвы Москвы и Орды на Дону.
Мамаю уже стало понятно, что Русь полностью вышла из-под контроля и нуждается в повторном «батыевом» завоевании.
Мамай нечестивый, люто гневаясь на великого князя Дмитрия о своих друзьях и любимцах и князьях, что были побиты на реке Воже, выступил с огромным войском, желая пленить Русскую землю.
Русские книжники прямо приписывают Мамаю сопоставление себя с Батыем и планы вроде таких:
Захвачу землю Русскую и разорю христианские церкви, и вместо их веры установлю свою и заставлю их поклоняться своему Мохаммеду, а где были церкви, там поставлю мечети и посажу баскаков по всем городам русским
(«Слово о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русского»).
Но это, конечно, в большей степени дань литературной традиции.
Здесь и заключается, пожалуй, главная проблема нашего знания о Куликовской битве. Абсолютное большинство историй, посвящённых ей, является плодом плетения словес русскими книжниками, которые знали базовый факт: ордынский князь Мамай двинулся на Русь с большой силой, в которую наряду с татарами входили фряги, черкесы и ясы, рассчитывая на помощь литовского князя Ягайло. Навстречу ему, собрав русские полки, выдвинулся великий князь Дмитрий Иванович, который осмелился переправиться через Оку и выдвинуться глубоко в Степь, где, переправившись через Дон, преградил путь Мамаеву войску, и после тяжёлой сечи, длившейся три часа и стоившей с обеих сторон множества жизней, татарская рать побежала, а русская одолела. Русские понесли большие потери, взяли богатую добычу, включая даже верблюдов, и вернулись в Москву. За двусмысленную позицию Дмитрий наказал Олега Рязанского, а Мамай проиграл борьбу в Степи с Чингисидом Тохтамышем и погиб.
Таково содержание краткой летописной повести о великой битве на Дону. А большинство других имеющихся в нашем распоряжении источников является расцвечиванием этой базовой истории всевозможными дополнительными историями и вставками. Вставки эти порой весьма цветисты, но степень их достоверности остаётся для историков предметом пререканий, поскольку, подобно всякому великому историческому событию, Куликовская битва обрастала легендами, а каждый знатный род старался вставить в куликовское предание своего предка в значимой роли.
Как следствие, куликовский эпос гораздо шире куликовского факта, чем и пытаются воспользоваться всевозможные околоисторические «крысы», пытающиеся поставить под сомнение и саму битву, и её обстоятельства, и даже её место – фоменковская версия наиболее нелепа, продемонстрировать её невежество не составляет труда, так как о битве на Дону говорят абсолютно все прямые и косвенные источники, о большинстве которых фоменковцы просто и не слышали. Например, московско-рязанский договор 1382 года, где прямо упоминается, что «князь великий Димитрий и брат, князь Володимер, билися на Дону с татары…», в связи с тем что на обратном пути некоторых возвращавшихся назад победителей рязанский князь пограбил.
Всё это невероятно поэтично, и с такой красивой легендой не хочется расставаться. Но в некоторых местах тенденция «Сказания» прямо-таки вредна. Например, оно стремится систематически принизить роль великого князя Дмитрия, предстающего как безответственный полководец. Ничего подобного в более ранних источниках нет.
Можно долго разбираться в хитросплетениях куликовской легенды, и могут сталкиваться разные точки зрения исследователей. Однако мы говорим сейчас о Куликовской битве прежде всего как о военно-политическом событии. И вот какой «сухой остаток» из современных научных исследований битвы мы можем вынести.
Рассказ о поражении Мамая. Древнерусская летопись. Фото: Yuriy Kaver/Russian Look/globallookpress
Когда в Москве стало известно о движении ордынцев, князь Дмитрий решил действовать быстро – именно этим объясняется сравнительная неполнота сил коалиции, собранных им для похода, – вполне вероятно, что многие контингенты и впрямь не успели прийти до выступления.
15 августа 1380 года русские рати, по современным оценкам 25 тысяч человек, собрались в Коломне на Оке. Однако выяснилось, что не имеет смысла, как в прошлый раз с Вожей, идти через центр Рязанской земли – Олег Рязанский был ненадёжен и разметал по всей своей земле мосты, затруднив передвижения и московских, и татарских ратей. Тогда русское войско перешло в устье Лопасни, переправившись там, прошло по рязанскому пограничью, рядом с землями удельного Пронского княжества, традиционного союзника Москвы.
Русская рать, объединившаяся с войсками дружественных литовских князей Ольгердовичей, выдвинулась вглубь земель, считавшихся в тот момент татарскими. К русским пришла грамота с благословением преподобного Сергия, ободрявшая на битву (вопрос о том, посещал ли Дмитрий Иванович Троице-Сергиеву обитель перед битвой или известие об этом посещении относится к битве на Воже, – остаётся среди историков дискуссионным).
Находившийся в тот момент на Кузьминой гати Мамай был захвачен врасплох. Противник двигался прямо на него, при этом значительная часть Мамаевой орды была распущена по кочевьям. Это внезапное изменение стратегической обстановки вынудило Мамая ринуться не назад, а вперёд, к Москве, рассчитывая по дороге соединиться с приближавшимся Ягайлой. Ордынский темник попытался обойти по правому берегу Дона русских, находившихся в этот момент на левом берегу.
Однако войска Дмитрия Ивановича стремительно перешли Дон (так московский князь и стал Донским) и преградили Мамаеву войску дальнейший путь, сорвав его соединение с литовцами. Темник был обречён на лобовое столкновение, причём вынужден был вступить в бой прямо с марша, возможно, не располагая значительной частью своих сил, которые он не успел собрать с кочевий. За счёт маневра русское войско достигло благоприятной стратегической позиции.
Преподобный Сергий Радонежский даёт своё благословение князю Дмитрию. Фото: Ostranitsa Stanislav / Shutterstock.com
Спекуляции в современной журналистике относительно того, что «нам не известно точное место Куликовской битвы, потому что археологами не найдено следов большого сражения», попросту невежественны. Никто не намеревался оставлять на поле «следы большого сражения», то есть ценные трофеи, для будущих археологов. Вокруг Куликова поля были поселения русских крестьян, так что если бы какую-то добычу не забрало русское войско – её забрали бы они. Удивительно скорее то, что на поле вообще что-то находится.
И вот сошлись оба войска великих на долгий час, и полки заняли всё поле, на десять вёрст вокруг, так много было воинов. И беспощадно рубились, и была страшная битва, и земля дрожала под ногами воинов, и от начала мира не было таких битвы у великих князей русских, как у этого великого князя Всея Руси, – рассказывает пространная летописная повесть.
Скорее всего, ввод резерва и послужил причиной этого перелома. Нематериальной же причиной русские летописцы видели чудо, явление небесных ратей на помощь русским. Нервы Мамая не выдержали, и он бежал с поля боя, а вслед за ним разбежалась, преследуемая русскими, и его рать. Русь, хотя и со страшными потерями, восторжествовала.
Без эпических деталей, внесённых «Сказанием о Мамаевом побоище», Куликовская битва, может быть, и смотрится более скучно, но зато не затемняется её политический смысл. Он состоял, как мы уже отметили ранее, в том, что Дмитрию Ивановичу нужно было убрать со своей дороги Мамая, который постоянно пытался передать Великое княжение то тверскому, то какому-то иному князю. И этой цели Дмитрий Донской полностью достиг – Мамая не стало.
На два года московский князь стал практически абсолютным гегемоном Руси. Олег Рязанский сперва был изгнан, а затем признал себя младшим братом. В Литве князь Кейстут отстранил ставшего польским королем Ягайлу от великого княжения и заключил с Москвой добрый мир. Но всю эту идиллию разрушили внезапный приход Тохтамыша в 1382 году, сожжение Москвы и возвращение в тяжёлую данническую зависимость от Орды.
Если смотреть через очки мифологемы «Куликовская битва как попытка свержения Ордынского ига», то можно начать повторять, что операция закончилась неудачно. Власть Тохтамыша оказалась даже тяжелее власти Мамая, которого, рассуждая в этой логике, не стоило и разбивать. Но совершенно иначе выглядит дело, если посмотреть на него со стороны политической стратегии Дмитрия Донского.
Тохтамыш не посмел отнять даже у разбитого московского князя Великое княжение. Его устроила выплата восьми тысяч рублей за два просроченных года своего ханства (эту сумму Дмитрий полностью собрал с Новгорода) и пребывание в заложниках наследника – Василия Дмитриевича, через несколько лет из Орды сбежавшего. Тверской князь Михаил Александрович, после пленения Москвы в очередной раз вспомнивший о Великом княжении, остался ни с чем.
Умирающий до срока, в 38 лет, в мае 1389 года великий князь Дмитрий Иванович мог взирать на дело жизни своей с полным удовлетворением. Он выиграл свою главную войну. В середине своей духовной грамоты – завещания, в перечислении оставляемых своим сыновьям городов и сёл, он как бы между делом подчёркивает:
А се благословляю сына своего, князя Василия, своею отчиною, великим княжением.
Памятник Дмитрию Донскому. Фото: Andrianova Tanya / Shutterstock.com
Куликовская битва оказалась действительно поворотным моментом русской истории. Но не в мифической логике «освободительной борьбы против Орды» – в таких категориях люди того времени просто не мыслили. Она оказалась решающим поворотом в деле созидания мощного русского государства, которое только и могло обеспечить русским людям реальную независимость и свободу.
Великое княжение навсегда стало наследственной принадлежностью одной династии, которая скоро превратиться из княжеской в царскую. Гегемония Москвы в Русских Землях навсегда будет закреплена славой куликовской победы, вскоре превратившихся в единое Русское национальное государство. И куликовская легенда, столь причудливо переплётшаяся с фактами, расцвела столь пышно именно потому, что русские люди ощущали: именно здесь, в побоище на Дону с Мамаем, свершилась историческая судьба русского народа.
Что читать о Куликовской битве:
Живая вода Непрядвы: Битва на Куликовом поле в свидетельствах современников и потомков. М., Квадрига, 2017 – сборник переведённых на русский язык летописных свидетельств.
Амелькин А. О. Повести о Куликовской битве («Литературные памятники»). М., 1959.
Амелькин А. О. Селезнёв.Ю. В. Куликовская битва в свидетельствах современников и памяти потомков. М., Квадрига, 2011 — новейшее исследование всего, что связано с битвой.
Борисов Н. С. Дмитрий Донской. М., Молодая Гвардия, 2014 — новая биография в ЖЗЛ.
Горский А. А. Москва и Орда. М., «Наука», 2003 — исследование взаимоотношений московских князей и Орды.
Греков. И. Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды. М., «Наука», 1975 — исследование отношений в треугольнике Москва – Литва – Орда при Дмитрии Донском и Василии I.
Мейендорф, Иоанн. Византия и Московская Русь. Paris, YMCA-Press, 1990 — исследование международных культурных и церковных связей в эпоху Дмитрия Донского и влияния исихастов на московскую политику.
Прохоров Г. М. Повесть о Митяе. Русь и Византия в эпоху Куликовской битвы. Л., «Наука», 1978.