раевский с сыновьями на бородинском поле
Генерал и его дети
Александр Хохлов
Французов было больше, и больше у них было пушек, и великолепная армия Наполеона еще не знала поражений. В бою у Салтановки южнее Могилева частям русского 7-го пехотного корпуса генерала Николая Николаевича Раевского (15 тыс. человек) противостояли французские войска корпуса маршала Луи Даву (26 тыс. человек).
Известный историк Е.В. Тарле писал: «23 июля Раевский с одним (7-м) корпусом в течение десяти часов выдерживал при Дашковке, затем между Дашковкой, Салтановкой и Новоселовым упорный бой с наседавшими на него пятью дивизиями корпусов Даву и Мортье». В военных энциклопедиях написано еще суше: «Действия корпуса Раевского, сковавшие противника, обеспечили переправу главных сил армии Багратиона через Днепр. План Наполеона окружить русскую армию или навязать ей генеральное сражение не удался».
Зато для Раевского не жалели слов поэты. Денис Давыдов с солдатской прямотой написал:
«Простри мне длань свою,
Раевский, мой герой!»
«Раевский, слава наших дней,
Хвала! Перед рядами
Он первый грудь против мечей
С отважными сынами!»
7 сентября 1812 года в 120 км от Москвы на Бородинском поле было дано сражение, ставшее центральным событием всей войны. И в центре событий вновь оказался генерал Николай Раевский, потому что именно в центре расположения русской армии возвышалась господствующая Курганная высота, которую оборонял его 7-й корпус.
В историю Курганная вошла как «батарея Раевского». Лев Толстой в романе «Война и мир» написал: «Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем lagrande redoute, la fatale redoute, la redoutedu centre (большого редута, рокового редута, центрального редута) место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении».
После Бородино именно Раевского специально позвал с передовых позиций на знаменитый совет в Филях фельдмаршал Кутузов, и именно его особо спросил: какое принять решение? Горница подмосковной избы была полна замечательных полководцев, но Кутузов хотел знать мнение Раевского, боевого генерала. Раевский ответил, и слова его вошли в историю: «Есть два пути. Выбор одного из них зависит от главнокомандующего. Первый — дать бой французам, второй — оставить Москву и сохранить армию. Говорю это как солдат».
Мнение автора колонки может не совпадать с мнением редакции «Вечерней Москвы».
***
Боевая биография
Николай Николаевич Раевский (1771—1829) — русский полководец, герой Отечественной войны 1812 года, генерал от кавалерии. За тридцать лет безупречной службы участвовал во многих крупнейших сражениях своей эпохи. После подвига под Салтановкой стал одним из популярнейших генералов русской армии. Борьба за батарею Раевского явилась одним из ключевых эпизодов Бородинского сражения. Участник «Битвы народов» и взятия Парижа. Член Государственного совета Российской империи. Был близко знаком со многими декабристами. Дружбой с Раевским гордился Александр Пушкин.
«Этому пуля порвала брюки. »
Факт участия в сражении под Салтановкой малолетних сыновей генерала Николая Раевского вошел в летопись Отечественной войны 1812 года как одно из наиболее ярких проявлений героизма русских солдат и офицеров. Сам Раевский в письме к сестре жены Е.А. Константиновой писал: «Вы, верно, слышали о страшном деле, бывшем у меня с маршалом Даву… Сын мой Александр выказал себя молодцом, а Николай даже во время самого сильного огня беспрестанно шутил. Этому пуля порвала брюки. а я получил контузию в грудь, по-видимому, не опасную».
Герои, сыновья героя
Поразительны слова, которые произнес 10-летний Николай Раевский-младший после сражения, ставшего для него первым боевым крещением. Отец спросил его: «Знаешь ли ты, зачем я водил тебя с собою в дело?». Мальчик спокойно ответил: «Знаю, для того, чтобы вместе умереть». Оба сына героя 1812 года верно служили России, воевали на полях сражений. Младшему брату, Николаю, посвятил свою поэму «Кавказский пленник» Александр Пушкин. Николай Раевский-младший — основатель города Новороссийска.
Памятник
В 1839 году по проекту архитектора А. Адамини на высоте Курганной, где героически сражалась батарея Раевского, был установлен основной памятник Бородинскому сражению. Именно у его подножья по инициативе Дениса Давыдова был перезахоронен прах Петра Багратиона, одного из величайших героев Отечественной войны1812 года, близкого друга и командира Николая Раевского.
Эпитафия
На могильном памятнике героя 1812 года генерала от кавалерии Николая Николаевича Раевского написано:
«Он был в Смоленске щит,
В Париже — меч России».
Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции
Раевские в истории России
В народной памяти свои неписаные законы, свой отсчет времени, свои герои. Священная память о них передается из поколения в поколение как символ доблести и служения Отечеству. Случается и так, что доброе имя и славу предка приумножают сын, внук, правнук. Этот славный ряд не бывает длинным, слишком труден путь к нему, и немногим родам по силам встать в эту шеренгу. Но именно таким был славный род Раевских — патриотов, георгиевских кавалеров, русских генералов и офицеров.
Стоит сказать, что одному из представителей этого старого рода Александр Сергеевич Пушкин посвятил свою героико-романтическую поэму «Кавказский пленник».
Именно здесь, на батарее Раевского, в 1839 году после нескольких просьб Дениса Давыдова в адрес Николая I, был похоронен один из самых отважных генералов русской армии Петр Иванович Багратион. Почему так хлопотал Давыдов? По двум причинам. Во-первых, Багратион заслужил право быть похороненным на Бородинском поле, где получил смертельную рану. Во-вторых, деревня Бородино была родовым имением Дениса Давыдова, и он счел долгом гусарской чести взять на себя все хлопоты по перезахоронению из г. Симы Владимирской губернии тела князя Багратиона.
Раевские-младшие были мальчишками, когда отец под Салтановкой повел их в атаку вместе со Смоленским полком. Мало найдется в истории России подобных примеров подобного единства судьбы и взглядов отца и сына. Их жизнь и служба связаны с Нижегородским драгунским полком. Раевский-старший в чине подполковника командовал этим полком во времена Персидского похода 1796 года. Победоносное завершение компании совпало с кончиной императрицы Екатерины II и восшествием на престол Павла I. При нем многие русские полководцы оказались не у дел. Был отстранен от службы и генерал Раевский.
Шло время, и на Кавказ прибыл молодой поручик Николай Николаевич Раевский-младший. Он был зачислен в Нижегородский драгунский полк, полк своего отца. Участвовал в сражениях с персами под командованием генерала Ермолова. А по окончании русско-персидской войны возвратился с полком в Кахетию на зимние квартиры в Царские Колодцы и Карагач. В двадцать шесть лет Раевский-сын получил чин генерала и был назначен командиром Нижегородского полка. Это произошло тридцать лет спустя после того, когда полком командовал его отец.
О замечательной смелости и решительности, с которой генерал Николай Николаевич Раевский-младший делал все, что было в его силах, для облегчения участи разжалованных офицеров-декабристов, служивших в полку, увы, известно не так много. Некоторых из них Раевский знал еще по Петербургу, с другими познакомился на Кавказе и относился к ним как к друзьям. Командование было осведомлено о послаблениях генерала Раевского и не раз выговаривало ему за «кроткое, отношение к государственным преступникам».
Принято считать, что Раевский-младший ничего общего с тайными обществами не имел. Такому мнению способствовало то обстоятельство, что после поражения восстания 1825 года он никакого наказания не понес. Но сохранились и свидетельства, которые говорят об обратном. Декабрист Михаил Бестужев, близко знавший семью Раевских, писал, что Раевский-сын состоял членом Южного общества. Подобные сведения есть и в записях декабриста А.Е. Розена. После того как общество было раскрыто, Раевского арестовали. Избежать суда ему удалось якобы потому, что Николай I простил его и перевел служить из Харьковской губернии на неспокойный Кавказ. О том, что он не мог стоять в стороне от заговора, свидетельствует еще одно обстоятельство. С декабристами Раевского-младшего связывало родство: его дядя, Василий Львович Давыдов, был одним из организаторов Южного общества, а родная сестра Мария Николаевна была женой декабриста Волконского. Именно она первой отправилась вслед за мужем в сибирскую ссылку.
В роду Раевских был и еще один ссыльный — Владимир, которого называли «первый декабрист». Хотя по существу декабристом он не был: его сослали за три года до восстания за свободомыслие и сеяние «крамолы» среди солдат.
В подтверждение симпатий Н.Н. Раевского-сына к тому патриотическому движению (декабристами восставшие в те времена не назывались, только через четверть века их впервые так назвал Герцен, официально они именовались как «злодеи» и «государственные преступники») любопытен такой эпизод. Как-то в 1828 году в Царские Колодцы прибыл на службу в Нижегородский полк ссыльный поручик Молчанов. Его опала была связана с пушкинским стихотворением «Андрей Шенье». Поэт буквально воспевал в нем французского борца за свободу, принявшего в 1794 году вместе с поэтом Руже «смерть на плахе». Это стихотворение обошло всю Россию. Царский сенат занес его в список «вредных и запрещенных». Тех, кто хранил, а тем более распространял стихотворение, преследовали. Поручик Молчанов оказался в их числе, за что был разжалован в рядовые и сослан на Кавказ. Прибыв туда, он с радостью узнал, что служить будет под началом генерала Раевского.
Генералу Раевскому-сыну был обязан изменениями в судьбе декабрист Н.Н. Оржицкий, тянувший солдатскую лямку в Кизлярском гарнизоне. Раевский сумел добиться перевода Оржицкого в Нижегородский полк, позаботился о том, чтобы ссыльному литератору и музыканту вернули офицерский чин. Потом генерал даже дерзнул представить Оржицкого к награде. Награду тот не получил, но представление открыло ему путь к возвращению в Россию.
Будучи в местечке Царские Колодцы, Раевский-младший обратился в Главный штаб за разрешением на отпуск. Взяв его, он отправился в путешествие по Кавказу. С собой пригласил друзей, в том числе и разжалованных декабристов. Имена всех поехавших с ним неизвестны. Но точно были Голицын, Бестужев-Марлинский, Чернышев, Семичев и Ворцель.
Прознав об этом, адъютант военного министра Бутурлин подготовил рапорт императору, в котором уличал Раевского в тесном общении с государственными преступниками. Из Генштаба последовал приказ о домашнем аресте провинившегося. Выполнить приказ поручили полковнику, грузинскому князю поэту Александру Чавчавадзе. Хорошо знавший и любивший Раевского Чавчавадзе отказался от такой «чести». Арест, правда, вскоре отменили, но от командования полком генерала отстранили. Раевский подал в отставку и уехал в Крым.
Но навсегда уйти от дел отставному генералу все-таки не удалось. В 1837 году военная обстановка на Кавказе обострилась, и Раевского вновь пригласили на военную службу. За короткое время он много сделал для налаживания добрых отношений между русскими и горцами. Как и прежде, опекал попавших в опалу — в это время в его полку служил рядовым ссыльный поэт А. И. Одоевский. В 1841 году Н.Н. Раевский повторно ушел в отставку и теперь уже навсегда поселился в Крыму.
Через два года по пути в Москву он остановился на отдых в своем имении в Воронежской губернии. Там он заболел и вскоре умер. Там его и похоронили.
Именно ему, Николаю Николаевичу Раевскому-сыну, посвятил Александр Сергеевич Пушкин поэму «Кавказский пленник».
На берегу реки Южная Морава вблизи сербского городка Алексинац стоит небольшая обветшавшая церковь старокиевского стиля. У ее стен находится плита из белого далматского мрамора с надписью: «Церковь во имя Св. Троицы, воздвигнута в 1902-1903 гг. на месте героической смерти полковника Николая Николаевича Раевского, погибшего в сражении при Горном Андроваце 20 августа 1876 года за освобождение славян от турецкого ига».
Вот некоторые подробности. В 1876 году началась сербско-турецкая война. На помощь братьям-славянам из России прибыли три тысячи добровольцев. В их числе был полковник Н.Н. Раевский, внук и сын знаменитых генералов Раевских. В одной из кавалерийских атак он был смертельно ранен ядром. Очевидец этого события сербский офицер Владан Джорджиевич записал в тот день в полевом дневнике: «Весть о гибели Раевского нас поразила. Совсем недавно он был с нами, был так весел, а сейчас — мертв. Бедняга Раевский! Пусть бог утешит его мать и брата, ибо все их огромное богатство не в силах утешить их в такой потере».
Четверть века спустя тетушка погибшего, Мария Николаевна Волконская-Раевская, обратилась к югославскому епископу Никандру с просьбой о строительстве на месте гибели племянника церкви. Получив разрешение, Мария Николаевна прислала триста тысяч рублей золотом и два сундука с чертежами, планами и картами. Строительством руководил итальянский архитектор И. Колар, а украшал церковь известный далматинский живописец Д. Обренович.
Эта церковь-памятник стала широко известна после того, как и в России, и в Сербии получила хождение молва о том, что полковник Николай Раевский был прототипом графа Вронского в романе Л.Н. Толстого «Анна-Каренина». Недаром, видимо, на последних страницах романа сообщается, что граф Вронский уезжает с эскадроном в Сербию. Есть и внешнее сходство Раевского и Вронского. По описанию Толстого, граф Вронский — невысокий, плотно сложенный брюнет с добродушным красивым, чрезвычайно спокойным и твердым лицом. Судя по воспоминаниям современников, этот портрет совпадает с обликом Раевского, с его чертами, запечатленными на посмертной гравюре.
Рассказы русских офицеров о Раевском-Вронском не раз использовались югославскими писателями и журналистами. «Герой Толстого погиб в Сербии», «Подробности гибели графа Вронского», «Судьба одного литературного героя» — таковы заголовки статей, публиковавшихся в югославской прессе в разные годы в знак доброй памяти о Николае Николаевиче Раевском-внуке.
Но и это еще не конец рассказа о Раевских. У полковника Николая Николаевича Раевского был младший брат. О нем известно немного. А его сыну Александру было суждено вписать новую запоминающуюся страницу в неординарную летопись своих предков. Он был георгиевским кавалером, замечательным пилотом, журналистом, писателем. Из жизни Александр Раевский ушел в 1937 году.
Источники:
Почко Н. А. Генерал Н.Н. Раевский. М.: Московский рабочий, 1971. С. 27-28. 34-38
Иванов И. Герой Отечественной войны 1812 года. (К 200-летию со дня рождения ген. Н.Н. Раевского) // Военно-исторический журнал. 1971. № 9. С. 23-26.
Токарев В. Отцы и дети. // Гражданская авиация. 1993. №3. С. 39-40.
Экштут С. А. Николай Раевский // Родина. 1994. № 3-4. С. 40-42.
Николай Раевский. Служить Родине – семейная традиция
25 сентября 1771 года родился удивительный человек, жизнь которого была наполнена невероятно интересными событиями и славными подвигами. Этот человек – русский воин, полководец Николай Николаевич Раевский. К сожалению, время безжалостно стирает память о людях, которые со всей строгостью относились к миссии гражданина и с горячей страстью и беззаветным мужеством защищали свою Родину. Странно, но современное поколение деятелей культуры и искусства пока не заинтересовалось жизнью этого человека, похожей на историю для захватывающего приключенческого романа. А потому нынешние обыватели, услышав фамилию нашего героя, могут вспомнить разве что историю Отечественной войны 1812 года из школьных учебников, где на Бородинском поле вечной воинской славой покрыла себя «батарея Раевского».
Память потомков
Недавно мы рассказывали о жизни Николая Раевского в очерке «Он был в Смоленске щит, в Париже меч России: Николай Раевский». Сегодня мы остановимся на памяти, которая сохраняется благодарными потомками.
Надо отметить, что при жизни Николай Николаевич был человеком популярным и уважаемым в обществе, и увековечить имя человека, обладавшего выдающимся военным талантом, творческие люди почитали за честь. Вскоре после Отечественной войны 1812 года состоялась первая русская антарктическая экспедиция под руководством Ф. Ф. Беллинсгаузена. Во время экспедиции в Тихом океане, в архипелаге Россиян (Туамоту), были открыты острова, которые получили название острова Раевского.
Сегодня о героическом прошлом Раевского напоминает часовня-памятник в Могилевской области на месте боя у Салтановки, где корпус Раевского 10 часов сдерживал натиск превосходящих сил противника. Здесь сам Раевский вместе с малолетними сыновьями повел в атаку Смоленский полк и обратил врага в бегство.
Есть памятник, установленный на месте, где стояла батарея Раевского на Бородинском поле. Именно эту батарею сами французы прозвали «могилой французской конницы».
В 1839 году в Краснодарском крае, на реке Маскага, было построено укрепление. Оно известно как форт Раевского, а в строительстве принимал участие генерал-лейтенант Н. Н. Раевский (младший). Это он предложил возведение в этом месте линии защитных сооружений. В 1862 году была основана станица Раевская, куда прибыли 40 семей для заселения земель отвоеванных у горцев.
В 1961 году в нашей стране готовились отметить 150-летний юбилей Отечественной войны 1812 года, и одна из улиц в Москве получила имя Раевского. Такие же улицы есть в Киеве, Смоленске, Можайске и Петрозаводске. В 1987 году бюст Раевского был установлен в сквере Памяти Героев в Смоленске, а в 2009 году – бронзовый бюст героя открыт в Бендерской крепости.
Замечательную память о полководце оставили русские поэты – современники генерала, восхищавшиеся его подвигами:
Раевский, слава наших дней,
Хвала! Перед рядами
Он первый грудь против мечей
С отважными сынами!
(В. А. Жуковский)
Мал русских сонм – но вера с ними!
Опять с полками стал своими
Раевский, веры сын, герой.
(С. Н. Глинка)
Образ героического генерала вдохновил и Л. Н. Толстого при написании бессмертного романа «Война и мир».
И совершенно непростительно будет всем нам, если не вспомним А. С. Пушкина, который был очень дружен со всей семьей Раевских. Остались такие строки: «Я не видел в нем героя, …я в нем любил человека с ясным умом, с простой, прекрасной душой…».
Последнее пристанище
После легендарного сражения возле Салтановки 23 июля 1812 года о мужестве и героизме русского генерала очень емко сказал Наполеон: «Этот русский генерал сделан из материала, из которого делаются маршалы».
Наш герой маршалом не стал, он остался генералом. После своих подвигов жил в имении Раевских, которое навсегда вошло в историю под названием Болтышка (укр. – Бовтишка). Село расположено ныне в Кировоградской области Украины. Усыпальница Раевских расположена в селе Разумовка. Раньше село называлось Еразмовка и вместе с селами Ивангородом, Бовтышкой, Бирки и двумя хуторами составило наследство Н. Н. Раевского.
16 сентября 1829 года Н. Н. Раевский умирает, он похоронен в селе Еразмовка, что в 4 км от центральной усадьбы с. Бовтышка. В 1833 году на месте захоронения была возведена церковь во имя Воздвижения Креста Господня. Первоначально церковь задумывалась как усыпальница в виде пантеона прямоугольной формы. В 1965 году пришли реставраторы, которые в результате грубой ошибки обезобразили церковь до неузнаваемости. К счастью, постепенно все огрехи реставраторов были исправлены, полностью восстановлен Крестовоздвиженская церковь, возвращен купол с крестами, появилась звонница, облагорожена территория. Эти сведения относятся к 2012 году, а о том, что происходит сейчас, сведений почти нет. Теперь все чаще звучат мнения, что надо признать Н. Н. Раевского украинским героем. Коль он жил и умер на Украине, то и отношение его к России очень спорно. Переписчики истории уже давно поступили так с Сергеем Королевым, Михаилом Булгаковым, Петром Чайковским и другими.
Много столетий русские и украинцы жили в одном мире, была у них общая судьба, и история была общая, и вера, и культура. Но до чего ж это не нравится теперь украинским идеологам! И звучные героические имена, и знаменитости у нас общие. Но новым идеологам непременно хочется добавить слово «были», непременно надо дать героям новую прописку. Такое представление, что если В. Вернадского или И. Поддубного сделать украинцами, то изменится история. Нет, такого не может быть. Теперь между нами глухая граница, нас называют врагами, но очень хочется верить, что это ненадолго, ведь должен когда-нибудь восторжествовать здравый смысл.
P.S.
Николай Раевский обладал многими качествами, необходимыми для боевого командира. Он принадлежал к числу учеников великого Суворова, и судьба не раз сводила нашего героя с Суворовым. Он и сам делал все, чтобы суворовские идеалы активно воплощались в жизни. Для наглядности приведем строки из его письма к младшему сыну Николаю, когда тот был направлен на службу на Кавказ и командовал тем же Нижегородским драгунским полком:
«Бойся опасной праздности… Не будь ленив ни физически, ни морально… Презирай опасность, но не подвергай себя оной из щегольства».
Раевский с сыновьями на бородинском поле
23 июля, во время Отечественной войны 1812 года, у Салтановки, южнее г. Могилева, состоялось сражение между частями русского 7-го пехотного корпуса генерала Н.Н.Раевского (15 тыс. человек) и французскими войсками корпуса маршала Л.Даву (26 тыс. человек).
Французская позиция под Салтановкой была хорошо прикрыта природным рельефом. С фронта её защищал ручей в глубоком овраге, через который по большой дороге была построена плотина из наваленных деревьев и настлан мост. С востока протекал Днепр; местность, прилегающая к реке, была заболоченной и непроходимой для войск. На западе левый фланг французской позиции, тянувшейся до деревни Фатово, прикрывался лесом. Плотины и мосты, являвшиеся единственными доступными переходами через болотистые берега ручья, были по указаниям Даву или сломаны, или забаррикадированы. На фронте Даву поставил 4-ю пех. дивизию генерала Дессе, в глубине разместил 61-й пех. полк из 5-й пех. дивизии генерала Компана и 5-ю кирасирскую дивизию.
На рассвете 23 июля Раевский начал атаку силами двух егерских полков 12-й пехотной дивизии генерал-майора Колюбакина. Французские посты были оттеснены за плотину, но взять её не удалось. На высотах за оврагом расположилась французская артиллерия, которая простреливала подходы к плотине и наносила чувствительные потери. Постройки в деревне были превращены в опорные пункты.
Очевидец боя, барон Жиро из корпуса Даву, так рассказал о начале боя:
Мы вдруг увидали выходящими из лесу, и сразу в несколько местах, весьма близких друг от друга, головы колонн, идущих сомкнутыми рядами, и казалось, что они решились перейти овраг, чтобы добраться до нас. Они были встречены таким сильным артиллерийским огнем и такой пальбой из ружей, что должны были остановиться и дать себя таким образом громить картечью и расстреливать, не двигаясь с места, в продолжение нескольких минут. В этом случае в первый раз пришлось нам признать, что русские действительно были, как говорили про них, стены, которые нужно было разрушить. Русский солдат, в самом деле, превосходно выдерживает огонь, и легче уничтожить его, чем заставить отступить.
К полудню к месту боя прибыл маршал Даву и взял командование на себя.
Раевский поручил 26-й дивизии Паскевича обойти позицию французов слева по лесным тропам, сам же он намеревался одновременно атаковать основными силами по дороге вдоль Днепра. Паскевич с боем вышел из леса и занял деревню Фатово, однако неожиданная штыковая атака 4-х французских батальонов опрокинула русских. Завязался бой с переменным успехом; французам удалось остановить натиск Паскевича на своём правом фланге. Обе стороны разделял ручей, протекающий в этом месте по окраине леса параллельно Днепру.
Сам Раевский атаковал фронтальную позиции французов 3 полками в лоб. Смоленский пехотный полк, наступая по дороге, должен был овладеть плотиной. Два егерских полка (6-й и 42-й) в рассыпном строю обеспечивали наступление на плотину. В ходе атаки колонну Смоленского полка в правый фланг опасно контратаковал батальон 85-го французского полка. Командир Смоленского пехотного полка полковник Рылеев был тяжело ранен картечью в ногу.
В критический момент боя, когда казалось, что русские войска дрогнут, генерал Н.Н.Раевский встал по главе основных сил корпуса и повел пехоту в атаку. Вместе с ним шли его сыновья: старший Александр (16 лет) нес знамя Смоленского полка, младший Николай (10 лет) шел рядом с отцом.
Потери французов составил и около 5 тыс. человек, русские потери – 2,5 тыс. человек. Действия корпуса Раевского, сковавшие противника, обеспечили переправу главных сил армии Багратиона через Днепр.