рассказ баня алексея толстого с картинками читать
Алексей Толстой «В бане»
Медленно переступая босыми ногами по мокрому полу, стыдливо прикрывая наготу руками, она приблизилась и стала перед ним, опустив глаза. Ей стало стыдно смотреть на голого барина, стыдно стоять голой перед ним. Она стыдилась того, что ее без тени смущения разглядывают, стоя рядом две девки, которые не смущаются своей наготы.
Барин громко засмеялся и погрозил ей пальцем. Вторя ему, залились угодливым смехом Малашка и Наташка.
А он, довольно ухмыляясь, запустил себе между ног руку, почесывая все свои мужские пренадлежности, имеющие довольно внушительный вид.
Он подошел к ней сзади, громко похлопывая по мокрому ее заду, отливавшему белизной упругой мокрой кожи и, заржав по жеребиному, начал совать свой, торчащий как кол, член под крутые ягодицы Малашки, быстро толкая его головку в скользкую мякоть женского полового органа. От охватившего вожделения лицо его налилось кровью, рот перекосился, дыхание стало громким и прерывистым, а полусогнутые колени дрожали. Наконец, упругая головка его члена раздвинула влажный, но тугой зев ее влагалища, и живот барина плотно прижался к округлому заду девки. Он снова заржал, но уже победно и, ожесточенно двигая низом туловища, стал с наслаждением предаваться половому акту. Малашку, видно тоже здорово разобрало. Она сладострастно начала стонать при каждом погружении в ее лоно мужского члена и, помогая при этом барину, двигала своим толстым задом навстречу движениям его тела.
Наташка смотрела на эту картину, целиком захваченная происходящим. Большие глаза ее еще больше расширились, рот раскрылся, а трепетное тело непроизвольно подергивалось в такт движениям барина и Малашки. Она как бы воспринимала барина вместо подружки.
» Голубятник» в бане или Бедная Маша
Эта темная криминальная история приключилась в одной из глухих уральских деревушек Оренской губернии в светлые дни Рождества Христова. 34-летний Михаил Барков,недавно отведавший все прелести жизни в зоне,куда попал за кражу пары мешков пшеницы с полей сельхозпредприятия, поздним вечером возвращался домой на гужевой повозке.Вообще-то дом принадлежал его сожительнице,согласившейся пустить бывшего зэка в свою усадьбу и уже не знавшей, как вытурить его прочь за необузданный нрав, проявляющийся после регулярного употребления самогонного зелья. Вот и сейчас, владелица дома, залечивала синяки да шишки в больнице райцентра, которыми наградил ее» милый друг» после очередного скандала. Все эти дни,оставшись в доме «главным» Михаил гулеванил от души, на широкую ногу.
Там уже сидели,но не скучали его кореша Николай и Сергей.Они дружно уговаривали очередную бутылку «бормотухи». Озябшей Маше сунули в руки замызганный стакан с алкогольным пойлом и настойчиво потребовали выпить за именины Бога и наступающий старый Новый год. Мария не устояла перед дружным напором. Выпила.
О чем болтала пьяная компания за столом-неведомо, да и какая разница:реконструировать застольные дебаты, в которых, как правило, перемежаются пьяное бахвальство с руганью начальства и сокрушенные реплики о малом количестве спиртного,- занятие отнюдь не благодарное. Барков был уже изрядно навеселе, его дружки также осоловели,но компания, несмотря на то что пробил третий час ночи, расходится по домам не спешила. Михаил предложил Марии слазить с ним на чердак и с гордостью продемонстрировал 20-летней девушке стаю прирученных им самолично голубе-сизарей и турманов,бил себя в грудь и горячо утверждал,что лучше чем он, голубятника и во всей Вселенной не сыскать.Когда пьяный «орнитолог» и женщина спустились с чердака,дружки-собутыльники стали почему-то срочно собираться по домам и, наскоро распростившись с хозяином, нырнули в зимнюю стужу. Мария замешкалась-искала в это время свои сапожки. Торопясь,необутая выскочила во двор и крикнула удалявшимся шаткой походкой мужикам,чтобы ее подождали. В ответ-тишина.
Вышел на крыльцо Михаил,стал успокаивать встревоженную девушку, говорил, что сам довезет ее до дома до хаты-вот и лошадка еще не распряженная стоит, к чему такая паника. У молодой женщины заныло сердце от тягостного предчувствия.Ей захотелось немедленно бежать с территории усадьбы,но ноги стали как ватные, а с губ не могло сорваться ни единого словечка.
Тут в Баркова словно бес вселился.Он схватил женщину за руку, дернул на себя и, как куклу, волоком потащил по грязному снегу в промерзшую баню.Женщина попробовала дать отпор насильнику,но добилась обратного эффекта:озверевший мужик зажал ей рот потной ладонью,а другой рукой несколько раз ударил по лицу и голове.
Но не будем бросать в обиженную женщину камень, глухой ночью пившей и лазавшей по чердакам с «орнитологом-натуралистом». Это на всю жизнь, наверняка» станет ей суровым уроком. Бедная Маша.
Рассказ баня алексея толстого с картинками читать
Работы в доме было мало. По сравнению с деревенской жизнью, тут почитай никто ничего не делал. Кучер только правил лошадьми, конюх за ними ходил, повар варил еду. Он даже не колол дров для печи, это делал специальный дровосек. Я ничем особым не занималась, только что, помогала бельмастой Аксинье мыть полы, и кормила на птичьем дворе гусей и курей.
Дело, между тем, шло к лету. Барин уже совсем перестал выходить из своих комнат. Маруська, не стыдясь, ругала его при всей дворне, хвасталась, что если он выздоровеет, то оженит его на себе. Однако Леопольд Африканович все не умирал, уже начали думать, что к осени он выздравит, а тут вдруг приехал из Петербурга его племянник Звали его Антон Иванович. Он был офицером, ходил с тросточкой, в красивой военной одежде и белый перчатках. Мне хозяйский племянник понравился. С девками он не охальничал, смотрел ласково и никого попусту не ругал. Из всех нас, он сразу приметил себе Акулинку, она была самая заметная, чернобровая и статная.
В девичьей говорил, что Акулькин отец какой-то пленный турка, потому она такая молчаливая и послушная. Дворовые мужики пользовались ее добротой, она никому не отказывала, но почему-то ни от кого не тяжелела. Антон Иванович сразу же стал брать ее к себе в комнату на ночь, но она ему, видно, скоро прискучила, и он про нее забыл.
Барин, между тем, начал угасать, перестал, есть и на Вознесение Господне, преставился. Отпевал его отец Евлампий в селе Воронкове, где недавно было мое венчанье. После поминок Антон Иванович объявил себя новым помещиком.
Жизнь наша почти ничем не изменилась. Новый барин на поминки девятого дня, собрал соседей и устроил гулянку, по благородному именуемую балом. Тогда я первый раз в жизни увидела нарядно одетых женщин. Гостей было много, все добрым словом поминала покойного Леопольда Африкановича, а потом танцевали под музыку. Мы, дворня сбились с ног, ублажая гостей, и Антон Иванович остался всеми весьма доволен. На другой день, когда гости разъехались, он собрал в зале дворовых девушек, заставил петь себе песни, напоил нас вином и позвал вместе помыться в бане.
Хоть мне и совестно было вместе с ним идти в баню, но любопытство превозмогло, и я согласилась. Оказалось, что это совсем не стыдно и всем нам было очень весело. Сначала мы парились, потом еще выпили сладкого вина и играли в горилки. После бани Антон Иванович отправил нас домой, а сам остался с Маруськой. С тех пор она от него не отставала. Я ей не завидовала, блюла себя и старалась не думать об Алексашке. Так прошло еще немало дней, а на Святую Троицу, все в моей жизни изменилось.
После праздника Святой Троицы, наш деревенский парнишка, сын старосты Архипка, привел в имение чудного человека. Они зашли во двор и остановились возле крыльца. Все кто на тот час были в доме, сбежались в залу и прилипли к окнам, рассматривать нелепого гостя. Он был так смешно одет, что заулыбалась даже тупая Акулька.
Антон Иванович подошел к окну и посмотрел во двор. В это время странный человек заметил, что за ним наблюдают, и махнул рукой.
Рассказ баня алексея толстого с картинками читать
Предупреждение
Детям и беременным женщинам, убедительная просьба, не читать!
Понятно что, прочитав это предупреждение, и дети, и беременные женщины уже радостно приклеили глаза к монитору, ожидая, что им откроется нечто интересное.
Так вот, я не настаиваю, я уже только прошу: пожалуйста, не надо!
Далее. Со всей ответственностью заявляю, что мне неизвестно, происходило ли нечто похожее где-либо и когда-либо. Изложенное является фантазией, все совпадения имен и процессов, случайны.
С другой стороны, это не значит, что подобное не может произойти вообще. Все предпосылки к этому существуют в реальности, я свидетель.
Для желающих читать только по своей теме я добавил в конце затронутые рассказом направления.
Прошу прощения за мат в тексте, обусловленный мышлением фигурантов.
Прошу лупить и жаловаться.
Баня
Новенький пустой пазик за номером 186, тянущий лямку последнего за смену маршрута, тормознул у пустующей остановки. Открылась передняя дверь, выпустив на свободу трех молодых девчонок. Все они были одеты по установившейся в последнее время летней моде: кроссы с джинсами или босоножки с юбчонками. Объединяли их короткие футболки, выставляющие напоказ узкие талии. И бейсболки. У каждой в руках были пакеты, у двоих – еще и маленькие сумочки, уверенно цепляющиеся за плечи.
Две из них с любопытством огляделись по сторонам.
– Выглядит тоскливо, – откровенно сказала одна из девушек. Невысокого, под метр шестьдесят, роста, в мини-юбке, футболке и босоножках. Отличала ее короткая стрижка крашенных в бордо волос с колорированием прядей оттенками от сиреневого до коричневого.
– Вполне согласна, – поддержала ее высокая блондинка в шортах, босоножках и белой футболке, – Ну что делать, Даш, люди не развлекаться сюда едут.
Пейзаж у остановки действительно не стимулировал чувство прекрасного. С трассы за павильоном остановки спускалась избитая грунтовая дорога и через полсотни метров зарослей и картофельных делянок, обогнув цветущий пруд, терялась в сплошных садах.
– Куда нам? – встряла третья, среднего роста шатенка, одетая в джинсы.
– Саша, нам туда, вниз по дороге, махнула рукой блондиночка, – Стоп! Подождите-ка немного.
Она размашистым шагом направилась к угловому столбу павильона. Там, в наглую, стоял выносной щиток из тех, что обычно ставят на улицах, отражая всяческие изменения в соответствующем магазине. На щите, предусмотрительно прикованном к столбу павильона цепью, было написано:
«Прием чермета, 100 м»
Блондинка примерилась и с силой пнула щит.
– Лен, ты чего? – удивленно воскликнула Саша.
Лена вместо ответа пнула щиток еще раз.
– Крепкий, зараза, – огорчилась она, – ну ничего.
Она свалила сварной щит руками и отошла, отряхивая ладони.
– Лен, это же просто реклама. Что тут такого?
– Просто? – с внезапно прорвавшейся горечью возразила Лена, подхватив пакет, в котором явственно угадывались три полуторалитровые пластиковые бутыли, – Саш, эти люди, – она махнула рукой в сторону щита, – не имеют совести.
– С чего ты взяла?
– Сашка, ну какой тут может быть сбор чермета? Откуда? Эти пункты открываются исключительно для того, чтоб грабителям садов не пришлось далеко тащить награбленное. Пошли, что ли? Говорят, этим занимаются бомжи, потому что до города рукой подать. В тот год, когда открылся первый пункт сбора цветмета за железкой. отсюда ее не видать, она вон там, за лесополосой… у нас разобрали и выкрали теплицу. Хорошая была, доперестроечная. Плохо, что из дюралевых трубок. Потом забрали все алюминивые вилки, ложки и кастрюли. В эту весну срезали всю проводку в домике, отец лазил, восстанавливал. Матерился, когда думал, что его никто не слышит. А теперь подумай, чермет. Чтоб ты знала, это сталь и все остальное. Лопаты, грабли, вилы, тяпки. все!
– А что милиция?
– Ну ее. Они даже не заводят дело, если ущерб меньше штуки. Поди докажи, что отсутствие теплицы за 800 р в момент высадки рассады осенью даст убыток тысяч в пять.
– Ну так надо их закрыть как то?
– Как? Все по закону.
– Лен, хорош грузить, а? – поморщилась Дашка, – послушать тебя, ну прямо садовод-огородник. Ты сама то часто здесь бываешь?
– Не, Даш, но мне больно глядеть, как плачет мама. Впрочем, ладно, это не тема.
– Лен, ты говоришь, тут бомжи ходят, – заметила Саша, – не страшно ночевать то?
– Сашка, ты что, бомжей не видела? – презрительно оттопырила губу Даша, – «девочка, дай на хлебушек». Ага, на жидкий. Чего этих доходяг бояться?
– Так то мне брат баллончик подарил, – усмехнулась Ленка, – и он у меня с собой.
– А я сама купила, – беззаботно ответила Дашка, – у меня в сумочке всегда и баллончик и пачка презиков. Есть чем подкрепить и «нет» и «да».
– Дашка, ну ты скажешь тоже, – смутилась Саша.
– А что скромничать?
Быстро темнело. Девушки шли по центральной дороге, тонущей под ногами во тьме сумерек. Из-за заборов выглядывали ветви яблонь, уже усыпанные поспевающими яблоками. Высаженные рябины наливали грозди ягод оранжевым. Кое-где попадались дубки, и даже высоченные ели, оставшиеся со времен корчевки леса под участки.
– Вот тут контора. Подождите пару минут, я отмечусь.
Лена сунула девчонкам пакеты и заскочила в дверь большого бревенчатого дома, в ближайшем окне которого светила настольная лампа. Через пару минут она показалась в дверях.
– Все, я расписалась: и за сейчас, и за утро. Можно гулять.
– Лен, я вот не понимаю, в чем смысл этих ваших дежурств в садах? – Дашка передала Лене ее пакеты, – приходите, отмечаетесь в журнале и потом спите до утра.
– Если честно, сама не знаю, – пожала плечами та, – традиция. Мама говорила, раньше дежурные всерьез обходили товарищество всю ночь и даже свистки носили, если вдруг что. А сейчас я тоже смысла не вижу. Запереться и лечь спать? Да фиг с ним, главное, у нас намечается неплохая вечеринка, с пивом и баней.
– Ну и не дежурили бы.
– Тогда штраф будет крупный. Так что приходится.
К Ленкиному саду добирались уже почти наощупь. Лена отперла калитку, и подруги нырнули вслед за ней в густые заросли каких-то кустарников, прошли по тропинке и поднялись на крыльцо. Лена сдернула с двери всегда открытый замок.
– Не закрываете? – удивилась Саша.
– Без толку. Закроешь, так бомжи стекла выбьют. Пусть их. Здесь надо либо строить каменный дом с решетками, либо прикидываться ветошью. Мы прикидываемся.
Девушки миновали веранду, зашли в центральную комнату. Лена щелкнула автоматом, надавила на клавиш выключателя. Мягкий свет лампы залил комнату.
– А здесь ничего, – прокомментировала Дашка, скидывая босоножки, – уютно.
– Спать можно вдвоем здесь, на этой кровати и вверху, на чердаке. Давайте разгружаться.
Девушки, сняв обувь, сгрузили под круглый столик несколько полторашек Клинского, выложили пакеты с чипсами и кириешками. Лена отправилась искать стаканы. Дашка вытянула из пакета нехитрый, но мощный музыкальный центр, как раз для пляжа или ночевок в лесу, светодиодные налобные фонари. Воткнула центр в розетку, надавила пуск, сделала погромче. Саша извлекла три банных полотенца, шампунь для крашеных волос, для Дашки, шампунь простой, три упаковки мыла, три пары резиновых шлепанец.
В паре кварталов от беспечно расположившихся студенток два бомжа, Кузьмич и Петрович пробирались в полной темноте по садовым проездам. С деньгами в последнее время стало плоховато, и они, как обычно, решили пошерстить садовые домики в поисках еды и товара, который можно было бы загнать на рынке старьевщикам или просто сдать в качестве лома. Жратвы они уже надыбали и теперь гуляли просто потому, что жаль было c пустыми руками топать по железке обратно пару километров.
Оба были, как бы точнее выразиться, «со стажем». Кузьмич, кряжистый мужик с испитым лицом неформально был лидером их группы. Петрович худощавый, потасканный жизнью мужчина лет тридцати-сорока, в основном работал на подхвате. Кроме них, в группе было еще несколько битых жизнью женщин и совсем уж доходяг-мужиков.
Конечно, сады уже были не те, что раньше. Раньше садоводы даже берега реки обсаживали картошкой. Петрович с удовольствием вспомнил, как по осени они лакомились свежей картохой, успев выкопать пару грядок до хозяев. Увы, таких охотников стало слишком много, и садоводы отказались пахать на неизвестных грабителей, выкапывающих урожай подчистую. Они же, падлы, почему-то перестали оставлять в домах посуду и снимали по осени с домов электросчетчики, которые были весьма выгодными трофеями. Сады приходили в запустение, многие стояли заброшенными, несмотря на то, что находились в черте города. Да уж, совсем люди обленились.
Услышав в мертвой тишине слабые отголоски танцевальной музыки, Кузьмич повертел головой и уверенно направился влево.
– Давайте, за встречу, – Лена наполнила чисто вымытые стаканы пенистым пивом, – чтоб не последний раз.
Девушки сдвинули стаканы, и выпили до дна.
– Давай еще, – выдала Дашка, захрустев чипсами, – тянет расслабиться.
Лена с готовностью выполнила просьбу.
– Еще по одному, и я иду топить баню. Кто поможет натаскать воды?
Конечно, вызвались все. Вооружившись резиновыми шлепанцами и фонариками, они вышли на крыльцо. Лена извлекла из какой-то кучи мусора пару вполне приличных ведер и Саша с Дашкой пошли за ней к бочке.
– Вот тут, она в землю зарыта. Черпайте и пошли, покажу, куда нести.
Баня располагалась на противоположном конце участка, наискосок от дома. Ленка включила свет, открыла дверь, запертую на простую щеколду, и показала рукой на металлический короб, приваренный к каменке.
– Вот сюда заливайте и вот сюда, где бочка обрезанная.
– Не, ну нифига себе, – возмутилась Дашка, – это же сколько воды таскать надо!
– А что ты хотела? Водопровода тут нет.
Пока подруги, обливая ноги, таскали воду, Лена приготовила растопку, набила в каменку дрова. Короб для горячей воды уже был заполнен, можно начинать. Девушка поднесла к газете зажигалку и быстро прикрыла железную дверцу. В печке загудело.
Подружки притащили два последних ведра воды и заявили, что им хватит.
– Пошли тогда. Посидим полчасика.
Кузьмич еле сумел схватить Петровича за шкварник, когда под самым его носом прошлепали три пары охуенных голых девичьих ног, освещенных светом от прыгающих по грядкам лучей фонариков. Зайдя, как белые люди, через калитку, они забрались в кусты черной смородины и внутренне дрожали от напряжения.
Кузьмич мысленно согласился с Петровичем. Это был очень интересный расклад. Три сочных, спелых девки устроили себе вечеринку с ночевкой. Тут что-то не так. Неужели они не пригласили френдов? Конечно, эти сопливые щенки не представляли для Кузьмича особой угрозы, зассут, но все равно, это была проблема. Вот если они действительно одни… грех упускать такой случай.
– Ну, ты чего? Кузьмич.
– Остынь, говорю, – прошипел Кузьмич, – сначала делаешь, потом думаешь. Навалишься, они крикнуть успеют. А если тебя перцовкой угостят? А если в доме их мальчики ждут? Или еще кто с мобильником?
– Что ж делать то?
– Посмотрим, поглядим, как и что. Они вон баньку топят.
– Слышь, Лен, а почему мы ничего горячего не готовим? – поинтересовалась Сашка.
– Я плитку с собой не потащила, тяжелая, – призналась та, – а той, что в саду была, шнур зимой обрезали. Цветмет, типа. Можно конечно на печку выставить, но пока она воду вскипятит, умереть можно. Лучше уж так, – она стала доставать ветчину, сыр, масло и хлеб.
– У, как все запущено, – оттопырила губу Даша, – делать нечего, давай помогу.
Втроем девушки быстро соорудили горку бутербродов на заедки к пиву и сели уже более плотно. Через полчаса болтовни вышли покурить.
– А ничего тут у тебя, правда, – призналась Саша, затянувшись тонкой сигареткой. Девушка облокотилась на перила крыльца, скрестив босые ноги. – Тишина то какая.
– Да, летом ночевать приятно, – согласилась Лена, – воздух свежий и городского шума нет. Только здесь и понимаешь, в каком там шуме живешь, даже ночью.
– Холодно?
– Нет, просто у меня чувство, что на меня кто-то пялится из темноты.
– Это бывает, – утешила ее Ленка, – в такую темень кажется, что за каждым кустом что-то есть.
Совершеннолетие
Устало упав в мягкое кресло, Игнатий тупо провел взором по овальной комнате. Она была белая с ярко-голубым проемом окна и такого же цвета дверьми. Резко гармонировала с малинового цвета креслом.
— Не нравится? — мягко и даже ласково спросил девичий голос, откуда-то из глубины его обители. — К твоему приходу немного обновила.
— Устал. Сегодня в университете многое было. Поздравляли.
— Расскажи, — опять оповестил о своем присутствии голос.
— Зачем? Ведь ты все знаешь. А нет, — так зайди в базу данных.
— Это не интересно. — протяжно, с некоторой игривостью ответил голос.
Игнатий пожал плечами и протянул руку к отполированному стеклу стола.
— Курить хочешь? — снова раздался вопрос откуда-то сверху.
— Интересно, Арина! Зачем ты всегда спрашиваешь? Когда знаешь мои желания наперед!
— Не дуйся. Завтра мы с тобой расстанемся, и у тебя будет другая. Ею ты сможешь управлять, как захочешь! Или ты забыл, что завтра тебе будет восемнадцать? Совершеннолетие.
— Нет, не забыл. Ну будет! И что? Грустно как-то.
— Закури. — девичий голос переместился за стену, и Игнатию показалось, что в нем тоже мелькнула грусть.
— Ты где.
— На кухне. Покурив, ты захочешь кушать. Уже все готово.
— Но я еще не покурил!
— Сейчас.
Из-за спины Игнатия, словно птица, вспорхнула белая рука с изящной продолговатой кистью, — длань с розовыми коготками. Между длинными пальчиками была зажата прикуренная сигарета. Вторая рука, — не менее красивая, водрузила на столик пепельницу из слезного минерала. Игнатия овеял аромат духов и огладил прохладный шелк халатика.
— Арина. Так и будешь за спиной порхать?
— Я еще не причесана, — ответила она, щекоча его ухо губами.
— Шутишь?
— Вовсе нет! Сегодня наш последний день. Желая по-особенному его отметить, программдезайнер еще не придумал мой облик полностью. Только руки. Они тебе нравятся?
— Они что там, все с ума сошли?! Я хочу провести последние два часа до полуночи с тобой, Арина! А не только с твоими руками!
— Не нравятся?! — огорченно шепнула она в другое ухо.
— Нравиться, — смирив гнев, пробурчал он.
Вложив в рот Игнатия сигарету, в благодарность, рука дернула верхнюю липучку рубахи и нежно заползла за планку.
— Не по вкусу мне эта рубашка! Давай сменим?
— Что снять?
— Зачем? Как тебе эта?
На Игнатии появилась другая рубашка, вместо пластика на липучках — льняная на деревянных пуговичках с косым отворотом, красный поясок с кисточками обвил его торс.
— Словно из доисторического фильма об Иванушке.
— Ага. Дурочке. — девичий голос за спиной залился смехом, вынырнув из косоворотки, рука игриво коснулась пальчиком носа, задирая его выше. — Ужинать изволите? Или так и будите сосать дым в трубочке?
— Лучше бы ты с меня ее сняла!
— А не нравиться! Нет. Так иди, сам и сними…
— А если здесь?
— Можешь и здесь! Только я этого все равно не увижу.
— Почему?
— Программа такая! Ни в ванне, ни в туалете моего «всевидящего ока» нет.
— Да, но стоит зубной пасте закончиться, как она снова появляется!
— Это Гэри. Гигиенический электронный робот исполнитель. Его задача следить за твоим интимом. А я лишь домохозяйка. Вот сними рубашку — отключусь.
— Я и в рубашке тебя не вижу.
— А сейчас?
Из-за кресла вышла девушка. Локоны ее рыжих волос струились завиточками к халату сиреневого цвета, прикрывающему грудь и босые стройные ноги. Кокетливо нагнувшись, она устремила карие глаза прямо во взор Игнатия.
— Лицом к лицу — лица не увидать! — от восхищения проронил Игнатий, раскопав в голове фразу древнего поэта.
— Нетушки! Ходить пред тобой я не собираюсь… Вот! — Арина надула губки и фыркнула, но мягко, кокетливо.
— Датушки! А то пожалуюсь модераторам!
— Ну и жалуйся. Подумаешь. все равно полтора часа осталось.
— Уже полтора?
— Угу! — Арина сморщила носик и неожиданно выказала язык. — Полтора.
Игнатий помрачнел.
— Есть я не хочу. Соку принеси.
— Хитренький! Я пойду, а ты смотреть будешь?
Резко прильнув к нему и уткнувшись грудью на секунду в лицо, она отпрянула со стаканом апельсинового сока в руках.
— Оп-ля!
— А я хочу гранатовый! — в свою очередь, показав Арине язык, загримасничал Игнатий.
— Так и будем последний час друг другу языки показывать? — грустно сказала Арина в ответ и поставила стакан на столик. Иди, руки помой! Мне тебя покормить надо. Новая хозяйка только утром вступит в права над тобой. Часа три ты один будешь.
Игнатий тяжело поднялся с кресла и направился в ванну.
— Только, пожалуйста, помой руки после, а не до! — поправляя подушки на кресле мановением порхающих рук, послала вдогонку Арина.
— После чего? — ошарашено остановился Игнатий.
— Сам знаешь. Мне в ванну доступа нет.
— Доступа нет… а говоришь!
— Вижу — напрягся. Ничего все естественно…
В руках Арины появилась пластиковая книжка с изображением обнаженной блондинки в экстравагантной позе. Краснея, она сунула ее Игнатию.
— На. вот. так быстрее и приятнее. У нас всего час остался.
— Инструкции нарушаешь?
— А. все равно недолго. Ну иди. мой руки.
— Закрыв воду, Игнатий обсушил руки обдувом и прошел из ванны на кухню. Присев к столу он потер еще влажные ладони о льняную рубаху, ловя лукавый взгляд Арины.
— Сама же в Иванушку обрядила! — проговорил он, пряча руки на коленях.
— Дурочка.
Арина поставила перед ним роскошное блюдо — молочный поросенок украшенный зеленью и дольками лимона, и села напротив. Подперев щеку ладонью, она вздохнула.
— Это все мне? — пытаясь как-то развеять возникшую паузу, воскликнул Игнатий.
— А кому же. Я не ем. Но, если хочешь, могу составить тебе компанию.
— Угощайся. — Игнатий выдвинул блюдо на середину круглого стола.
— Ой, ты мил дружок, Иванушка дурачок. — улыбнулась, Арина чмокнула воздух губами и взяла немного зелени.
— Какая она?
— Кто?
— Новая хозяйка. Та, что после тебя будет?
— Параметры задашь сам. А программа – без ограничений. В ванне прятаться не придется.
— Никаких, никаких?
— Ты же совершеннолетний теперь. Осталось полчаса.
— Знаешь, в эти последние минуты хочу тебе признаться.
— В чем?
— Мы с тобой уже два года!
— Тебе исполнилось шестнадцать — ты получил отдельную квартиру и меня. Теперь тебе восемнадцать. будет.
— Я привык к тебе, Арина.
— Прятаться. Когда хочется? — оборвала она, почему-то съязвив, уводя взор.
— Хочу тебя запомнить. Сними халат! — осмелел Игнатий от ее колкости. — Ведь под ним у тебя ничего нет?
— Ничего… Совсем ничего.
— Как так? — округлил глаза он.
— Программой не заложено. Дождись новую хозяйку. Вот у нее все будет.
— Нет! Я должен увидеть!
— Хорошо. до вызова осталось пять минут. потерпи еще четыре.
— Я не успею рассмотреть.
— Успеешь.
Три минуты прошли в молчании, обложенный зеленью и лимонами молочный поросенок сиротливо скучал меж ними.
— Осталась минута! — не выдержал Игнатий.
Взъерошив рыжие волосы, Арина встала, прошлась около него и стала медленно распускать халатик.
— Смотри и не забывай меня!
Игнатий замер. Он давно знакомой ему Арины сегодня шел пьянящий запах возбуждения. Распуская пояс халатика, ее рука слегка подрагивала, губы набухли, щеки алели маковым цветом. От движений в танце постепенно стала обнажаться грудь, высвобождаясь из плена халатика томным выдохом и.
Словно вой сирены раздался вызов общего компьютера. Игнатий невольно обернулся на электронный рык и в руки упал еще пахнущий Ариной халат, но самой ее уже не было.
— Елена, как там Арина?
— Боюсь, ей стало плохо. Не перебарщиваем ли мы, Антошка, с новой программой?
— Ты же знаешь, Елена, обстоятельства таковы. Рождаемость на критическом уровне. А современные дети разучились общаться. С машиной им легче наладить контакт. Ты послала запрос обоим.
— Да. Только вот Арина без чувств. Когда Игнатий исчез, бедная девушка не выдержала напряжения.
— Подключи Гэриэту. Гигиенического робота исполнителя. Она поможет.
— Подключила. Арина очнулась.
— Давай еще раз вызов.
— Даю. Она побежала к пульту.
— Ну, будем надеяться, — все у них срастется.
— Держим за них кулачки.
— Держим. На управлении.
Из глаз Игнатия выступила слеза, в комнате еще витал запах духов Арины, но сама она растворилась. Растворилась безвозвратно.
Подойдя к пульту связи с центром, он безразлично глянул на огромный в пол стены монитор.
Крупными буквами на нем светилась и настойчиво мигала надпись.
«Сегодня 5 августа 2071 года. Вы стали совершеннолетним. Теперь Вы можете выбрать себе виртуальную подругу без всяких ограничений. Если Вы желаете сохранить отношения с Ариной, но уже на новом уровне, то в графе «Замена» нажмите «Отмена». А если желаете задать новые параметры виртуальной подруги, нажмите «Заменить».
Напоминаем: на размышление у Вас осталось пять минут».
Игнатий, ошалело, прочитал еще раз. Душа возликовала: Арина вернется! Не зная придела наполнившей его радости, он нажал «Отмена».
Монитор брызнул радугой и высветилась:
«Поздравляем. Вы стали совершеннолетним и приняли для себя важное решение. Арина вернется к Вам утром, когда проснетесь. Спокойной ночи».
— Как там Арина?
— Жмет кнопку «Отмена» и откуда только столько силы? Не сломала бы пульт.
— Пустяки. Как уснет, роботы заменят.
— А когда Арина с Игнатием встретятся в реале?
— Думаю, через полгодика, Елена. Пусть пока привыкнут друг к другу уже как муж и жена. Теперь, ванну и спальню Арины можно включать.
— У Игнатия я уже подключила. Ой, Антошка. Хорошая у нас работа! Когда получается.
— А когда нет?
— Тоже хорошая.
— Кто у нас на попечении в следующем временном поясе?
— Санька с Настей.
— Тут дело немного сложнее. Какие у Насти наклонности?
— Литературу древнюю любит.
— Так. Отключаю Историю. Былины, сказки. Ввожу блог «Литературоведенье».
— Включай.
Подобрав ноги под халат, девушка устроилась на диван и задумалась.
— Настя, чего губы надула? Весь вечер молчишь!
— Я не молчу. Мне грустно. Через час ты исчезнешь, Саша.
— Как мимолетное введенье, как Гений чистой красоты.
— Перестань! И совсем не смешно.