судьба залога при признании договора недействительным
Когда судьба залога зависит от добросовестности залогодержателя
Споры о сохранении залогового права в судебной практике не редкость. До реформы гражданского законодательства возможность защиты прав залогодержателя была ограничена. Закон не предусматривал возможности сохранения залога даже в ситуации, когда залогодержатель являлся добросовестным, – суды не удовлетворяли такие требования (см. например, постановления ФАС Северо-Западного округа от 10 июля 2009 г. по делу № А21-4359/2008, ФАС Уральского округа от 29 апреля 2010 г. по делу № А50-23988/2009).
Впервые Высший Арбитражный Суд РФ предоставил защиту добросовестному залогодержателю, заключившему договор с несобственником, в Постановлении Президиума ВАС от 26 июля 2011 г. № 2763/11 по делу № А56-24071/2010. С тех пор ВАС последовательно придерживался позиции о сохранении права залога за добросовестным залогодержателем при применении последствий недействительности сделки, по которой залогодатель приобрел переданное в залог имущество. Аналогичные выводы были изложены в Постановлении Президиума ВАС от 7 июня 2012 г. № 16513/11 по делу № А37-2221/2010.
Впоследствии Верховный Суд РФ подчеркивал, что, несмотря на то что выводы ВАС были сформулированы применительно к сделкам, оспоренным по специальным основаниям Закона о банкротстве, они не были поставлены однако в зависимость от этих оснований и иным образом наличием именно этих оснований не обусловлены (Определение Судебной коллегии по экономическим спорам ВС от 24 января 2017 г. по делу № 310-ЭС16-14179, А64-5745/2015).
После реформы в ст. 335 ГК РФ было включено положение, согласно которому залог сохраняет силу, если залогодержатель не знал и не должен был знать, что вещь передана в залог лицом, которое не являлось ее собственником или не было надлежащим образом управомочено распоряжаться ею.
Это позволило достичь единообразия в судебной практике. При установлении добросовестности залогодержателя он получал защиту: суды подчеркивали, что залогодержатель обязан проявить должную степень осмотрительности при совершении сделки и проверить права залогодателя на имущество (см., к примеру, постановление АС Центрального округа от 26 сентября 2017 г. № Ф10-3672/2017 по делу № А35-6336/2016).
3 сентября 2020 г. Коллегия по экономическим спорам ВС вынесла Определение от № 307-ЭС20-5284 по делу об оспаривании финансовым управляющим гражданина-банкрота сделок по продаже квартиры, впоследствии приобретенной в ипотеку и находящейся в залоге у банка.
ВС указал, что, признавая сделку купли-продажи недействительной и прекращая залог банка на квартиру, суды нижестоящих инстанций должны были исследовать вопрос о добросовестности действий банка: «исходя из предусмотренной законом презумпции добросовестности залогодержателя, выбытия спорной квартиры из владения должника по его воле, суд апелляционной инстанции, вменяя залогодержателю поведение, отличное от обычного поведения кредитной организации, должен был установить конкретные обстоятельства, касающиеся реальной осведомленности банка о порочности отчуждения квартиры, переход права собственности на которую был в установленном законом порядке зарегистрирован в публичном реестре».
В связи с этим выводы Коллегии по экономическим спорам ВС представляются обоснованными и соответствующими вектору практики, сложившемуся после 1 июля 2014 г. В рассматриваемом деле судьбу залога невозможно разрешить без исследования вопроса о добросовестности залогодержателя.
Следует учитывать, что добросовестность является абстрактной, оценочной категорией – суды обладают высокой дискрецией, квалифицируя действия сторон сквозь призму добросовестности. Так, суды указывали, что разумные сомнения в праве продавца на отчуждение имущества может вызвать частая смена собственников (Обзор судебной практики по делам, связанным с истребованием жилых помещений от добросовестных приобретателей, по искам государственных органов и органов местного самоуправления, утвержденный Президиумом ВС РФ 1 октября 2014 г.).
Кроме того, суды неоднократно подчеркивали, что кредитная организация, являясь профессиональным залогодержателем, при заключении обеспечительных договоров в виде залога в целях проверки качества предлагаемого заемщиком обеспечения и исключения рисков, связанных с кредитованием, исходя из обычаев делового оборота, выполняет документальную проверку прав залогодателя на передаваемое имущество (постановления АС Северо-Кавказского округа от 18 апреля 2019 г. № Ф08-1910/2019 по делу № А32-22695/2018, АС Волго-Вятского округа от 20 декабря 2018 г. № Ф01-5224/2018 по делу № А11-2332/2017).
Как видим, при оценке добросовестности действий залогодержателя к банку как профессиональному участнику рынка предъявляются повышенные по сравнению со стандартными требования к доказыванию. Ответ на вопрос, являлось ли поведение банка при заключении сделки добросовестным, будет зависеть от того, какие действия были предприняты для проверки прав залогодателя на имущество – вероятно, факта наличия зарегистрированного права залогодателя на имущество в публичном реестре окажется недостаточно.
По каким основаниям договор об ипотеке могут признать недействительным и к чему это ведет
Адвокат Антонов А.П.
К договору ипотеки применимы общие основания для ничтожных и оспоримых сделок. Но есть и специальные основания, связанные с особенностями предмета ипотеки или нарушением интересов третьих лиц.
При признании договора недействительным ипотека как обременение прекращается. Чтобы об этом узнали третьи лица, вам придется погасить регистрационную запись об ипотеке.
Если договор недействителен из-за того, что залогодатель был не вправе закладывать имущество, при определенных условиях ипотека сохранится. Одно из них — добросовестность залогодержателя: нужно, чтобы он не знал и не должен был знать об отсутствии у залогодателя необходимых прав.
1. Когда договор ипотеки можно признать недействительным из-за того, что имущество нельзя было закладывать
Основанием для признания сделки недействительной полностью или в части может выступать нарушение явного законодательного запрета (см. Позицию ВС РФ). По общему правилу такая сделка оспорима (п. 73 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25). Это касается и договора ипотеки, если предметом ипотеки является:
1)недвижимость, которую нельзя обременять залогом, например изъятая из оборота или которую запрещено приватизировать (п. 1 ст. 336 ГК РФ, п. 2 ст. 6 Закона об ипотеке);
2)часть неделимой вещи, например площади помещения (п. 4 ст. 5 Закона об ипотеке, п. 2 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 28.01.2005 N 90);
3)доля в праве общей собственности на земельный участок. Передать в залог можно только сам земельный участок, который возникает после того, как доля выделена в натуре (п. 2 ст. 62 Закона об ипотеке);
4)здание или сооружение без земельного участка, на котором они находятся (ст. 69 Закона об ипотеке). Исключение — когда ипотека земельного участка запрещена или ограничена, но закладывать находящуюся на нем недвижимость можно (п. 12 Постановления Пленума ВАС РФ от 17.02.2011 N 10).
Учтите, что при залоге помещений не нужно закладывать земельный участок или право его аренды, так как к приобретателю такого помещения переходит право залогодателя на долю в общем имуществе здания (п. 11 Постановления Пленума ВАС РФ от 17.02.2011 N 10).
2. Когда договор ипотеки можно признать недействительным из-за нарушения интересов третьих лиц
В частности, если:
залогодатель не получил согласие или разрешение третьих лиц на ипотеку (исключение — ипотека в силу закона). Это касается случаев, когда такое же согласие или разрешение нужно на отчуждение имущества (п. 3 ст. 6 Закона об ипотеке). Например, если отчуждение имущества, которое хочет заложить ООО, — крупная сделка для него, скорее всего, потребуется согласие общего собрания участников (п. 3 ст. 46 Закона об ООО). Без согласия договор ипотеки можно признать недействительным по ст. 173.1 ГК РФ;
в договоре предшествующего залога есть запрет на последующий залог. В этом случае договор последующего залога могут признать недействительным по иску залогодержателя по предшествующему договору независимо от того, знал ли он о запрете (п. п. 2, 3 ст. 43 Закона об ипотеке, п. 23 Постановления Пленума ВАС РФ от 17.02.2011 N 10).
3. Какие последствия наступят, если договор ипотеки признали недействительным
По общему правилу при признании договора ипотеки недействительным ипотека как обременение прекращается (пп. 5 п. 1 ст. 352 ГК РФ, п. 3 ст. 1 Закона об ипотеке). В этом случае кредитор, который остался без обеспечения, сможет потребовать, чтобы должник досрочно исполнил обеспеченное обязательство, но только если такое право предусмотрено законом или договором с должником (пп. 3 п. 1 ст. 351 ГК РФ).
Если залогодатель не был собственником имущества и не был управомочен распоряжаться им, ипотека сохранится, если одновременно соблюдаются следующие условия (п. 2 ст. 335 ГК РФ):
1)залогодержатель добросовестный, то есть он не знал и не должен был знать, что залогодатель не вправе закладывать имущество. Критериями добросовестности считают, в частности, то, проверил ли он права залогодателя на имущество, запросил ли сведения из открытых источников;
2)имущество добровольно выбыло из владения собственника или того, кому он передал его во владение. Например, собственник по своей воле заключил с залогодателем договор купли-продажи и передал ему имущество. Если же имущество выбыло помимо воли (например, похищено), ипотека прекратится даже несмотря на добросовестность залогодержателя.
С уважением, адвокат Анатолий Антонов, управляющий партнер адвокатского бюро «Антонов и партнеры.
Остались вопросы к адвокату?
Задайте их прямо сейчас здесь, или позвоните нам по телефонам в Москве +7 (499) 288-34-32 или в Самаре +7 (846) 212-99-71 (круглосуточно), или приходите к нам в офис на консультацию (по предварительной записи)!
Признает ли Верховный суд договор залога между должником и займодавцем недействительной сделкой или нет?
Редакция закон.ру обратила внимание на интересный кейс и предложила обсудить его перспективы рассмотрения в Верховном суде Российской Федерации. Проанализировав судебные акты судов трёх инстанций можно сделать следующий прогноз, который мы подробно изложили в нашем материале.
Признает ли Верховный суд договор залога между должником и займодавцем недействительной сделкой или нет?
30 марта 2020 года определением Верховного суда №305Э-ЭС19-202082 судья Самуйлов С.В. передал для рассмотрения в судебном заседании кассационную жалобу Кудрина М. А. по делу № А40-210795/2016.
В качестве оснований для передачи указано, что заслуживают внимания доводы о том, что залог подпадает под шестимесячный период, предшествовавший возбуждению дела о банкротстве и направлен на обеспечение исполнения обязательства Должника перед займодавцами как отдельными кредиторами, возникшего до совершения залога, а также, что целью заключения договора залога явилось причинение вреда кредиторам, путем изъятия единственного ликвидного имущества должника.
Предлагаем более подробно разобраться с обстоятельствами указанного спора, проанализировать правовые позиции судов трех инстанций, рассмотревших дело и сделать прогноз на возможный итог рассмотрения дела Верховным судом РФ.
Обстоятельства дела.
Заявитель по делу о банкротстве – ООО «Торговый Альянс Дионис».
Должник – Лысюк Александр Сергеевич.
26 марта 2016 года между Должником и Смаглием П.И., Кузнецовым Г.В. заключен договор целевого займа № 1 года на общую сумму 22 000 000 руб. (по 11 млн. руб. от каждого). Сумма займа была предоставлена на срок до 01.06.2016 года для целей расчета с кредиторами ОАО «Молоко».
05 мая 2016 года между Должником и займодавцами заключен договор залога № 1 (государственная регистрация от 16.05.2016 года) во исполнение обязательств Должника перед залогодержателями по договору займа № 1 от 26.03.2016 года.
17 мая 2016 года в связи с неисполнением Должником обязательств по договору займа между сторонами заключено Соглашение № 1 о передаче залогодержателям (Смаглию П.И. и Кузнецову Г.В.) шести объектов недвижимого имущества, принадлежащих Должнику на праве собственности и входящих в производственную базу ОАО «Молоко».
24 мая 2016 года была проведена государственная регистрация права долевой собственности Смаглия П.И. и Кузнецова Г.В. на принадлежавшие должнику объекты недвижимости.
16 ноября 2016 года в отношении Должника возбуждено дело о банкротстве. В последующем в отношении должника введена процедура реализации имущества на шесть месяцев (решение суда от 15.02.2017 г.).
В рамках дела о банкротстве финансовый управляющий обратился в суд для оспаривания соглашения № 1 от 17.05.2016 года о передаче имущества залогодержателям.
Также кредитор Кудрин М.А. обратился в суд с заявлением об оспаривании всего комплекса заключенных сделок: договора целевого займа № 1 от 26.03.2016 г., договора залога № 1 от 05.05.2016 года и соглашения № 1 от 17.05.2016 года поскольку, по общим основаниям в соответствии со ст. 170 ГК РФ, как притворные сделки, которые прикрывают безвозмездную передачу имущества от Должника двум конкретным кредиторам, а также по специальным основаниям, установленным главой III.1. Закона о банкротстве.
Определением арбитражного суда города Москвы от 30.04.2019 г. заявленные требования финансового управляющего и конкурсного кредитора Кудрина М.А. были удовлетворены частично – соглашение № 1 от 17.05.2016 г. признано недействительной сделкой, применены последствия недействительности в виде взыскания со Смаглия П.И. и Кузнецова Г.В. по 2 200 000 рублей 00 копеек, в признании ничтожными сделками договора целевого займа № 1 от 26.03.2016 г.и договора залога № 1 от 05.05.2016 г. было отказано.
Правовая позиция судов.
Отказывая в удовлетворении заявленных требований о признании спорных договоров ничтожными сделками, суды трех инстанций посчитали, что притворность не доказана кредитором, поскольку из буквального содержания договора целевого займа № 1 от 26.03.2016 г. и иных имеющихся в деле доказательств не следует, что, заключая договор займа, стороны прикрывали иную сделку, реальность займа была подтверждена займодавцами, а должник получение денежных средств в заем не оспаривал.
В качестве подтверждения финансовой возможности выдачи займов сторонами были представлены договоры займа с третьими лицами, налоговые декларации в отношении третьих лиц о финансовой возможности предоставить необходимые суммы денежных средств, более того, третье лицо было опрошено в качестве свидетеля в судебном заседании.
Вместе с тем, установив, что действия ответчиков по заключению Соглашения № 1 от 17.05.2016 г. в условиях неплатежеспособности должника при наличии неисполненных обязательств перед иными кредиторами были направлены на причинение вреда кредиторам, указанное Соглашение было признано судом недействительным на основании пункта 1 статьи 61.3, а также п. 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве, в связи с тем, что в результате заключения спорного Соглашения кредиторы – Смаглий П.И. и Кузнецов Г.В. получили предпочтительное удовлетворение своих требований по договору целевого займа.
Правовая оценка дела.
Если оценивать последовательно все оспариваемые сделки, то пожалуй, договор займа меньше всего вызывает вопросов, поскольку судом была проверена реальность заемных отношений, а также установлена финансовая возможность займодавцев предоставить указанные в договоре денежные суммы, хотя из содержания судебных актов и не следует, проверялись ли судом обстоятельства передачи денежных средств (снятие наличных денежных средств через банкомат или получение в банке), а также иные обстоятельства обуславливающие перемещение денежных средств от третьих лиц к должнику.
Особое внимание при анализе рассматриваемого дела мне хотелось бы уделить договору залога от 05.05.2016 г., в отношении которого, как мне кажется, также имелись основания для признания недействительной сделкой, поскольку в случае признании его недействительным и применения последствий недействительности, требования ответчиков, включенные в реестр требований кредиторов должника были бы лишены статуса залоговых, а имущество подлежало реализации в общем порядке с последующим распределением денежных средств пропорционально включенным в реестр требований кредиторов Должника требованиям.
Как установлено материалами дела, договор залога № 1 от 05.05.2016 года был зарегистрирован Управлением Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Тверской области 16.05.2016 года, поэтому, несмотря на дату его подписания, он является заключенным именно с даты государственной регистрации, то есть с 16.05.2016 года (п. 3 ст. 433 ГК РФ, п. 2 ст. 10 ФЗ «Об ипотеке»).
Определением Арбитражного суда г. Москвы от 16.11.2016 года в отношении Должника возбуждено производство по делу о банкротстве № А40-210795/16.
Учитывая позицию Верховного суда РФ, сформированную в Определении от 17.10.2016 № 307-ЭС15-17721(4), для соотнесения даты совершения сделки, переход права на основании которой (или которая) подлежит государственной регистрации, с периодом подозрительности учету подлежит дата такой регистрации, то фактически дата регистрации договора залога – 16.05.2016 г. попадает в шестимесячный период подозрительности для целей оспаривания сделки по основаниям п. 3 ст. 61.3 Закона о банкротстве.
Обращает на себя внимание, что судами указанному обстоятельству не только не дана какая-либо оценка, но и, более того, сделан противоположный вывод о том, что соглашение от 17.05.2016 г. о передаче заложенного имущества, на основании которого 24.05.2016 г. произведена государственная регистрация права долевой собственности залогодержателей на объекты недвижимого имущества должника, заключено в течение 6 месяцев и 1 дня до возбуждения дела о банкротстве (стр. 11 Определения от 30.04.2019 г.). К сожалению, данный подход к исчислению сроков подозрительности остался незамеченным как для суда апелляционной, так и кассационной инстанции.
Вместе с тем, из содержания п. 3 ст. 61.3 Закона о банкротстве следует, что состав недействительности сделки с предпочтением носит формальный характер, поскольку независимо от того, что спорный договор залога совершен в пределах шести месяцев до возбуждения дела о банкротстве, при наличии условий, предусмотренных абз. 2 и 3 п. 1 указанной статьи, недобросовестность залогодержателей не подлежит доказыванию (абз. 1 и 2 п. 12 Постановления ВАС РФ от 23.12.2010 г.№ 63).
При этом, судами была установлена осведомленность залогодержателей о неплатежеспособности должника и, как следствие, заинтересованность в совершении оспариваемых сделок в части соглашения от 17.05.2016 г., однако, не было учтено то обстоятельство, что очередность удовлетворения требований кредиторов нарушена непосредственно самим договором залога № 1 от 05.05.2016 г., а соглашение от 17.05.2016 г. было, по сути, следствием заключенного договора о залоге.
Таким образом, у судов имелась вся совокупность обстоятельств для признания договора залога от 05.05.2016 года недействительной сделкой на основании п. 3. ст. 61.3 Закона о банкротстве.
Если при оценке рассматриваемого договора залога как недействительной сделки по п. 3 ст. 61.3 Закона о банкротстве могут возникнуть вопросы в части исчисления шестимесячного срока для определения периода подозрительности, то почему судом не дана оценка данному договору в части применения к нему положений п. 1 и 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве не совсем понятно из проанализированных судебных актов.
Вместе с тем, полагаю, что у судов также имелись основания для того чтобы квалифицировать договор залога № 1 от 05.05.2016 г. как подозрительную сделку, повлекшую вред кредиторам.
Для большего понимания, предлагаю обратиться к следующий инфографике, которая позволит оценить весь комплекс совершенных сделок в совокупности на предмет их подозрительности.
Как видно из представленной графики, менее чем за год до возбуждения в отношении Должника производства по делу о несостоятельности произошло отчуждение недвижимого ликвидного имущества, принадлежащего должнику, в пользу двух заинтересованных кредиторов преимущественно перед другими на сумму 22 млн. рублей.
Из чего можно сделать вывод, что последовательное заключение ряда сделок между должником и заинтересованными лицами в качестве конечной цели преследовало вывод из конкурсной массы должника недвижимого имущества, в результате чего был причинен вред имущественным правам независимых кредиторов.
В частности, о причинении вреда имущественным правам кредиторов, может свидетельствовать тот факт, что наложение обременения на ликвидное имущество, за счет которого возможно удовлетворение требований кредиторов, в соответствии с положениями статьи 138 Закона о банкротстве существенно снижает (на 80-90%) размер денежных средств, которые бы кредиторы получили при реализации необремененного залогом имущества, что, кстати, и произошло в результате признания соглашения от 17.05.2016 г. недействительным при сохранении договора залога от 05.05.2016 г.
Чтобы оценить различные последствия признания оспариваемых сделок недействительными, также предлагаю к инфографике.
Из представленной сравнительной графики видно, что в случае недействительности договора залога от 05.05.2016 г. конкурсные кредиторы вправе рассчитывать на более значительное удовлетворение своих требований, нежели чем при недействительности только Соглашения от 17.05.2016 г.
Стоит обратить внимание, что наибольшее удовлетворение кредиторы смогли бы получить в том случае, если бы вместе с соглашением от 17.05.2016 г. и договором залога от 05.05.2016 г. был признан недействительным и договор займа от 26.03.2016 г., при этом не имеет значения по какому из оснований статьи 61.2 Закона о банкротстве оспариваются указанные сделки, поскольку сформировавшаяся на сегодняшний день судебная практика исходит из того, что судом в случае оспаривания подозрительной сделки проверяется наличие обоих оснований, установленных как пунктом 1, так и пунктом 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве.
Поскольку, как следует из материалов спора, конкурсным кредитором Кудриным М.А. было указано на применение как общих, так и специальных оснований Закона о банкротстве при оспаривании заключенных договоров, а отказ в иске в связи с ошибочной квалификацией недопустим, поскольку не обеспечивает разрешение спора, определенность в отношениях сторон, соблюдение баланса их интересов и не способствует максимально эффективной защите прав и интересов лиц, участвующих в деле, то полагаю, что судам надлежало установить все обстоятельства заключения оспариваемых сделок на предмет наличия оснований, предусмотренных, в том числе, п. 1 и 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве.
Учитывая вышеизложенное, на мой взгляд, у судов имелась совокупность обстоятельств для признания договора залога от 05.05.2016 года недействительной сделкой и на основании п. 2. ст. 61.2 Закона о банкротстве.
В любом случае, все приведенные выше мысли являются только предположениями и субъективной оценкой обстоятельств дела, которые можно почерпнуть из оспариваемых судебных актов, а окончательную точку в споре поставит Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации, которая рассмотрит данное дело уже 14 мая 2020 года.
С повышенным интересом будем ожидать разрешения указанного спора, но уже сейчас есть ощущения, что судебные акты по делу № А40-210795/2016 будут изменены или отменены высшей судебной инстанцией.
ВС напомнил, что для разрешения судьбы залога необходимо исследовать вопрос добросовестности залогодержателя
Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ вынесла Определение № 307-ЭС20-5284 по делу об оспаривании финансовым управляющим гражданина-банкрота сделок по продаже квартиры, впоследствии приобретенной в ипотеку и находящейся в залоге у банка.
У Елены Янкойц имелись обязательства перед ПАО «Сбербанк России» и «Банк “Санкт-Петербург”» в виде поручительства по кредитным обязательствам ЗАО «Алитет». По решению третейского суда с женщины была взыскана задолженность в пользу «Сбербанка» в размере 61 млн руб. Это стало основанием для возбуждения в ее отношении процедуры банкротства в апреле 2017 г. Впоследствии суд взыскал солидарно с должника в пользу другого банка задолженность по кредитному договору (дело № 2-2660/2017), требование этой кредитной организации на сумму в 164 млн руб. было включено в реестр требований кредиторов должника.
В рамках дела о банкротстве Елены Янкойц финансовый управляющий ее имуществом обратился в суд с заявлением о признании недействительным договора купли-продажи санкт-петербургской квартиры должника Андрею Гущину за 4,2 млн руб. Финансовый управляющий также оспорил последующую реализацию этой недвижимости другому покупателю. Он просил суд восстановить право собственности должника на квартиру. Свои требования заявитель обосновал тем, что спорная недвижимость была продана Еленой Янкойц менее чем за месяц до возбуждения процедуры банкротства в отсутствие доказательств оплаты и в целях причинения вреда кредиторам должника.
В ходе судебного разбирательства было установлено, что последний собственник квартиры купил ее в ипотеку на кредитные средства, предоставленные банком «ДельтаКредит». Таким образом, квартира перешла этому банку в залог в силу закона.
Суд признал сделки по отчуждению квартиры недействительными, прекратил ее залог в пользу банка и обязал конечного собственника вернуть ее в конкурсную массу должника. При этом в удовлетворении заявления финансового управляющего в части признания за должником права собственности на квартиру было отказано. Суд исходил из притворности сделок, прикрывающих вывод актива из конкурсной массы во вред кредиторам, с заинтересованным и осведомленным о неплатежеспособности должника лицом. Удовлетворяя требования о прекращении банковского залога на квартиру, суд первой инстанции не исследовал вопрос добросовестности банка и исходил из того, что последующая сделка, в рамках которой был установлен залог, не порождает правовых последствий ввиду признания недействительной как самой по себе, так и вследствие недействительности первоначальной сделки.
На стадии судопроизводства в апелляции было произведено процессуальное правопреемство с банка «ДельтаКредит» на его правопреемника ПАО «РосБанк». Отказывая в удовлетворении жалобы банка, апелляция указала на проявленную неосмотрительность при заключении кредитного договора. Поскольку заявитель не является стороной оспариваемых сделок купли-продажи квартиры, суд округа счел, что характер действий кредитной организации при выдаче кредита и оценка их на предмет добросовестности не имеют правового значения для разрешения спора. Суд округа поддержал нижестоящие инстанции.
В кассационной жалобе в Верховный Суд «РосБанк» просил изменить вынесенные по делу судебные акты и сохранить за ним залог.
После изучения материалов дела № А56-23506/2017 Судебная коллегия по экономическим спорам ВС напомнила, что согласно правовой позиции, изложенной в Постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 26 июля 2011 г. № ВАС-2763/2011 по делу № А56-24071/2010, ипотека в отношении добросовестного залогодержателя сохраняется, в том числе, если сделка в отношении залогодателя признана недействительной.
Исходя из общего принципа равенства участников гражданских отношений и необходимости обеспечения стабильности гражданского оборота, залогодержатель вправе использовать способ защиты своего права залога, ссылаясь на собственную добросовестность, указал Суд. В противном случае на это лицо необоснованно будут возлагаться риски последствий, связанных с нарушением сторонами сделок при отчуждении имущества требований текущего законодательства.
Высшая судебная инстанция со ссылкой на ст. 10 и абз. 2 п. 2 ст. 335 ГК РФ отметила, что недобросовестным признается залогодержатель, которому вещь передана в залог от лица, не являющегося ее собственником (или иным управомоченным на распоряжение лицом), о чем залогодержатель знал или должен был знать. «Исходя из предусмотренной законом презумпции добросовестности залогодержателя, выбытия спорной квартиры из владения должника по его воле, суд апелляционной инстанции, вменяя залогодержателю поведение, отличное от обычного поведения кредитной организации, должен был установить конкретные обстоятельства, касающиеся реальной осведомленности банка “ДельтаКредит” о порочности отчуждения квартиры, переход права собственности на которую был в установленном законом порядке зарегистрирован в публичном реестре, – отмечено в определении. – При таких обстоятельствах выводы судов о наличии оснований для прекращения права залога банка “ДельтаКредит” на квартиру являются преждевременными, основанными на неверном применении норм права».
Таким образом, ВС отменил судебные акты нижестоящих судов в части прекращения залога на спорную квартиру и отправил в этой части дело на новое рассмотрение в первую инстанцию. При новом рассмотрении суду, в частности, предстоит рассмотреть возможность изменения процессуального статуса залогодержателя с третьего лица на ответчика, дать оценку доводам заявителя и других участников обособленного спора о наличии или отсутствии в действиях залогодержателя признаков недобросовестности.
Руководитель арбитражной практики АБ «Халимон и Партнеры» Игорь Ершов назвал важными выводы Суда, однако отметил, что подход о необходимости определять юридическую судьбу залога при признании сделки купли-продажи недействительной и применении последствий ее недействительности, если спорное имущество обременено действующим залогом, не новаторский. Как рассказал юрист, аналогичную позицию Экономколлегия занимала в Определении от 28 апреля 2016 г. № 301-ЭС15-20282 по делу № А43-5100/2014 и в Определении от 29 апреля 2016 г. № 304-ЭС15-20061 по делу № А46-12910/2013.
«Сформулированный правовой подход справедлив, поскольку направлен на обеспечение баланса прав и законных интересов залогодержателя, кредиторов, сторон сделки и должника. Кредитная организация, как и иной залогодержатель, предоставляя кредитные (заемные) средства и обеспечивая долговое обязательство залогом, не должна страдать от недобросовестных действий участников сделки купли-продажи и от будущих правовых последствий таких действий, если, конечно, ее действия добросовестны. Формула проста и понятна», – полагает Игорь Ершов.
Эксперт также задался вопросом, почему суды нижестоящих инстанций совершают такие простые ошибки: «Это происходит из-за низкой профессиональной квалификации некоторых представителей судейского корпуса или же одновременно из-за низкой квалификации судей арбитражных судов субъектов и из-за невнимательности и неизучения судьями судов апелляционной и кассационной инстанций? Видится элементарным во избежание ошибок при рассмотрении спора и вынесении судебного акта обращение судьи к справочно-правовым системам или к общедоступной базе “Решения арбитражных судов”».
Комментируя определение, юрист юридической фирмы «Арбитраж.ру» Дмитрий Усольцев отметил, что споры о сохранении залогового права – не редкость в судебной практике. В рассматриваемом деле, отметил юрист, невозможно разрешить судьбу залога без исследования вопроса добросовестности залогодержателя.
«Следует учитывать, что добросовестность является абстрактной, оценочной категорией, а суды обладают высокой дискрецией при квалификации тех или иных действий сторон через призму добросовестности. Например, суды указывали, что разумные сомнения в праве продавца на отчуждение имущества может вызвать частая смена собственников (Обзор судебной практики по делам, связанным с истребованием жилых помещений от добросовестных приобретателей, по искам государственных органов и органов местного самоуправления, утвержденный Президиумом ВС РФ 1 октября 2014 г.)», – заметил он.
Юрист добавил: суды неоднократно подчеркивали, что кредитная организация, являясь профессиональным залогодержателем, при заключении обеспечительных договоров в виде залога, в целях проверки качества предлагаемого заемщиком обеспечения и исключения рисков, связанных с кредитованием, исходя из обычаев делового оборота, выполняет документальную проверку прав залогодателя на передаваемое в залог имущество (Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 18 апреля 2019 г. № Ф08-1910/2019 по делу № А32-22695/2018; Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 20 декабря 2018 г. № Ф01-5224/2018 по делу № А11-2332/2017).
«Как видим, при оценке добросовестности действий залогодержателя к банку как к профессиональному участнику рынка предъявляется повышенный стандарт доказывания. Ответ на вопрос, являлось ли поведение банка при заключении сделки добросовестным, будет зависеть от того, какие именно действия были предприняты для проверки прав залогодателя на имущество, вероятно, одного лишь факта наличия зарегистрированного права залогодателя на имущество в публичном реестре будет недостаточно», – заключил Дмитрий Усольцев.