горящий человек фестиваль что это
Что такое Burning Man на самом деле, и зачем туда ездят
27 августа в пустыне Блэк-Рок стартовал ежегодный фестиваль свободы, творчества и самовыражения Burning Man. Вы наверняка о нем слышали и наверняка можете рассказать, что это «что-то типа «Безумного Макса», где все гоняют на ржавых машинах и пьют виски из горла». Что такое Burning Man на самом деле, и почему поездку на него в следующем году лучше начать планировать уже сейчас — рассказываем в 20 пунктах.
Фото: Билл Клеменс, billklemens.com
Все началось в 1986 году в Сан-Франциско, когда некоего Ларри Харви бросила подружка. Он решил взгрустнуть с несколькими друзьями на пляже Бейкер Бич, где после песен у костра и спиртного приятели решили, что неплохо было бы сжечь трехметрового деревянного человека (и его не менее деревянную собаку). У этого ритуала тогда даже не было отдельного названия, просто Ларри хотелось развеяться. Но практика зрелищного жертвоприношения пришлась друзьям по душе.
Название Burning Man появилось позже, в 1988 году. К тому времени тусовка Ларри уверенно разрасталась: к ней прибивались художники, музыканты, дизайнеры и поэты. Кому-то приходило в голову возводить собственные объекты, которые тоже сжигались. Позже у фестиваля появится еще один обязательный атрибут: храм. До 2017 его неизменным архитектором был Дэвид Бест.
Поиск нового места проведения разросшегося к тому моменту мероприятия (порядка 500 человек) был неизбежен. К 1990 у «бернеров» начались очевидные проблемы с властями, которые не видели причин позволять огромной компании сжигать деревянную статую на общественном пляже. В итоге фестиваль перекочевал в пустыню Блэк-Рок. Да и слово «фестиваль» тут, на самом деле, не годится: сами организаторы называют себя временным городом в пустыне.
Это максимально неудобное место для проведения массовых увеселительных встреч. Блэк-Рок — часть высохшего доисторического озера Лаонтан. Здесь жарко, сухо, нет растительности или животных, часто случаются пыльные бури. Естественно, никакой воды.
Больше всего Burning Man напоминал тогда вышедший из под контроля выпускной: участники пили, занимались беспорядочным сексом, гоняли по пустыне и стреляли в звездное небо. Само собой, не обходилось без случайных жертв.
Кстати, первый храм был построен как раз в память об одном из участников, который погиб в аварии в пустыне. Сегодня передвижение на автомобилях по территории фестиваля запрещено. Это не распространяется на так называемые мутант-кары: машины, превращенные в произведения искусства.
В 2004 Ларри Харви создает 10 знаменитых принципов Burning Man. Полное включение в действо, радикальное самовыражение, готовность дарить и принимать дары и так далее. Эти 10 заповедей не противоречат ничему человеческому и, по правде говоря, вы даже не обязаны их соблюдать, но следование им раскроет для вас философию фестиваля полностью.
Безопасность здесь обеспечивают рейнджеры — волонтеры, которые смотрят за порядком. Они не вправе запрещать что-то, но могут предостеречь от каких-нибудь совсем уж странных действий. Кроме того, за порядком следит полиция штата.
Burning Man это идеальный город, где нет денежных отношений и по сути законов — кроме тех самых десяти принципов и понятного всем «не мешай ближнему своему». Здесь можно ходить голым, можно петь, танцевать, мяукать, строить здания из чего угодно, рисовать, создавать костюмы, ползать на спине, ходить колесом и вообще быть кем угодно.
Важный момент: после себя вы должны оставить девственно чистую пустыню. Пепел, мусор, испражнения, любые знаки своего присутствия вы должны увезти с собой.
В 2007 году темой Burning Man был Зеленый человек.
Фото: Билл Клеменс, billklemens.com
Ежегодно у Burning Man меняется основная арт-тема, мотив, который каждый волен понимать по-своему. В 2017 году это Radical Ritual.
C 2015 года в пустыне собирается около 70 000 участников.
С воздуха территория Burning Man выглядит как подкова. В ее центре стоит деревянный человек, на шести часах центральный лагерь, на трех и девяти так называемые плазы, где происходят различные эвенты, на двенадцати часах храм. На всем остальном пространстве располагаются гости фестиваля и их кемпы.
Кемпы — тематические палатки. Есть арт-кемпы; на десяти и двух часах стоят самые громкие дискотеки, чтобы звук особенно не мешал остальным. Есть специальные детские кемпы, места проживания работников фестиваля.
На Burning Man продается только лед и кофе. Все остальное нужно или привозить с собой, или вам это подарят. На подарки лучше не надеяться: вас, конечно, с удовольствием накормят разок-другой, но помните, что вы все в безжизненной пустыне.
Собрать человека, которого торжественно сожгут в финале фестиваля, теоретически может любой. Для этого нужно подать заявку и выиграть конкурс.
На Burning Man можно вполне официально жениться или выйти замуж. Кроме того, у временного города есть свой почтовый индекс и аэропорт.
На первый взгляд подготовиться к неделе проживания в пустыне тяжело. Там же нет розеток! Где ближайший магазин? Но бывалые бернеры давно составили список вещей, которые нужно (или не очень) взять с собой.
Билеты в город, который существует неделю, разбирают, естественно, за минуты. Поэтому, если хотите попасть на фестиваль в 2018 году, регистрироваться нужно сейчас. Причем для стандартных билетов (если вы не готовы выкладывать сразу 1200 долларов за штуку) проходит как бы лотерея среди желающих, призом в которой и является возможность выкупа. Еще вам понадобится билет на машину или автобус, который довезет вас до пустыни.
Можно попытаться сэкономить и попасть в программу Low Income-билетов, говорят, что россиянам это сделать несложно.
Максимально свинский вариант провести время на фестивале: однажды русские бизнесмены отгородили часть территории Burning Man стеной и сделали там собственный VIP-лагерь, жители которого не принимали участия в общем веселье. Им быстренько отключили электричество, так как подобное поведение противоречит правилам вечеринки.
Ежегодно Burning Man делает отчет о потраченных деньгах, поэтому не думайте, что ваши деньги за билет ушли в карман Ларри Харви.
На фестиваль любят ездить Илон Маск и Марк Цукерберг.
Фото: Билл Клеменс, billklemens.com
Здесь часто угонят велосипеды. Но не со зла, а потому что многие участники любят принимать разные волшебные средства. Бывалые бернеры советуют покупать или замок, или привязывать велик к окрестностям на узелок: упоротый человек все равно не сможет его развязать.
«Burning Man — это прощание с человеческим»
Каковы устройство и нравы знаменитого фестиваля в пустыне Блэк-Рок? Рассказывают и показывают художник Олег Кулик и фотограф Данил Головкин
Раз в год, в конце лета, в пустыне Блэк-Рок в штате Невада десятки тысяч людей сжигают деревянного человека ростом с водонапорную башню. «Горящий человек» символизирует тщетность бытия, а также призыв перестать думать о прошлом и мечтать о будущем. В этом году фестиваль Burning Man пройдет в тридцатый раз — первого «человека» основатель фестиваля Ларри Харви сжег на пляже в Сан-Франциско в 1986-м. Традиционно прямо в пустыне будут построены десятки скульптур, над которыми работают художники и архитекторы из разных стран. COLTA.RU поговорила с художником Олегом Куликом и фотографом Данилом Головкиным о фестивале и о том, к чему нужно быть готовым, покупая на него билет.
Данил Головкин
Получилось все странно вообще. Кто-то меня спросил: не хочешь на Burning Man? Я, конечно, ответил, что хочу, но ни о чем конкретном поговорить мы не успели. А потом звонок — как-то резко, сразу после майских праздников — «помнишь, говорил, что хотел?» Ну, я что-то промямлил типа «ну да, помню», хотя, если честно, даже не представлял, кто это мне звонит. В общем, я поехал на Burning Man в команде художника Олега Кулика.
Олег Кулик
Для большинства людей приезд на Burning Man начинается в Сан-Франциско. Вы прилетаете в этот великолепный город, который очень похож на старый Киев — большие холмы, маленькие дома, доброжелательные люди. Я даже удивился, когда оказалось, что это мировой центр гомосексуализма. Я вообще не видел в Сан-Франциско ни одной брутальной, вульгарной целующейся пары. Мы, правда, не заходили в их огромный центр, где огромные билдинги стоят и где каждую минуту откуда-то сверху падает стартапер. Вы же знаете, что Сан-Франциско — не только центр гомосексуализма, но и город-рекордсмен по суицидам? Это интересно, потому что в этом тихом, приятном городе люди делают деньги на несуществующей реальности, а если не получается, вложив два миллиона, заработать двадцать, бросаются в своих дорогих костюмах с крыш небоскребов. Именно поэтому в Сан-Франциско тихо, как на кладбище, — его жители полностью забили свой электронный светящийся х*й на этот мир и вообще мечтают переехать на Марс.
Олег Кулик
Из Сан-Франциско, в котором все жители только и говорят о Burning Man — «а вы когда едете?», «в первый день или во второй?», «а мы едем за день, потому что монтируемся», — все попадают в город Рино, и это настоящее чистилище. После прекрасного, ветреного Сан-Франциско мы попали в ад. Выжженный асфальт, никакой растительности, редкие прохожие, которые все либо прихрамывают, либо подергиваются, как в фильмах ужасов, гигантские здания вообще без окон и практически без дверей. Если не знать, что такое казино и как они устроены, то кажется, что это и не здания вовсе, а циклопические мясорубки, которые засасывают жителей. В Рино мы с моим другом — художником Олегом Мавроматти провели три дня. И, в принципе, это подготавливает. Потому что вам все говорят: «По пути на фестиваль вы посетите обычный американский город». И вы думаете: если это обычный американский город, то каким же будет этот их необычный ивент на природе? И вот едем мы в микроавтобусе, который весь забит какими-то морожеными курицами, консервами, водой, смеемся, разговариваем. Рядом сидят симпатичные ребята из Москвы. И после восьми часов езды вдруг попадаем в легкий туман. И вроде бы неоткуда этому туману взяться — вокруг жаркая пустыня. И выясняется, что это не туман, а пыль. Несмотря на то что у нас новый автобус и окна плотно закрыты, вдруг обнаруживается, что пыль эта уже внутри и все вокруг покрывает. Ты ее чувствуешь на зубах — но она не скрипит, а как бы обволакивает небо. Ее дисперсия выше, чем у самой дорогой пудры. И — вот это самый главный момент — пыль эта отсекает тебя от всего. Ты едешь, едешь, едешь восемь часов и в какой-то момент понимаешь, что находишься в ситуации, когда земля, воздух и небо одного светло-бело-серенького цвета. Иногда пыль немножко оседает, но это еще страшнее, потому что ты ждешь, что вот-вот увидишь какой-то красивый ландшафт, но — не видишь вообще ничего!
Олег Кулик
И вдруг в пустыне появляются ряды флажков — причем сразу рядов десять. И все машины постепенно выстраиваются и движутся уже организованно. И вдруг между этими флажками появляются феноменальные мужики — какие-то грабители с большой дороги века этак XVII: огромные бороды, полураздетые, в шапках, в масках, в сапогах, и все абсолютно присыпаны пеплом. И так уверенно останавливают машины — проверяют. Когда такой бармалей зашел к нам в трейлер, мы все притихли. Он везде пошарил, проверил наши пермиты и спрашивает: «Кто из вас в первый раз на Burning Man?» Мы молчим, а какой-то дурачок взял и руку поднял. Бармалей этот хватает его за шкирку, вытаскивает из машины и начинает таскать мордой по песку. Потом забрасывает обратно в салон, хлопает дверцей и кричит: «Гоу!» Дурачок начинает возмущаться: «Что такое? Что это было? Как со мной обошлись?» Но оказалось, что это типа посвящение. Мы въезжаем в кемпинг, пыль оседает, и мы понимаем, что прошли какую-то зону, отделяющую реальность от черт знает чего.
Данил Головкин
Всем, кто едет на Burning Man, организаторы присылают памятку. Я, когда этот листок просмотрел, немного прифигел. У меня полчемодана было медикаментов: какие-то регидратанты, чтобы не было обезвоживания, какие-то витамины на все случаи жизни, пластыри. И — хочу отметить — все пригодилось. На самом фестивале с медицинской точки зрения все тоже очень правильно устроено: каждые полчаса к тебе подходят какие-то люди и прямо заставляют пить воду. Потому что очень жарко, и обезвоживание может наступить быстро и внезапно, а ты, если впервые в пустыне, этого и не заметишь. В памятке помимо прочего написано, что телефоны и прочая аппаратура должны быть в пыле- и влагонепроницаемых корпусах, а лучше даже в водных боксах. Меня предупреждали ребята, которые уже в той пустыне были, что аппаратура умирает вся сразу. Я объехал пол-Москвы в поисках специальных защитных полиэтиленовых боксов — в пластиковых неудобно снимать.
Олег Кулик
Данил Головкин
В Блэк-Рок постоянно пыльные бури, постоянно стоит пыльный туман. Все ходят в масках и очках — многие в респираторах, потому что трудно дышать. Из-за того что у всех замотаны лица, все в пыли, никого не узнаешь. Непонятно даже, мужчина перед тобой или женщина. А вообще это реально очень красиво, когда ты впервые приезжаешь в это пространство, в город, который состоит из машин, и в этот момент налетает пыльная буря. Прямо такое кино.
Олег Кулик
Я серьезно отношусь к своей работе. Я сделал произведение, оно поехало на экспозицию. Я думал, что обойдется все без меня. Я думал, что все как всегда: есть куратор, критики, галеристы. Но выяснилось, что на вернисаже требуется мое присутствие, и мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться. Так я оказался на выставке, где, в принципе, всем друг на друга наплевать и где очень хорошо и удобно представлять работу, особенно новую. Потому что по большому счету это интересно только тебе, а критика не то чтобы конструктивная, а толерантная. «Толерантность» — это слово там просто золотыми буквами на небе выгравировано. Все — кроме климата — на Burning Man очень толерантно. Но климат нетолерантен настолько, что всего остального ты просто не замечаешь.
Данил Головкин
Гигиены на Burning Man вообще нет нигде. К примеру, у каждого персональная посуда, все ходят по фестивалю с личными чашками. А душ — это такая палаточка с небольшим детским бассейном внутри. Сверху подвешена фляга, в которую заливают воду. Нужно встать ногами в бассейн — а до тебя там уже постояло несколько человек — и под слабой струйкой как-то ополоснуться. Я в таком душе раз или два искупался, но это было абсолютно бесполезно, потому что ты выходишь из душа — и тут же тебя облепляет пыль и у тебя моментально такие же грязные волосы, как были до душа. Или другой пример: чистишь зубы и выплевываешь в бочку, в которую до тебя уже поплевали десятки человек. Бочку эту так и называли — grey water. Да, быт сложный, но слежение за чистотой просто маниакальное. Всех предупреждают: нельзя сорить, нельзя ничего выливать. Вообще ничего нельзя! Не знаю почему. За нарушение — штраф или (что в сто раз страшнее) в будущему году поселят в какое-нибудь не очень хорошее место.
Олег Кулик
Я не видел места чище, чем пустыня Блэк-Рок. Ты весь в пыли, в грязи, но вокруг ни одного окурка, ни одной бумажки. Никто не курит, наркотики строжайше запрещены. Все думают — приедем и оттянемся, но по территории постоянно ездит полиция. Шестьдесят арестов с доведением до суда в прошлом году на Burning Man было! За употребление не наказывают, но — за ношение, демонстрацию, продажу, угощение. Если ты идешь по улице, а тебя остановят, обыщут и найдут — все, тюрьма. Помимо этого — никакого публичного бл*дства, но много непубличных зон, в которых происходит разное. В некоторые зоны я, всюду ходящий смело, боялся зайти. Я как-то к одному месту подошел, а там реально черепа бараньи кровавые, расписанные какими-то знаками, — и я сразу понял, что там люди, про которых никак не скажешь, что они «свои».
Данил Головкин
Как я понял, на Burning Man приезжают богемные персонажи, старые тусовщики. Все приличные, все доброжелательные. Была куча поводов, когда мы могли получить по морде — и чудом не получали. Люди взрослые — мне кажется, я вообще тинов там не видел. Почему? Потому что Burning Man — это дорого. Можно даже посчитать: купить билеты, купить все указанные в памятке медикаменты, арендовать машину, а точнее, автобус, в котором будете жить (при этом компании, сдающие автомобили в прокат, когда узнают, куда ты едешь, прайс тут же поднимают в разы, потому что знают: в Блэк-Рок все убивается), затариться бензином, газом, едой, водой. Плюс все неудобно. Согреть и выпить чаю — это требует какого-то времени. Заправить бензином горелку, зажечь ее, сходить с чайником за водой. Пока все сделаешь, чай расхочешь.
Олег Кулик
Фестиваль заброшенности — так я теперь его называю. Каждый человек, оказавшийся на Burning Man, в какой-то момент начинает испытывать чувство потерянности. В первую очередь, физически, потому что ты постоянно теряешься то в огромном количестве людей, то в огромном количестве улиц, названия и расположение которых выучить невозможно. Если днем более или менее можно как-то освоиться, то ночью узнать уже ничего нельзя. Волею судеб ты почти всегда один — в поисках места, друзей, ощущений, переживаний. Люди, которые не готовы к этому — а не каждый готов потеряться, — рассказывают, что большего ужаса в жизни они не испытывали.
Данил Головкин
Ориентироваться на Burning Man очень сложно. Несмотря на то что даже есть какая-то разметка — написано, например: улица такая-то. Ночью этого всего не видно. Когда ты в темноте куда-то выдвигаешься — например, в туалет, — то стараешься запомнить: вот тут стоит машина с такими-то огнями, а вон там что-то светится. Но все может в один миг измениться: огни потухнут, машина переместится. У нас один парень так вышел и вернулся лишь под утро — не мог нас найти.
Олег Кулик
Данил Головкин
Еды на Burning Man было очень много. Помню, как в один из последних дней Паша Вардишвили — после какого-то рейва, будучи слегка не в себе, — готовил стейки для всей нашей оравы, человек на тридцать. Но когда мы начали стейки есть, выяснилось, что мясо немного «медиум», то есть чуть сыровато, и парень, который зашел к нам поужинать, — бывалый, можно сказать, местный — сказал: «Ребята, тут мясо с кровью лучше не есть, а то сальмонеллы». И Паша все стейки по новой зажаривал. Я не знаю, как остальные, возможно, это у меня только такие ощущения — но, видя, в каких условиях еда хранится и как готовится, я понимал, что точно есть это не буду. И потому питался «Дошираком»: это самая правильная еда, потому что ее не надо готовить.
Олег Кулик
На Burning Man все выпендриваются — делают разные мобили фантастические. Обычно это просто автобусы переделанные — с мордами, с хвостами, — но попадаются и большие оригиналы. В моем личном рейтинге победили старички. Представьте, еду я ночью, и вдруг через все поле на невероятную высоту откуда-то издалека взмывает пунктир из лампочек и, как хвост, извивается, плывет. Я понимаю, что штука эта к чему-то прикреплена, и я на велике еду в темноту, чтобы найти точку, где эта гирлянда прикреплена. И когда я подъезжаю, то обнаруживаю самый маленький, какой только можно себе представить в огромной пустыне, автомобильчик, в котором сидят два розовых одуванчика — бабушка и дедушка, и к крыше их микроавтомобиля привязана веревочка, а к ней через равное расстояние привязаны черные шарики, надутые гелем, и у каждого шарика — светодиодная лампочка. Шарики в ночном небе исчезают, и создается впечатление, что лампочки летят сами. Вот это, как я понимаю, ветераны. Лучшая инсталляция! Но в конце моего пребывания на фестивале я увидел еще кое-что.
Данил Головкин
Важная вещь на Burning Man — беруши. Потому что фестиваль не останавливается ни на минуту — рейвы идут круглосуточно. У меня вообще сложилось впечатление, что туда приезжают не на арт смотреть, а на рейвы ходить. Танцевальных площадок очень много, и все они постоянно перемещаются с места на место. Ты как бы находишься целый день в музыке, которая прямо грохочет. К этому, конечно, быстро привыкаешь, и когда в один из последних дней сжигали главный Храм умерших, выключили музыку. Я как раз снимал это зарево и вдруг услышал — тишина, единственный звук производит затвор моей камеры.
Олег Кулик
На Burning Man каждый переживает свой трип. Все ходят по пустыне и натыкаются на какие-то объекты. Наш «Оракултанг» — это был проект, суммировавший все философские рассуждения о свободе, но в пересказе. Лао-цзы, Сократ и все-все. Очень много сил потрачено было на этот текст, и я был уверен, что когда скомпилирую всю мудрость человечества, я в конце концов сформулирую ее настолько пафосно, что человеку ее будет неловко произносить и идеально будет, если ее скажет обезьяна. Пять с половиной часов речи! Но в результате я пришел к полной пустоте — ничего сказать не мог. Это удивительно было! Благодаря этой работе я закончил с философией, которая отделяет жизнь философа от его мыслей. А теперь представьте: люди, уже потерявшие связь с реальностью, оказываются в пустыне, и вдруг с ними заговаривает обезьяна, сделанная чудовищно реалистично, у которой открываются глаза и рот: «Свободу! Свободу надо! В грязь мордой, в грязь мордой! И тогда ты можешь говорить со мной о свободе. А пока такая уверенная пьяная харя…» Ну и все такое тому подобное. Представляете? Дима Волков (бизнесмен, сооснователь компании Social Discovery Ventures. — Ред.) — гениальный человек. Сделать дорогущую вещь — сложная электроника, механика тончайшая, четырнадцать лицевых мышц — с этой обезьяны пыль сдувать нужно, в комнате со специальными кондиционерами выставлять, а мы ее отвезли в самое страшное место на земле! Только русские могут так поступить. Сейчас обезьяна томится в застенках Social Discovery — ждет реставрации.
Данил Головкин
К такому фестивалю надо готовиться, конечно, — какие-то костюмчики с собой брать. А я про одежду совсем не подумал — поехал в обычной в майке и джинсах. Большинство людей, как я потом узнал, очень сильно на этот счет запариваются. Я заметил, что даже фотографы, которые на фестиваль приезжают, серьезно продумывают свой прикид. Чтобы не выделяться, чтобы быть одним из тусовки. Тогда к тебе совершенно по-другому относятся. Я вообще в какой-то момент все про работу фотографа на Burning Man понял. Когда я выходил со здоровыми камерами Canon, то чувствовал, что люди мне позируют, но выглядит это так, будто ты приехал просто на них посмотреть. Я потом выходил с невзрачной такой мыльницей, и меня всюду уже принимали за своего. Думаю, что в следующий раз я вообще с GoPro поеду. Там это самый верный формат. Цепляешь ее на себя и ходишь кругом, снимаешь.
Олег Кулик
Данил Головкин
Вот так заканчивается Burning Man. Всё сжигают — Храм Лотоса, Храм умерших, самого Burning Man. Очень, конечно, красиво и страшно, но надо признать, что с безопасностью все очень классно организовано. Зрители сидят на определенном расстоянии, вокруг и пожарные, и «Скорая помощь», и какие-то охранники. Все организовано очень круто.
Олег Кулик
На Burning Man люди удивляются только одному: что кто-то на фестивале в первый раз. Тут же подбегают — «ты впервые?!» — и обнимают тебя. Я хоть и поехал в первый раз, но на перворазрядника похож не был. Я сразу понял: это чистый ад на земле, мир без людей. На Burning Man нету денег, нету связи. А что такое современный человек? Злое, одинокое, все время сидящее в сети существо, думающее о деньгах и говорящее о гуманизме и построении свободного общества.
Нет денег, но зато можешь работать и строить — инструментов невероятное количество! Там самые лучшие строители в мире, которые из говна замки строят. Архитектурные сооружения потрясающей композиции и изобретения.
Данил Головкин
Крутых объектов — по-настоящему крутых — на Burning Man немного. Я видел штук пять. Остальные попсовые — такое впечатление, что ты попал в сувенирную лавку, а все сувениры там увеличены. Но потом меня попросили отдельно поснимать транспортные средства, потому что там многие приезжают на очень прикольных конструкциях — в виде носорога, например. Кто-то приезжает уже на готовом мобиле, а кто-то прибывает дня за два и собирает все на месте. А был такой транспорт, про который я так и не понял, как это вообще можно было выстроить. Я хочу сказать, что люди запариваются по-серьезному и готовятся к фестивалю, наверное, за год. Думаю, что единственный русский художник, который имел бы там безумный успех, — это Андрей Бартенев. Если он сделает что-то здоровенное — или даже просто будет кататься на велосипеде в своих костюмах по пустыне. Точно, ему обязательно нужно туда ехать.
Олег Кулик
В некоторые автобусы, фланирующие по пустыне, можно было заходить не всем, а только випам и только через фейсконтроль. А внутри этих автобусов — самые интересные тусовки. Автобусы двухэтажные: наверху все открыто, а внутри что-то вообще невообразимое. Говорят, в одном из таких автобусов катались Илон Маск (основатель компаний SpaceX и X.com. — Ред.) и Сергей Брин (сооснователь компании Google. — Ред.), оба в первый раз на Burning Man. И, говорят, они там решили, приняв немного тамошней атмосферы внутрь, устроить Burning Mars, потому что поняли, что никуда уже лететь не надо, что Марс здесь.
С одним из таких автобусов у меня был случай. Еду я на велосипеде, наслаждаюсь одиночеством. Невероятно счастлив. Вокруг такой легкий туманчик. И вижу, что мимо меня едет светящийся автобус, из которого играет приятная музыка. Автобус останавливается, и я вижу: открывается передняя дверь, из нее выходит мужичок, абсолютно обнаженный, тело у него поблескивает, и пальчиком меня подманивает. Я подъехал, а он мне говорит: «Come in». Я смотрю, там и девица роскошная на меня из глубины смотрит, улыбается. Ну, думаю, наверное, пати для обнаженных. О’кей, зайду. Дело ночью происходит (а в пустыне по ночам не жарко), на мне шуба, шапка медвежья, портянки. В общем, я все это быстро скидываю и запрыгиваю в автобус. Мне говорят: «Стоп-стоп, минуточку» — и в одно мгновение обмазывают меня с ног до головы вазелином. И я оказываюсь в автобусе, который буквально забит людьми. Плотно-плотно друг к другу все стоят, окна закрыты целлофаном, жуткая духота, и все как будто плавают в бочке с фруктами. Чужие руки, головы, ноги оказываются в самых неожиданных местах и в самые неожиданные моменты. Я начинаю, как человек скромный, деликатный, воспитанный в традиционной украинской семье, отпихиваться. Но отпихиваться не получается! Все скользкое, и руки моментально куда-то проваливаются, и ты не знаешь даже, как их оттуда выдернуть! В общем, я веду себя немного нервно, сопротивляюсь, и меня — если представить автобус как живой организм — проталкивают по кишке и выпихивают в задний проход. Как какашку. Я вываливаюсь в пустыню, весь в вазелине, немного возбужденный, — холодно, дует пыль, — а автобус заводится и потихоньку уезжает. Я даже пробежался за ним несколько метров с криком «а как же я». Потому что, можно сказать, только понял, что внутри было не так уж плохо. Хорошо, рядом были велосипед, шкуры мои. Я оделся, оглянулся, чтобы начать преследование, а автобуса нет. И это удивительно, потому что он огромный, а пустыня плоская. Но это было очень круто — такая анально-эротическая фантазия.
Данил Головкин
Насчет того чтобы еще раз поехать — не знаю. Хорошо помню, как мы выбирались оттуда. Нужно было сначала сдать мусор в одно место, несъеденную еду — в другое, велосипеды — в третье. Уезжали дольше, чем приезжали. Даже на ночевку в пустыне останавливались. И когда наконец доехали до первой гостиницы, один из наших — городской парень, неделю не мылся, зубы не чистил, грязный, небритый, обгоревший — целовал асфальт перед гостиницей. Я сам часа два в душе провел — просто не мог из него выйти. Потом погуглил, где поблизости в городке Рино ресторан, нашел какой-то стейк-хаус и часа три просидел там, пил вино.
Данил Головкин
На Burning Man постоянно патрулируют кареты «скорой» и, если видят, что человек принял что-то не то или в чрезмерном количестве, останавливаются и оказывают медицинскую помощь. Были и полисмены, но очень аккуратные и не вмешивались, если видели, что угрозы нет. Но если кто-то употреблял наркоту на глазах у всех, конечно, подходили, забирали. Зато в собственном кэмпе ты волен делать все что угодно — никто не проверяет.
Данил Головкин
В принципе, я так до конца и не въехал, как надо себя вести на Burning Man. Помню, что все время приходил куда-то и думал: вот черт, надо же было во все тигровое одеться. То есть всегда постфактум. Конечно, там распространяют какие-то программки — целая книжка такая, по которой можно ориентироваться. В одном кэмпе йога каждый день, в другом садомазо-вечеринки, в третьем учат готовить, в четвертом всем желающим моют голову, в пятом собираются те, кто любит кататься голыми на велосипеде. Я за всем этим не следил — просто наугад шел, тусовался — куда попадал, туда попадал. И мне дико все понравилось. Второй раз можно было бы, конечно, съездить. Но это не отпуск — тут надо четко это понимать. До меня это знание дней семь-восемь доходило. Как раз к отъезду дошло.
Олег Кулик
Это не ивент на природе, это действительно прощание с человеческим. Я это везде ощущал: как человек, я чувствую себя ужасно, а как нечеловек — прекрасно, и даже сила какая-то просыпалась. Вообще это уникальный проект, попирающий любые традиционные представления. Все хотят жить лучше и поэтому выбирают красивые ландшафты, красивых людей, и все несчастные, убогие, голодные бегут за ними и устраивают конфликты. А здесь все наоборот: люди едут в место с самыми невыносимыми условиями, куда не только бедные — ни один нормальный человек не сунется, и устраивают там космическую демократию. И это не отдельно взятый художник Олег Мавроматти, который и укол сделает, и в чувство тебя приведет, и переночевать к себе пустит, и расскажет все о современном искусстве в Москве, — там все такие, все каких-то невероятно больших талантов и с нечеловеческой широты душой.