счет есенина за пиво
Счет за кутеж Сергея Есенина перевели в цены 2021 года
В Интернете стала необычайно популярной фотография счета, который якобы был выписан Сергею Есенину в одном из ресторанов в сентябре 1923 года. При этом не уточняется ни название ресторана, ни даже город, где он находился, только приводится информация: поэт выпил 14 порций пива, 2 порции содовой, съел одну порцию мяса — и заплатил за это 2750 рублей. Мы попробовали разобраться, что означает эта цифра в переводе на современные деньги (конечно, если взять на веру, что счет подлинный!).
Сначала разберемся с деньгами. В сентябре 1923 года Есенин, скорее всего, расплачивался советскими знаками того же 1923 года выпуска. В обороте уже был червонец, но вряд ли кружка пива стоила 150 червонцев (это эквивалент неплохой месячной зарплаты). На черном рынке Москвы в сентябре 1923 года золотую монету в 10 рублей (весом 7,7 грамма чистого золота) можно было купить за 2500 рублей в совзнаках образца того же года.
Из всех способов перевода денег образца 1923 год в понятные нам деньги 2021 года мы выбираем проверенный веками — золото. Чек Есенина составил 2750 рублей. Соответственно, он потратил 8,5 грамма в золотом эквиваленте. Усредненная современная стоимость грамма золота по курсу Центробанка РФ — 4200 рублей за грамм.
Если бы в марте 2021 года на сумму, потраченную на выпивку, Сергею Есенину потребовалось купить 8,5 грамма золота, ему пришлось бы заплатить 33 880 рублей по курсу ЦБ. О ценах золота на черном рынке нам сегодня, увы, неизвестно — может быть, чуть-чуть дешевле.
Так что перевод современных денег в деньги 1920-х — дело неблагодарное. И в зависимости от выбранного эквивалента мы получаем значительный разброс — за пивную вечеринку Сергей Александрович мог бы заплатить от 483 до 33 880 рублей.
Но можно зайти с другой стороны и прикинуть, во сколько бы обошелся поэту аналогичный заказ сегодня. В одном из популярных пивных ресторанов Москвы за пол-литровую кружку пива сегодня попросят 280 рублей. Соответственно, 14 кружек пива обошлись бы в 3920 рублей. Прибавим две порции содовой (примерно по 100 рублей). Абстрактное есенинское «мясо» пересчитываем как порцию свинины с гарниром в том же ресторане — 720 рублей. Итого: в наши дни за ужин поэт заплатил бы 4840 рублей.
Если учесть, что нигде не сказано, что Есенин пил один, — так вполне приемлемый счет… Кстати, в пользу версии о дружеских посиделках с собутыльниками говорит еще и количество пива: если считать, что 14 порций пива — это 7 литров, то вывод напрашивается неутешительный: даже молодой крепкий мужчина вряд ли смог бы принять на грудь столько без последствий для здоровья.
«Скорее всего, пиво, которое пил Есенин в 1923 году, подавали ему бутылками. Объем бутылки — пол-литра либо пинта, никак не меньше. Разливное пиво в Москве и Петербурге того времени существовало, но только в заведениях при пивных заводах, а это развлечение для гурманов. С образом Есенина такой вариант досуга не вяжется, так что я полагаю, что это, скорее, был привокзальный кабак», — отметил историк московского быта Алексей Митрофанов в беседе с корреспондентом «МК».
Сложно сказать, насколько значительной была сумма этого чека для бюджета Есенина. Дело в том, что легкость пересчета обманчива, а 1923 год ознаменовался серьезными финансовыми кризисами и деноминацией. В январе 1923 года царскую десятирублевку продавали за 225 рублей совзнаками, а в декабре того же года — за 19 710. Деньги обесценивались буквально на глазах.
В одной из опубликованных библиографических книг о Сергее Есенине сказано, что в 1923 году (месяц не уточняется) он получил аванс 2000 рублей, а потом — ежемесячные выплаты по 1000 рублей за издание собрания сочинений. Если речь идет о советских денежных знаках, то сумма не такая уж большая — и получается, будто Есенин оставил за один вечер в кабаке свой доход за три месяца? Звучит неправдоподобно. Скорее можно предположить, что расчеты за издание собрания сочинений велись в червонцах, для сравнения: железнодорожный рабочий низшей квалификации получал от 40 червонцев в месяц, а 150 червонцев — это неплохая зарплата начальника железнодорожного депо.
Гораздо правдоподобнее звучит другая гипотеза: Есенин с такой легкостью пропивал деньги именно потому, что они обесценивались едва ли не каждый день — и через месяц ему уже хватило бы на вдвое меньшее количество пива.
Ресторанный счёт Сергея Есенина
О чём может рассказать чек из ресторана? Недавно мне попался на глаза любопытный исторический документ – ресторанный счёт, который оплатил Сергей Есенин. Провёл небольшое расследование.
Говорящий ресторанный счёт
Никаких подробностей, только дата, цены, наименования позиций. Я даже не знаю, в каком музее представлен экспонат. Вот этот чек.
Однако стоит внимательно рассмотреть этот чек и сопоставить эту довольно скудную информацию с биографией поэта, всё становится гораздо объёмнее.
Сергей Есенин пришёл в кабак с двумя сотнями наличных денег, а «отдохнул» почти на три тысячи. Разумеется, его накормили-напоили без каких-либо сомнений под расписку – он всё-таки был знаменитостью национального масштаба. Потом прислали чек в гостиницу.
Сергей Есенин в ресторане
Попробуем реконструировать ужин. 14 кружек пива, в большинстве случаев заказано по две порции – значит, Есенин угощал кого-то. Дважды фигурирует содовая, видимо, за столик подсаживались прекрасные дамы. Из еды – только горячее блюдо с мало что говорящим названием «мясо». Всё-таки поел поэт. И на посошок выпил ещё одну кружку. Хорошо посидел.
Дата на чеке – 23 сентября 1923 года. Совсем недавно, в августе, Сергей Есенин вернулся из Америки, навсегда расставшись с Айседорой Дункан.
Звёздный брак самого популярного русского поэта и известной американской танцовщицы был очень странным и закончился довольно скоро. Слишком разными они были.
В сентябре 1923 года Есенин был свободен от супружеских уз и уже имел виды на актрису Августу Миклашевскую, которой впоследствии был посвящён проникновенный сборник «Любовь хулигана».
Возможно, именно в эти дни было написано стихотворение «Заметался пожар голубой…»
Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
Был я весь — как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.
Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз злато-карий омут,
И чтоб, прошлое не любя,
Ты уйти не смогла к другому.
Поступь нежная, легкий стан,
Если б знала ты сердцем упорным,
Как умеет любить хулиган,
Как умеет он быть покорным.
Я б навеки забыл кабаки
И стихи бы писать забросил,
Только б тонко касаться руки
И волос твоих цветом в осень.
Я б навеки пошел за тобой
Хоть в свои, хоть в чужие дали…
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
Сергей Есенин, 1923 год.
Судя по чеку, поэт всё-таки не забыл кабаки. Да и стихи писать, к счастью не забросил.
Счет за кутеж Сергея Есенина перевели в цены 2021 года
“И 14 порций пива”.
В Интернете стала необычайно популярной фотография счета, который якобы был выписан Сергею Есенину в одном из ресторанов в сентябре 1923 года. При этом не уточняется ни название ресторана, ни даже город, где он находился, только приводится информация: поэт выпил 14 порций пива, 2 порции содовой, съел одну порцию мяса — и заплатил за это 2750 рублей. Мы попробовали разобраться, что означает эта цифра в переводе на современные деньги (конечно, если взять на веру, что счет подлинный!).
Сначала разберемся с деньгами. В сентябре 1923 года Есенин, скорее всего, расплачивался советскими знаками того же 1923 года выпуска. В обороте уже был червонец, но вряд ли кружка пива стоила 150 червонцев (это эквивалент неплохой месячной зарплаты). На черном рынке Москвы в сентябре 1923 года золотую монету в 10 рублей (весом 7,7 грамма чистого золота) можно было купить за 2500 рублей в совзнаках образца того же года.
Из всех способов перевода денег образца 1923 год в понятные нам деньги 2021 года мы выбираем проверенный веками — золото. Чек Есенина составил 2750 рублей. Соответственно, он потратил 8,5 грамма в золотом эквиваленте. Усредненная современная стоимость грамма золота по курсу Центробанка РФ — 4200 рублей за грамм.
Если бы в марте 2021 года на сумму, потраченную на выпивку, Сергею Есенину потребовалось купить 8,5 грамма золота, ему пришлось бы заплатить 33 880 рублей по курсу ЦБ. О ценах золота на черном рынке нам сегодня, увы, неизвестно — может быть, чуть-чуть дешевле.
Так что перевод современных денег в деньги 1920-х — дело неблагодарное. И в зависимости от выбранного эквивалента мы получаем значительный разброс — за пивную вечеринку Сергей Александрович мог бы заплатить от 483 до 33 880 рублей.
Но можно зайти с другой стороны и прикинуть, во сколько бы обошелся поэту аналогичный заказ сегодня. В одном из популярных пивных ресторанов Москвы за пол-литровую кружку пива сегодня попросят 280 рублей. Соответственно, 14 кружек пива обошлись бы в 3920 рублей. Прибавим две порции содовой (примерно по 100 рублей). Абстрактное есенинское «мясо» пересчитываем как порцию свинины с гарниром в том же ресторане — 720 рублей. Итого: в наши дни за ужин поэт заплатил бы 4840 рублей.
Если учесть, что нигде не сказано, что Есенин пил один, — так вполне приемлемый счет… Кстати, в пользу версии о дружеских посиделках с собутыльниками говорит еще и количество пива: если считать, что 14 порций пива — это 7 литров, то вывод напрашивается неутешительный: даже молодой крепкий мужчина вряд ли смог бы принять на грудь столько без последствий для здоровья.
«Скорее всего, пиво, которое пил Есенин в 1923 году, подавали ему бутылками. Объем бутылки — пол-литра либо пинта, никак не меньше. Разливное пиво в Москве и Петербурге того времени существовало, но только в заведениях при пивных заводах, а это развлечение для гурманов. С образом Есенина такой вариант досуга не вяжется, так что я полагаю, что это, скорее, был привокзальный кабак», — отметил историк московского быта Алексей Митрофанов в беседе с корреспондентом «МК».
Сложно сказать, насколько значительной была сумма этого чека для бюджета Есенина. Дело в том, что легкость пересчета обманчива, а 1923 год ознаменовался серьезными финансовыми кризисами и деноминацией. В январе 1923 года царскую десятирублевку продавали за 225 рублей совзнаками, а в декабре того же года — за 19 710. Деньги обесценивались буквально на глазах.
В одной из опубликованных библиографических книг о Сергее Есенине сказано, что в 1923 году (месяц не уточняется) он получил аванс 2000 рублей, а потом — ежемесячные выплаты по 1000 рублей за издание собрания сочинений. Если речь идет о советских денежных знаках, то сумма не такая уж большая — и получается, будто Есенин оставил за один вечер в кабаке свой доход за три месяца? Звучит неправдоподобно. Скорее можно предположить, что расчеты за издание собрания сочинений велись в червонцах, для сравнения: железнодорожный рабочий низшей квалификации получал от 40 червонцев в месяц, а 150 червонцев — это неплохая зарплата начальника железнодорожного депо.
Гораздо правдоподобнее звучит другая гипотеза: Есенин с такой легкостью пропивал деньги именно потому, что они обесценивались едва ли не каждый день — и через месяц ему уже хватило бы на вдвое меньшее количество пива.
КОГДА ЕСЕНИН НАЧАЛ ПИТЬ?
Несмотря на внушительную массу бытовых и душевных неурядиц Есенин мог избежать петли, кабы не болезнь расшатанных нервов, подстегиваемая пьянством.
Вот о пьянстве Есенина поговорим подробнее, в нескольких постах.
Это важно не для смакования проблемы Есенина, а для понимания трагедии с ним произошедшей.
Мертвый Есенин стал дубиной, которой так легко в условиях литературной войны побивать соперников. Этим сразу воспользовался Борис Лавренев, накатав статью «Казненный дегенератами» с эпиграфом: «И вы не смоете всей вашей черной кровью поэта праведную кровь!». Бесперспективно смывать кровь по версии Лавренева предстояло имажинистам.
«Есенин был захвачен в прочную мертвую петлю. Никогда не бывший имажинистом, чуждый дегенеративным извертам, он был объявлен вождем школы, родившейся на пороге лупанария и кабака, и на его славе, как на спасительном плоту, выплыли литературные шантажисты, которые не брезгали ничем и которые подуськивали наивного рязанца на самые экстравагантные скандалы, благодаря которым в связи с именем Есенина упоминались и их ничтожные имена».
«С их легкой руки за ними потянулись десятки мелких хищников, и трудно даже установить, какое количество литературных сутенеров жило и пьянствовало за счет имени и кармана Есенина, таская несчастного, обезволенного поэта по всем кабакам, волоча в грязи его имя и казня его самыми гнусными моральными пытками.
Никакая борьба с этими гиенами не могла привести к благотворным результатам. Усилия врачей и немногих искренне любивших поэта людей разбивались о сплоченность организованной сволочи, дегенератского сброда, продолжавшего многолетнюю казнь поэта».
Сейчас трудно вообразить, что значило появление такой статьи для имажинистов Мариенгофа, Шершеневича, как задевала она Рюрика Ивнева. Дело не столько в достоинстве (хотя и в нем тоже), речь шла о самом существовании в литературе. Мариенгоф принялся яростно защищаться по нескольким фронтам сразу, доказывая и что имя Есенина от него неотделимо, и что Есенин при имажинистах держался трезвости.
Помогая товарищу по несчастью, старательно внедряли мысль «Имажинисты + Есенин = трезвость» Шершеневич с Ивневым. За ними подтянулись остальные. Миф о непьющем юноше, в одночасье превратившимся в пьяного мужика пошел гулять по свету.
Первый грандиозный контакт Есенина с алкоголем запомнила сестра поэта Катя. Случилось это в 1915 году, когда Сергей попал в число константиновских рекрутов. Во время проводов Есенин узнал, что у матери есть ребенок на стороне (ЕСЕНИН 1: СИРОТА ПРИ РОДИТЕЛЯХ) и слетел с катушек, до гуляний с гармонью и дракой с пришлыми мужиками.
Сергей отравился до невменоза и мать, незадолго до этого посланная им на три буквы, лечила сына народным средством: била бутылкой по пяткам, пока не началась рвота, потом силком вливала в рот молоко.
То есть, уже в 1915 наличествовал сценарий позднего Есенина: пьянство, ссоры, слезы, балансирование на краю гибели.
На передовую, как известно, Сергей не попал, проходя службу в санитарном поезде под начальством полковника Ломана (ПРИДВОРНЫЙ ПОЭТ ЕСЕНИН). Какой свободой пользовался бравый медбрат, свидетельствуют воспоминания Михаила Мурашева, навещавшего порой друга в Царском Селе.
«— Угостил бы тебя, да денег нет, — говорит Есенин печально.
Я дал ему денег 15 рублей. Он повеселел.
— Хорошо бы поймать полковника, он бы дал записку на вино в госпитальный магазин.
Не успел он докончить фразы, как в дверь резко постучали, и без ответа на стук вошел полковник Ломан. Есенин представил меня полковнику как своего близкого друга. Полковник был любезен и приветлив. Есенин с улыбкой обратился к нему:
— Господин полковник, дайте записочку, я хочу угостить друга.
Ломан засмеялся и проговорил:
— Только поаккуратней.
Он подошел к столику, сел на кровать Есенина и на небольшом листике бумаги написал:
«Отпустить Есенину за наличный расчет 1 бут. виноградного вина и 2 бут. пива.
Полковник Ломан».
По уходе полковника Есенин переправляет цифру один на 4, а цифру два на 12.
В России идет второй год сухого закона.
А в эстрадный период имажинизма дела обстояли еще хлеще, ибо Есенину не нужно было спрашивать у полковника Ломана разрешений. В кафе имажинистов «Стойло Пегаса» каждый вечер текла самогонного спирта река и, скажем, переводчик Айседоры Дункан Илья Шнейдер выводит есенинское пьянство от той реки, а не от брызг шампанского в особняке танцовщицы на Пречистенке. Ведущие теоретики имажинизма то и дело пробалтываются о пьянстве среды, пусть и отделяя от нее Есенина.
«Ему (прим. авт. — Есенину) нравилось наблюдать ералаш, который поднимали подвыпившие гости. Он смеялся, острил, притворялся пьяным, умышленно поддакивал чепухе, которую несли потерявшие душевное равновесие собутыльники. Он мало пил и много веселился, тогда как другие много пили и под конец впадали в уныние и засыпали».
Проговаривается и Мариенгоф:
«Как-то я не ночевал дома. Вернулся в свою «ванну обетованную» часов в десять утра; Есенин спал. На умывальнике стояла пустая бутылка и стакан. Понюхал — ударило в нос сивухой.
Растолкал Есенина. Он поднял на меня тяжелые, красные веки.
— Что это, Сережа?… Один водку пил?…
— Да. Пил. И каждый день буду… ежели по ночам шляться станешь… с кем хочешь там хороводься, а чтобы ночевать дома…»
Наиболее четко установить рамки потребления Есенина помогают замечания Надежды Вольпин.
«Между прочим, ему и себе в успокоение, я подчеркивала, что не такой уж он пропойца, пьет не водку, вино — и по три-четыре дня на неделе совсем бывает трезв — тогда и работает!
Это не в утешение говорилось — так оно и было. Весь двадцатый и двадцать первый год Сергей Есенин пил умеренно, куда меньше, чем очень многие его друзья-приятели. Возможно, это была самая трезвая полоса в его к жизни, считая со времени создания «Ордена имажинистов».
Позвольте, но трезвость три-четыре дня в неделю ведь это есть режим предсмертного Есенина (и тогда он также предпочитал вино, а не водку). Согласно Василию Наседкину, последний год неделя Есенина делилась на пьяные и трезвые дни. Трезвых дней выпадало на один больше.
Большинство возводит начало алкоголизма Есенина к 1922 году, когда он очутился на всем готовом в плену особняка Айседоры Дункан. Иван Старцев свидетельствует:
«В эту зиму он начал проявлять склонность к вину. Все чаще и чаще, возвращаясь домой из «Стойла», ссылаясь на скуку и усталость, предлагал он завернуть в тот или иной кабачок — выпить и освежиться. И странно, он не столько пьянел от вина, сколько досадовал на чье-нибудь не понравившееся ему в разговоре замечание, зажигая свои нервы, доходя до буйства и бешенства».
Вот здесь начинается тяжелый сценарий есенинских пьянок, с обязательным раздраем. Возможно ли без предварительной подготовки дойти до таких стадий? Это вопрос к наркологам. Думается, путь к алкоголизму Есенин все же начал раньше, ибо Дункан столкнулась с совершенно поломанным механизмом.
Первый период пьянства Есенина не внушал опасений, благо алкоголь не сливался со скандальным поведением. Иные пили больше, метче, крепче.
Но Есенину предстояло взять свое, заткнуть всех за пояс.
И, улетая чудить за границу, он напишет Клюеву 5 мая 1922: «Очень уж я устал, а последняя моя запойная болезнь совершенно меня сделала издерганным…»
За границей Есенина ждал новый поворот романа с алкоголем.
Мясо и 14 порций пива: опубликовано фото счета Есенина в ресторане
background image / Новые Ведомости / youtube
В Интернете стала необычайно популярной фотография счета, который якобы был выписан Сергею Есенину в одном из ресторанов в сентябре 1923 года. При этом не уточняется ни название ресторана, ни даже город, где он находился, только приводится информация: поэт выпил 14 порций пива, 2 порции содовой, съел одну порцию мяса — и заплатил за это 2750 рублей. «НВ» попробовали разобраться, что означает эта цифра в переводе на современные деньги (конечно, если взять на веру, что счет подлинный!).
Из всех способов перевода денег образца 1923 год в понятные нам деньги 2021 года мы выбираем проверенный веками — золото. Чек Есенина составил 2750 рублей. Соответственно, он потратил 8,5 грамма в золотом эквиваленте. Усредненная современная стоимость грамма золота по курсу Центробанка РФ — 4200 рублей за грамм.
Так что перевод современных денег в деньги 1920-х — дело неблагодарное. И в зависимости от выбранного эквивалента мы получаем значительный разброс — за пивную вечеринку Сергей Александрович мог бы заплатить от 483 до 33 880 рублей.
Но можно зайти с другой стороны и прикинуть, во сколько бы обошелся поэту аналогичный заказ сегодня. В одном из популярных пивных ресторанов Москвы за пол-литровую кружку пива сегодня попросят 280 рублей. Соответственно, 14 кружек пива обошлись бы в 3920 рублей. Прибавим две порции содовой (примерно по 100 рублей). Абстрактное есенинское «мясо» пересчитываем как порцию свинины с гарниром в том же ресторане — 720 рублей. Итого: в наши дни за ужин поэт заплатил бы 4840 рублей.
Если учесть, что нигде не сказано, что Есенин пил один, — так вполне приемлемый счет… Кстати, в пользу версии о дружеских посиделках с собутыльниками говорит еще и количество пива: если считать, что 14 порций пива — это 7 литров, то вывод напрашивается неутешительный: даже молодой крепкий мужчина вряд ли смог бы принять на грудь столько без последствий для здоровья.
«Скорее всего, пиво, которое пил Есенин в 1923 году, подавали ему бутылками. Объем бутылки — пол-литра либо пинта, никак не меньше. Разливное пиво в Москве и Петербурге того времени существовало, но только в заведениях при пивных заводах, а это развлечение для гурманов. С образом Есенина такой вариант досуга не вяжется, так что я полагаю, что это, скорее, был привокзальный кабак», — отметил историк московского быта Алексей Митрофанов в беседе с корреспондентом «МК».
В одной из опубликованных библиографических книг о Сергее Есенине сказано, что в 1923 году (месяц не уточняется) он получил аванс 2000 рублей, а потом — ежемесячные выплаты по 1000 рублей за издание собрания сочинений. Если речь идет о советских денежных знаках, то сумма не такая уж большая — и получается, будто Есенин оставил за один вечер в кабаке свой доход за три месяца? Звучит неправдоподобно. Скорее можно предположить, что расчеты за издание собрания сочинений велись в червонцах, для сравнения: железнодорожный рабочий низшей квалификации получал от 40 червонцев в месяц, а 150 червонцев — это неплохая зарплата начальника железнодорожного депо.
Гораздо правдоподобнее звучит другая гипотеза: Есенин с такой легкостью пропивал деньги именно потому, что они обесценивались едва ли не каждый день — и через месяц ему уже хватило бы на вдвое меньшее количество пива.