Twelfth night or what you will

Электронная книга Двенадцатая ночь, или Что угодно? | Twelfth Night, or What You Will

Пользовательские оценки

Общая оценка

Сюжет

Персонажи

Если не работает, попробуйте выключить AdBlock

Ожидание ответа от сервера

Информация о книге

Иллюстрации

Произведение Двенадцатая ночь, или Что угодно? полностью

Видеоанонс

Пожаловаться, не открывается

Читать онлайн Двенадцатая ночь, или Что угодно?

Статьи

Купить онлайн

Twelfth Night; Or, What You Will

Twelfth Night, Or What You Will

Twelfth Night, Or What You Will

Twelfth Night, Or What You Will

Twelfth Night, Or What You Will

Если не работает, попробуйте выключить AdBlock

Ожидание ответа от сервера

«Семейные сны»

Если не работает, попробуйте выключить AdBlock

Ожидание ответа от сервера

12 ульев, или Легенда о Тампуке

Если не работает, попробуйте выключить AdBlock

Ожидание ответа от сервера

15 суток, или Можете жаловаться!

Если не работает, попробуйте выключить AdBlock

Ожидание ответа от сервера

9 подвигов Сена Аесли. Подвиги 5-9

Если не работает, попробуйте выключить AdBlock

Ожидание ответа от сервера

А у нас – декаданс!

Если не работает, попробуйте выключить AdBlock

Ожидание ответа от сервера

The Hitch Hiker`s Guide to the Galaxy

Автостопом по Галактике

Если не работает, попробуйте выключить AdBlock

Ожидание ответа от сервера

Adrian Mole and the Weapons of Mass Destruction

Если не работает, попробуйте выключить AdBlock

Ожидание ответа от сервера

Алмаз Раджи

Если не работает, попробуйте выключить AdBlock

Ожидание ответа от сервера

Аптекарша

Если не работает, попробуйте выключить AdBlock

Ожидание ответа от сервера

Аристократка на мели

Если не работает, попробуйте выключить AdBlock

Ожидание ответа от сервера

Armageddon

Армагеддон

Если не работает, попробуйте выключить AdBlock

Ожидание ответа от сервера

Если не работает, попробуйте выключить AdBlock

Ожидание ответа от сервера

Баба-яга Бессмертная

Если не работает, попробуйте выключить AdBlock

Ожидание ответа от сервера

Багаж

Если не работает, попробуйте выключить AdBlock

Tw elfth Night, or What You Will

Copyright 2019 by Michael J. Cummings

English artist Frederick Richard Pickersgill (1806-1870) depicts
Duke Orsino and Olivia in the painting at left.

Type of Work and Full Title

Composition and First Performance

Publication

Source

Setting

Characters

Plot Summary

Viola’s brother, Sebastian, meanwhile, is quite alive and well, having been rescued during the shipwreck by a sea captain, Antonio. But Sebastian is sad, for he believes his twin sister has drowned. The kindly Antonio gives him money to get along in Illyria but remains behind for the time being because the Illyrians think he is a pirate. He says he will meet up with Sebastian later.

Conflicts

The main character, Viola, suffers an internal conflict during most of the play. After disguising herself as a male and calling herself Cesario, she accepts employment as a servant of Duke Orsino and falls in love with him. However, because of her assumed identity, she cannot reveal her love for Orsino. Orsino, meanwhile, has a conflict of his own. He thinks he is in love with Olivia, but she continually rejects his attempts to woo her. Olivia, in turn, thinks she is in love Cesario (Viola), but Cesario rejects all of her overtures. Sir Andrew Aguecheek further complicates matters. He wants to marry Olivia but becomes jealous of Cesario/Viola when he mistakenly believes that Cesario’s frequent visits to Olivia’s indicate that the youth is a rival for Olivia’s affections. Aguecheek challenges Cesario to a duel. Into this mix is thrown the conflict between stodgy Malvolio and Olivia’s other employees—Maria, Feste, and Fabian—as well as Sir Toby Belch and Sir Andrew Aguecheek. They join forces to play an elaborate trick on the haughty steward that makes him a laughingstock.

Climax and Conclusion

The climax of Twelfth Night occurs when Viola and Sebastian reunite and their true identities become known to everyone. Their reunion sets up the conclusion (or denouement), in which preparations are made for the marriage of Viola to Orsino and Sebastian to Olivia. The conclusion also explains how the plotters against Malvolio carried out the prank that caused him to appear insane.

Themes

True Love Perceives the Soul

True love requires recognition of the noble inner qualities of the beloved as well as the outward qualities. Duke Orsino thinks he loves Olivia. But it soon becomes apparent that he loves her primarily for her beauty, not her nobility of soul. In other words, he is infatuated with her looks and charm. However, he gradually falls in love with Viola after her inner qualities emerge while she is disguised as a man. His love for her will become complete when she doffs her disguise and reveals that she is a beautiful woman. Olivia’s love for Sebastian evolves in a similar way. She begins by admiring Sebastian’s noble qualities as mirrored by his twin sister Viola, disguised as the male messenger Cesario. But her love is incomplete until Sebastian arrives with the same noble qualities of Viola—but in a male body.

Carpe Diem (Seize the Day)

Feste chides his employer, Olivia, for continuing to mourn for her brother long after he is dead. He realizes that one of the main purposes of life is to live. One should seize the day and make the most of it. In a song he sings for Sir Toby Belch and Sir Andrew Aguecheek, he sums up his philosophy:

Comic Ingredients of the Play

Shakespeare mixes Twelfth Night with a potpourri of ingredients to achieve his comic effect—a set of twins, some situation comedy, a dash of dramatic irony, a goodly dollop of romance, three boisterous merrymakers, and a puritanical sourpuss. Following is an explanation of how Shakespeare uses these ingredients:

The Twins

Viola and her brother, Sebastian, are twins—born about an hour apart—who survive a shipwreck. When they cannot find each other, each thinks the other may be dead. Then they go their separate ways, establishing two story lines that undergird plot surprises involving mistaken identities.

Situation Comedy

Viola complicates the plot after she disguises herself as a young man, calling herself Cesario, and obtains employment as a page with Duke Orsino. When she acts as a go-between to help the duke woo Olivia, Viola begins to fall in love with the duke while Olivia begins to fall in love with Viola, thinking “him” a handsome young fellow. Thus, the play takes on the characteristics of a modern situation comedy. Realizing her predicament, Viola says that

Cesario, by the roses of the spring,
By maidhood, honour, truth and every thing,
I love thee so, that, maugre [despite] all thy pride. (3.1.113-115)

Figures of Speech

Following are examples of figures of speech in the play.

Alliteration : Repetition of the same consonant sound at the beginning of words or syllables

Irony, Verbal : Saying the opposite of what is meant

Good night, Penthesilea. (2.3.177)
(Sir Toby Belch addresses Maria as Penthesilea, the queen of the Amazons in Greek mythology. Penthesilea was a tall, muscular woman. Maria is small in stature.)

Imagery of Love

If music be the food of love, play on;
Give me excess of it, that, surfeiting,
The appetite may sicken, and so die. (1.1 3-5)
(Duke Orsino speaks a paradox in saying that the sustainer of love, music, may become the destroyer of love.)

Come away, come away, death,
And in sad cypress let me be laid;
Fly away, fly away breath;
I am slain by a fair cruel maid. (2.4 55)
(Feste speaks a personification and an apostrophe when he addresses death, an alliteration with sad cypress, and an oxymoron with fair cruel maid.)

If ever thou shalt love,
In the sweet pangs of it remember me;
For such as I am all true lovers are,
Unstaid and skittish in all motions else,
Save in the constant image of the creature
That is beloved. (2.4.14-19)
(Duke Orsino uses an oxymoron—sweet pangs—when speaking of love.)

The Transparency of the Emotions

Allusions

Meanings of Characters’ Names

Writing Format

Shakespeare wrote Twelfth Night partly in prose, partly in unrhyming verse, and partly in rhyming verse. Prose is the language of everyday conversation. It contains short and long lines and no intentional patterns of rhyme or rhythm. Verse consists of a series of lines of limited length (usually about ten syllables in Shakespeare’s plays) and an intentional rhythmic pattern. Rhyming verse consists of a series of lines of limited length in which the last word or syllable of one line rhymes with the last word or syllable of another line. Sometimes rhyming verse often appears in the form of a poem. Following are examples of passages in prose, unrhyming verse, and rhyming verse.

Онлайн чтение книги Двенадцатая ночь, или Что угодно? Twelfth Night, or What You Will
АКТ I

СЦЕНА 1

Входят герцог, Курио и другие придворные; музыканты.

Герцог

О музыка, ты пища для любви!

Играйте же, любовь мою насытьте,

И пусть желанье, утолясь, умрет!

Вновь повторите тот напев щемящий, —

Он слух ласкал мне, точно трепет ветра,

Скользнувший над фиалками тайком,

Чтоб к нам вернуться, ароматом вея.

Нет, хватит! Он когда-то был нежнее…

Как ты могуч, как дивен, дух любви!

Ты можешь все вместить, подобно морю,

Но то, что попадет в твою пучину,

Хотя бы и ценнейшее на свете,

Утрачивает ценность в тот же миг:

Такого обаянья ты исполнен,

Что подлинно чаруешь только ты!

Курио

Угодно ль вам охотиться сегодня?

Герцог

А на какого зверя?

Курио

Герцог

О Курио, я сам оленем стал!

Когда мой взор Оливию увидел,

Как бы очистился от смрада воздух,

А герцог твой в оленя превратился,

И с той поры, как свора жадных псов,

Его грызут желанья…

Входит Валентин.

Какую весть Оливия мне шлет?

Валентин

Я не был к ней допущен, ваша светлость.

Служанка мне передала ответ,

И он гласил, что даже небеса,

Ее лица открытым не увидят,

Пока весна семь раз не сменит зиму.

Росою слез кропя свою обитель,

Она затворницею станет жить,

Чтоб нежность брата, отнятого гробом,

В скорбящем сердце не могла истлеть.

Герцог

О, если так она платить умеет

Дань сестринской любви, то как полюбит,

Когда пернатой золотой стрелой

Убиты будут все иные мысли,

Когда престолы высших совершенств

И чувств прекрасных — печень, мозг и сердце 2 —

Навек займет единый властелин! —

Идемте же под своды рощ зеленых;

Их тень сладка мечтаниям влюбленных.

СЦЕНА 2

Входят Виола, капитан и матросы.

Виола

Где мы сейчас находимся, друзья?

Капитан

Мы, госпожа, в Иллирию приплыли.

Виола

Но для чего в Иллирии мне жить,

Когда мой брат в Элизие 3 блуждает?

А вдруг случайно спасся он?

Капитан

Ведь вы спаслись!

Виола

Увы! Мой бедный брат…

Какой бы это был счастливый случай!

Капитан

Но, госпожа, должно быть, так и есть:

Когда разбился наш корабль о скалы,

И все мы — горсть оставшихся в живых —

Носились по волнам в убогой лодке,

Ваш брат, сообразительный в беде,

Наученный отвагой и надеждой,

Себя к плывущей мачте привязал

И, оседлав ее, поплыл по морю,

Как на спине дельфина — Арион. 4

Я это видел сам.

Виола

Вот золото в награду за рассказ.

Он укрепляет робкую надежду,

Рожденную спасением моим,

Что жив и брат. Ты здесь бывал?

Капитан

Не больше трех часов ходьбы отсюда

То место, где родился я и рос.

Виола

Кто правит здесь?

Капитан

Высокородный и достойный герцог.

Виола

А как его зовут?

Капитан

Виола

Орсино! Мой отец о нем не раз

Мне говорил. Тогда был холост герцог.

Капитан

Он холост был, когда я вышел в море,

А с той поры минул всего лишь месяц,

Но слух прошел, — ведь любит мелкий люд

Судачить о делах людей великих, —

Что герцог наш в Оливию влюблен.

Виола

Капитан

Прелестная и юная дочь графа.

Он умер год назад, ее оставив

На попеченье сына своего.

Тот вскоре тоже умер, и, по слухам,

Оливия, скорбя о милом брате,

Решила жить затворницей.

Виола

Я к ней на службу поступить могла,

До времени скрывая от людей,

Капитан

Это будет трудно:

Она не хочет сидеть никого

И даже герцога не принимает.

Виола

Ты с виду прям и честен, капитан.

Хотя природа в благородный облик

Порой вселяет низменное сердце,

Мне кажется, в твоих чертах открытых,

Как в зеркале, отражена душа.

Поверь, тебя вознагражу я щедро, —

Ты лишь молчи, кто я на самом деле,

И помоги мне раздобыть одежду,

Пригодную для замыслов моих.

Я к герцогу хочу пойти на службу.

Шепни ему, что я не я, а евнух… 5

Он будет мной доволен: я пою,

Играю на различных инструментах.

Как дальше быть — увидим, а пока

Пусть правда не сорвется с языка.

Капитан

Вы евнух, я немой… 6 Ну что ж, клянусь:

Коль проболтаюсь, тотчас удавлюсь.

Виола

СЦЕНА 3

Входят cэp Тоби Белч и Мария.

Сэр Тоби

Ну какого дьявола моя племянница так убивается о своем покойном братце? Горе вредит здоровью, это всякий знает.

Мария

А вы, сэр Тоби, пораньше возвращались бы домой. Когда вы поздно засиживаетесь бог весть где, ваша племянница, моя госпожа, прямо из себя выходит.

Сэр Тоби

Ну и пусть себе выходит на все четыре стороны!

Мария

Нет, нехорошо, что вы являетесь в таком неприличном виде.

Сэр Тоби

А что в нем неприличного, скажи на милость? Самый подходящий для выпивки вид. И ботфорты хоть куда. А если никуда, так пусть повесятся на собственных ушках!

Мария

Не доведут вас до добра кутежи и попойки. Вчера об этом говорила госпожа, я сама слышала. И еще она поминала вашего дурацкого собутыльника, которого вы притащили сюда ночью и навязывали ей в женихи.

Сэр Тоби

Ты это о ком? О сэре Эндрю Эгьючике?

Мария

Сэр Тоби

Ну, он почище многих в Иллирии.

Мария

Нам-то что от его чистоты?

Сэр Тоби

А то, что у него три тысячи дукатов в год.

Мария

Ему и на полгода всех его дукатов не хватит, — такой он дурак и мот.

Сэр Тоби

Ну что ты болтаешь! Он и на виоле играет, и на нескольких языках как по писаному говорит, и вообще богатая натура.

Мария

Еще бы! Дурак пренатуральный! И не только дурак, но и забияка: разумные люди говорят, что, если бы его задор не ходил в одной упряжке с трусостью, быть бы ему давным-давно покойником.

Сэр Тоби

Клянусь этой рукой, они мерзавцы и клеветники, коли несут такую чушь! Кто это тебе наплел?

Мария

Те самые, от которых я узнала, что он вдобавок ко всему вечера не пропустит, чтобы не напиться в вашем обществе.

Сэр Тоби

Все потому, что пьет за мою племянницу. Я буду пить за нее, покуда у меня глотка не зарастет, а в Иллирии вино не переведется. Трус и мерзавец, кто не желает пить за мою племянницу, пока мозги не полетят вверх тормашками. Тсс, красотка! Castiliano vulgo! 7 Сюда шествует сэр Эндрю Чикчирик!

Входит сэр Эндрю Эгьючик.

Сэр Эндрю

Сэр Тоби Белч! Как живете, сэр Тоби Белч?

Сэр Тоби

Дражайший сэр Эндрю!

Сэр Эндрю

Приветствую тебя, миленькая злючка!

Мария

И я вас тоже, сударь!

Сэр Тоби

Наступай, сэр Эндрю, наступай!

Сэр Эндрю

Сэр Тоби

Камеристка моей племянницы.

Сэр Эндрю

Милейшая миссис Наступай, я бы не прочь познакомиться с тобой поближе.

Мария

Меня зовут Мэри, сударь.

Сэр Эндрю

Милейшая миссис Мэри Наступай…

Сэр Тоби

Ты не понял, рыцарь. «Наступай» — это значит «смелей», «не робей», «атакуй», «штурмуй»!

Сэр Эндрю

Ну, знаете, вы столько насчитали, что мне к ней теперь и подступиться страшно. Вот так «наступай»!

Мария

Желаю вам всего хорошего, господа мои.

Сэр Тоби

Чтоб тебе никогда не работать твоей шпагой, сэр Эндрю, если ты так отпустишь эту красотку!

Сэр Эндрю

Чтоб мне никогда не работать моей шпагой, милочка, если я так тебя отпущу. Ты что же, красавица, за дураков нас держишь?

Мария

Да нет, сударь, я за вас не держусь.

Сэр Эндрю

А ты попробуй, подержись: вот моя рука.

Мария

Сударь, хотенье ваше, да позволенье наше. Лучше отнесли бы вы свою руку в погреб и угостили бы ее элем покрепче.

Сэр Эндрю

Это зачем, душечка? Что-то мне непонятна твоя шутка.

Мария

Уж очень вы сухорукий.

Сэр Эндрю

Вот это верно: осел я, что ли, чтобы ходить с мокрыми руками? Но в чем все-таки соль твоей шутки?

Мария

Для вас, сударь, она чересчур соленая.

Сэр Эндрю

И много их у тебя припасено?

Мария

Уж на вас-то моего запаса хватит… А вот сейчас я отпустила вашу руку и сразу обезопасилась. (Уходит.)

Сэр Тоби

Ох, рыцарь, подкрепись-ка скорее стаканчиком канарского 8 : отроду не видел, чтобы тебя так здорово укладывали на обе лопатки.

Сэр Эндрю

Пожалуй, что и не видел… Нет, канарское тоже здорово укладывало. Ей-ей, мне иногда кажется, что у меня ума не больше, чем у любого христианина, а может, и вообще чем у любого человека. Но я большой любитель говядины, а говядина, наверно, вредит моему остроумию.

Сэр Тоби

Сэр Эндрю

Если б я и вправду так думал, ни за что не стал бы ее есть. Сэр Тоби, завтра я уезжаю домой.

Сэр Тоби

Сэр Эндрю

Сэр Тоби

Твоим волосам это ни к чему.

Сэр Эндрю

А при чем тут мои волосы?

Сэр Тоби

Как это — при чем? Они же у тебя отроду не вились.

Сэр Эндрю

Ну и что же? Разве они мне не к лицу?

Сэр Тоби

Очень к лицу: висят, как лен на прялке. Вот ты обзаведешься женой, и я еще посмотрю, как она зажмет тебя промеж колен да как начнет прясть — только держись.

Сэр Эндрю

Ей-богу, завтра же я уеду. Твоя племянница не желает меня видеть. А если и пожелает, то бьюсь об заклад, что в мужья себе не возьмет: ведь за ней бегает сам герцог.

Сэр Тоби

А герцог ей ни к чему: она ни за что не выйдет за человека старше себя, или богаче, или умней; я сам слышал, как она в этом клялась. Так что не все еще пропало, дружище.

Сэр Эндрю

Ну ладно, останусь на месяц. Странный у меня нрав: иной раз мне бы только ходить на балы и маскарады…

Сэр Тоби

И ты способен на такие дурачества, рыцарь?

Сэр Эндрю

Могу потягаться с кем угодно в Иллирии, — конечно, не считая тех, кто знатнее меня; ну, а старикам я и вовсе в подметки не гожусь.

Сэр Тоби

И ты умеешь отплясывать гальярду, рыцарь?

Сэр Эндрю

Еще бы! Я так выписываю козлиные коленца…

Сэр Тоби

Не лучше, чем я уписываю бараньи ляжки!

Сэр Эндрю

А уж в прыжке назад мне не найдется равных во всей Иллирии.

Сэр Тоби

Так почему все эти таланты чахнут в неизвестности? Почему скрыты от нас завесой? Или они так же боятся пыли, как портреты миссис Молл? 10 Почему, идучи в церковь, ты не отплясываешь гальярду, а возвращаясь, не танцуешь куранту? Будь я тобой, я всегда на ходу откалывал бы джигу 11 и даже мочился бы в темпе контрданса. Как же так? Разве можно в этом мире скрывать свои дарования? У тебя икры такой восхитительной формы, что, бьюсь об заклад, они были созданы под звездой гальярды.

Сэр Эндрю

Да, икры у меня сильные и в оранжевых чулках выглядят совсем недурно. А не пора ли выпить?

Сэр Тоби

Что еще нам остается делать? Мы же родились под созвездием Тельца!

Сэр Эндрю

Телец? Это который грудь и сердце? 12

Сэр Тоби

Нет, сударь, это который ноги и бедра. А ну-ка, покажи свои коленца. Выше! Еще выше! Отменно!

СЦЕНА 4

Входят Валентин и Виола в мужском платье.

Валентин

Цезарио, если герцог и впредь будет так благоволить к вам, вы далеко пойдете: он вас знает всего три дня и уже приблизил к себе.

Виола

Если вы не уверены в длительности его благоволения, значит, опасаетесь изменчивости его нрава или моей нерадивости. Вы считаете, что герцог непостоянен в своих привязанностях?

Валентин

Помилуйте, я вовсе не то хотел сказать!

Виола

Благодарю вас. А вот и герцог.

Входят герцог, Курио и придворные.

Герцог

Кто знает, где Цезарио?

Виола

Я здесь, к услугам вашим, государь.

Герцог

Пусть станут все поодаль. — Я прочел,

Цезарио, тебе всю книгу сердца.

Ты знаешь все. К Оливии пойди,

Стань у дверей, не принимай отказа,

Скажи, что ты ногами врос в порог,

И встречи с ней добейся.

Виола

Она меня не примет, если правда,

Что так полна тоской ее душа.

Герцог

Шуми, стучи, насильно к ней ворвись,

Но поручение мое исполни.

Виола

Положим, я свиданья с ней добьюсь:

Что мне сказать ей?

Герцог

Пусть она поймет

Всю преданность, весь пыл моей любви.

Рассказывать о страсти и томленье

Пристало больше юности твоей,

Чем строгому, внушительному старцу.

Виола

Герцог

Поверь мне, милый мальчик:

Кто скажет о тебе, что ты мужчина,

Тот оклевещет дней твоих весну.

Твой нежный рот румян, как у Дианы,

Высокий голосок так чист и звонок,

Как будто сотворен для женской роли.

Твоя звезда для дел такого рода

Благоприятна. Пусть с тобой идут

Вот эти трое. — Нет, вы все идите!

Мне легче одному. — Вернись с удачей

И заживешь привольно, как твой герцог,

С ним разделив счастливую судьбу.

Виола

Я постараюсь к вам склонить графиню.

Мне нелегко тебе жену добыть:

Ведь я сама хотела б ею быть!

СЦЕНА 5

Входят Мария и шут.

Мария

Говори сейчас же, где ты пропадал, а не то я вот настолечко губ не разожму, чтобы выпросить тебе прощение; за эту отлучку госпожа тебя повесит.

Шут

Мария

Шут

Потому, что двум смертям не бывать, а одной не миновать.

Мария

Плоская острота. Знаешь, кто говорит: «двум смертям не бывать»?

Шут

Кто, почтенная Мэри?

Мария

Отважные воины. А у тебя хватает отваги только на глупую болтовню.

Шут

Что ж, дай бог мудрецам побольше мудрости, а дуракам побольше удачи.

Мария

И все равно за такую долгую отлучку тебя повесят. Или выгонят. А какая тебе разница — выгонят тебя или повесят?

Шут

Если повесят на доброй веревке, то уже не женят на злой бабе, а если выгонят, так летом мне море по колено.

Мария

Значит, ты уже не цепляешься за это место?

Шут

Нет, не скажи. Две зацепки у меня все-таки остались.

Мария

Выходит, что если одна лопнет, так другая останется, а если обе лопнут, то штаны свалятся?

Шут

Ловко отбрила, ей-богу, ловко! Продолжай в том же духе, и, если еще вдобавок сэр Тоби бросит пить, я буду почитать тебя за самую занозистую из всех дочерей Евы в Иллирии.

Мария

Ладно, негодный плут, придержи язык. Сюда идет госпожа: попроси у нее прощения, да как следует, с умом, — тебе же будет лучше. (Уходит.)

Шут

Остроумие, если будет на то воля твоя, научи меня веселому дурачеству! Умники часто думают, что они бог весть как остроумны, и все-таки остаются в дураках, а я вот знаю, что неостроумен, однако иной раз могу сойти за умника. Недаром Квинапал 13 изрек: «Умный дурак лучше, чем глупый остряк».

Входят Оливия и Мальволио.

Благослови вас бог, госпожа!

Оливия

Уберите отсюда это глупое существо.

Шут

Слышите, что говорит госпожа? Уберите ее отсюда!

Оливия

Пошел вон, дурак, твое остроумие иссякло! Видеть тебя не могу! К тому же у тебя нет совести.

Шут

Мадонна, эти пороки можно поправить вином и добрым советом: дайте иссякшему дураку вина — и он наполнится; дайте бессовестному человеку добрый совет — и он исправится. А если не исправится, — позовите костоправа, и тот уж справится. Все, что поправлено, — только залатано: дырявая добродетель залатана грехом, а исправленный грех залатан добродетелью. Годится вам такой простой силлогизм — отлично; не годится — что поделаешь? Несчастье всегда рогоносец, а красота — цветок. Госпожа велела убрать глупое существо? Вот я и говорю: уберите ее.

Оливия

Я приказала убрать тебя.

Шут

Оливия

И ты думаешь, тебе это удастся?

Шут

Оливия

Что ж, попытайся.

Шут

Для этого мне придется допросить вас, достойная мадонна: отвечайте мне, моя невинная мышка.

Оливия

Спрашивай: все равно других развлечений нет.

Шут

Достойная мадонна, почему ты грустишь?

Оливия

Достойный дурак, потому что у меня умер брат.

Шут

Я полагаю, что его душа в аду, мадонна.

Оливия

Я знаю, что его душа в раю, дурак.

Шут

Мадонна, только круглый дурак может грустить о том, что душа его брата в раю. — Люди, уберите отсюда это глупое существо!

Оливия

Мальволио, что вы скажете о нашем шуте? Он, кажется, начинает исправляться.

Мальволио

Шут

Дай тебе бог, сударь, скоропостижно состариться и стать полезным дураком. Сэр Тоби побьется об заклад, что я не лисица; но он и двумя пенсами не поручится, что ты не болван.

Оливия

Что вы теперь скажете, Мальволио?

Мальволио

Не могу понять, как ваша милость терпит этого пустоголового мерзавца: недавно на моих глазах он спасовал перед обыкновенным ярмарочным шутом, безмозглым, как бревно. Видите, он сразу и онемел. Когда вы не смеетесь и не поощряете его, он двух слов связать не может. По-моему, умники, которые хихикают над остротами таких завзятых дураков, сами не лучше балаганных фигляров.

Оливия

Мальволио, у вас больное самолюбие: оно не переваривает шуток. Человек благородный, чистосердечный и непредубежденный считает такие остроты безвредными горошинами, а вам они кажутся пушечными ядрами. Домашний шут не может оскорбить, даже если он над всем издевается, так же как истинно разумный человек не может издеваться, даже если он все осуждает.

Шут

Да ниспошлет тебе Меркурий умение складно врать 14 в награду за твое доброе слово о шутах.

Входит Мария.

Мария

Сударыня, какой-то молодой человек у ворот очень хочет вас видеть.

Оливия

От герцога Орсино, вероятно?

Мария

Не знаю, сударыня. Красивый юноша, и свита у него не маленькая.

Оливия

А кто его не пропускает?

Мария

Ваш родственник, сударыня, сэр Тоби.

Оливия

Уведите его оттуда, пожалуйста: вечно он несет всякую чепуху. Просто стыдно за него!

Пойдите вы, Мальволио. Если это посланец герцога, то я больна или меня нет дома — все что угодно, только спровадьте его.

Теперь ты сам видишь, сударь, что твои шутки обросли бородой и никого не смешат.

Шут

Ты так заступалась за нас, мадонна, словно твоему старшему сыну на роду написано быть дурачком. Желаю тебе, чтобы Юпитер не поскупился на мозги для его черепа, а то у одного из твоих родственников — вот и он, кстати! — pia mater 16 совсем размягчилась.

Входит сэр Тоби.

Оливия

Честное слово, он уже успел выпить! Дядя, кто это там у ворот?

Сэр Тоби

Оливия

Дворянин? Какой дворянин?

Сэр Тоби

Этот дворянин… (Икает.) А будь она неладна, эта маринованная селедка! — Как дела, дурень?

Шут

Достойный сэр Тоби!

Оливия

Дядя, дядя, еще совсем рано, а вы уже дошли до такого неподобия!

Сэр Тоби

Преподобия? Плевал я на преподобие! Пускай себе стоит у ворот!

Оливия

Да кто же там, наконец?

Сэр Тоби

Хоть сам черт, если ему так нравится, мне-то что? Уж кто-кто, а я врать не стану. Да что с вами разговаривать! (Уходит.)

Оливия

Дурак, на кого похож пьяный?

Шут

На утопленника, дурака и сумасшедшего: с одного лишнего глотка он дуреет, со второго — сходит с ума, с третьего — идет ко дну.

Оливия

Пойди-ка и приведи пристава, пусть освидетельствует тело моего дядюшки: он в третьей степени опьянения, значит, уже утонул. Присмотри за ним.

Шут

Нет, мадонна, пока что он еще только спятил; придется дураку присмотреть за сумасшедшим. (Уходит.)

Входит Мальволио.

Мальволио

Сударыня, этот молодой человек хочет видеть вас во что бы то ни стало. Я сказал, что вы больны; он ответил, что знает и именно поэтому хочет вас видеть. Я сказал, что вы спите; это он тоже предугадал, и как раз поэтому ему особенно нужно вас видеть. Что ему ответить, сударыня? Его не собьешь никакими отговорками.

Оливия

Скажите ему, что он меня не увидит.

Мальволио

Говорил. Он ответил, что будет стоять у ваших ворот, как столб у дверей шерифа, 17 и что дождется вас, даже если из него сделают подпорку для скамьи.

Оливия

Какого рода он человек?

Мальволио

Оливия

Да нет, какого сорта?

Мальволио

Хуже не бывает: хотите или не хотите, но он к вам прорвется.

Оливия

Каков он на вид и сколько ему лет?

Мальволио

Для мужчины мало, для мальчика много: недозрелый стручок, зеленое яблочко. Он, так сказать, ни то ни се: серединка наполовинку между мальчиком и мужчиной. Он очень хорош собой и очень задирист. С вашего позволения, у него еще молоко на губах не обсохло.

Оливия

Пусть войдет. Только раньше позовите мою камеристку.

Мальволио

Мария, вас зовет госпожа! (Уходит.)

Входит Мария.

Оливия

Закрой лицо мне этим покрывалом:

Посол Орсино к нам сейчас придет.

Входят Виола и придворные.

Виола

Кто из вас достойная хозяйка этого дома?

Оливия

Обращайтесь ко мне: я отвечу за нее. Что вам угодно?

Виола

Ослепительнейшая, прелестнейшая и несравненнейшая красавица, скажите мне, действительно ли вы хозяйка этого дома. Я никогда ее не видел, и мне не хотелось бы пустить по ветру свое красноречие: не говоря уже о том, что я сочинил замечательную речь, мне еще стоило немалого труда вытвердить ее наизусть! — Милые красавицы, не вздумайте насмехаться надо мной: я очень обижаюсь, когда со мной неласково обходятся.

Оливия

Откуда вы явились, сударь?

Виола

Мне трудно сказать что-нибудь сверх того, что я заучил, а этого вопроса нет в моей роли. Благородная дама, дайте мне хоть какое-нибудь доказательство того, что вы — хозяйка этого дома, иначе я не смогу произнести свою речь.

Оливия

Виола

Нет, мое глубокомысленное сердечко, хотя, клянусь клыками хитрости, я действительно не тот, кого играю. Вы хозяйка дома?

Оливия

Если я не присваиваю себе собственных прав, то я.

Виола

Конечно, присваиваете, если вы — это она, так как то, что вы можете отдать, вы уже не можете оставить при себе. Впрочем, я превышаю свои полномочия. Сейчас я произнесу похвальное слово в вашу честь, а потом перейду к сути дела.

Оливия

Начните с главного; похвалы можете опустить.

Виола

Но я так старался их затвердить, и они так поэтичны!

Оливия

Значит, особенно лживы: оставьте их про себя. Мне сказали, что вы дерзко вели себя у ворот, и я впустила вас больше из желания увидеть, чем услышать. Если вы не в себе — уходите, если в здравом рассудке — будьте кратки. Я сейчас не расположена к препирательствам.

Мария

Не поднять ли вам паруса? Плывите к дверям.

Виола

Нет, дорогой боцман, я еще подрейфую здесь. — Утихомирьте вашего великана, прелестная дама.

Оливия

Говорите, что вам угодно?

Виола

Оливия

Должно быть, вы посланы с бесчестным поручением, если вам так трудно изложить его. Приступайте к делу.

Виола

Оно предназначено только для вашего слуха. Я не собираюсь объявлять войну или требовать дань: у меня в руках оливковая ветвь. Слова мои и намерения полны миролюбия.

Оливия

Однако начали вы с грубости. Кто вы такой? Чего вы хотите?

Виола

Эта грубость рождена приемом, который мне здесь оказали. Кто я и чего хочу, должно быть окружено не меньшей тайной, чем девственность. Для ваших ушей — святое откровение, для посторонних — кощунство.

Оливия

Оставьте нас одних: послушаем это откровение.

Мария и придворные уходят.

Итак, сударь, что гласит текст?

Виола

Оливия

Очень приятная доктрина, и развивать ее можно без конца. Где хранится подлинник текста?

Виола

В груди у Орсино.

Оливия

В его груди? В какой именно части?

Виола

Если быть точным, то в самой середине сердца.

Оливия

Я его читала: это ересь. Больше вам нечего сказать?

Виола

Достойная госпожа, позвольте мне взглянуть на ваше лицо.

Оливия

Ваш господин поручил вам вступить в переговоры с моим лицом? Вы явно отклонились от текста. Но мы отдернем занавес и покажем вам картину. Смотрите, сударь, вот какова я сейчас. Правда, недурная работа?

Виола

Превосходная, если это действительно дело рук божьих.

Оливия

Краска прочная, сударь: не боится ни дождя, ни ветра.

Виола

Да, подлинно прекрасное лицо!

Рука самой искусницы-природы

Смешала в нем румянец с белизной.

Вы самая жестокая из женщин,

Коль собираетесь дожить до гроба,

Не снявши копий с этой красоты.

Оливия

Что вы, сударь, я совсем не так бессердечна! Поверьте, я обязательно велю составить опись всех моих прелестей: их внесут в реестр и на каждой частице и принадлежности наклеят ярлык с наименованием. Например: первое — пара губ, в меру красных; второе — два серых глаза и к ним в придачу веки; третье — одна шея, один подбородок… и так далее. Вас послали, чтобы оценить меня?

Виола

Я понял вас: вы чересчур надменны.

Но, будь вы даже ведьмой, вы красивы.

Мой господин вас любит. Как он любит!

Будь вы красивей всех красавиц в мире,

Такой любви не наградить нельзя.

Оливия

А как меня он любит?

Виола

Напоминают гром его стенанья,

Вздох опаляет пламенем, а слезы

Подобны плодоносному дождю.

Оливия

Он знает, что его я не люблю.

Не сомневаюсь, он душой возвышен

И, несомненно, молод, благороден,

Богат, любим народом, щедр, учен, —

Но все-таки его я не люблю,

И это он понять давно бы должен.

Виола

Люби я вас, как любит мой властитель,

С таким несокрушимым постоянством,

Мне был бы непонятен ваш отказ,

И в нем я не нашел бы смысла.

Оливия

А что б вы сделали?

Виола

Шалаш я сплел бы, чтобы из него

Взывать к возлюбленной; слагал бы песни

О верной и отвергнутой любви

И распевал бы их в глухую полночь;

Кричал бы ваше имя, чтобы эхо

«Оливия!» холмам передавало:

Вы не нашли бы на земле покоя,

Пока не сжалились бы.

Оливия

Достигнуть многого… Кто родом вы?

Виола

Я жребием доволен, хоть мой жребий

И ниже, чем мой род: я дворянин.

Оливия

Вернитесь к герцогу и передайте:

Я не люблю его. Пусть он не шлет

Послов ко мне. Вот разве вы зайдите,

Чтоб рассказать, как принял вас Орсино.

А это вам на память обо мне.

Виола

Я не посыльный. Спрячьте кошелек:

Не мне, а герцогу нужна награда.

Пусть камнем будет сердце у того,

Кто вам внушит любовь; пусть он отвергнет

С презрением холодным вашу страсть,

Как вы отвергли герцога Орсино.

Прощайте же, прекрасная жестокость!

Оливия

«Кто родом вы?» — «Я жребием доволен,

Хотя мой жребий ниже, чем мой род:

«Я дворянин». Клянусь, что это так!

Поступки, речь, движения, лицо —

Вот твой дворянский герб… Спокойней, сердце!

Онлайн чтение книги Двенадцатая ночь, или Что угодно? Twelfth Night, or What You Will
«ДВЕНАДЦАТАЯ НОЧЬ, ИЛИ ЧТО УГОДНО»

Сохранились сведения, что эта комедия игралась в 1602 году в юридической корпорации Мидл-Темпль. Из этого не следует, однако, что она была новой пьесой. Э. К. Чемберс датирует ее 1599-1600 годами. В последнее время все чаще высказывают мнение, что имя одного из главных героев было дано Шекспиром в честь итальянца Орсино, герцога Браччиано, посетившего Лондон в 1600-1601 годах. Таким образом, мнения сходятся на том, что комедию следует отнести к 1600 году. При этом ее считают последней из жизнерадостных комедий великого драматурга.

При жизни Шекспира комедия в печати не появлялась и впервые была опубликована в фолио 1623 года. Основная линия действия (Оливия — Орсино — Виола) заимствована из книги Барнеби Рича «Прощание с военной профессией» (1581), но сюжет имел долгую историю до Рича: сначала он появился в итальянской комедии «Перепутанные» (1531), затем в одной из новелл Банделло (1554), от него перешел к французу Бельфоре и уже отсюда попал в Англию. Но заимствованной была только романтическая линия сюжета. Мальволио, сэр Тоби Белч, Мария, сэр Эндрю Эгьючик — создания Шекспира. Впрочем, и вся романтическая история тоже по-своему осмыслена Шекспиром.

Название является случайным. Двенадцатая ночь после рождества была концом зимних праздников, и она отмечалась особенно бурным весельем. К такому случаю и была приурочена комедия, для которой Шекспир не искал названия, предложив публике считать ее «чем угодно». Критика, однако, приписала названию более значительный смысл. Двенадцатая ночь рождественских праздников была как бы прощанием с весельем. Если верить принятой хронологии творчества Шекспира, то его комедия оказалась «прощанием с веселостью» и для самого драматурга. После «Двенадцатой ночи» появляются «мрачные комедии» и великие трагедии Шекспира, ни одной веселой комедии он уже больше не создаст.

Итак, Шекспир прощается с веселостью. Кажется, он и в самом деле исчерпал все источники комизма и теперь, создавая эту комедию, повторяет в новой комбинации многое из того, с чем мы уже встречались в его прежних произведениях. Комическая путаница из-за сходства близнецов составляла основу сюжета его первой «Комедии ошибок». Девушка, переодетая в мужской наряд, была в «Двух веронцах», «Венецианском купце» и «Как вам это понравится». Такой персонаж как сэр Тоби Белч сродни Фальстафу, а Эндрю Эгьючик — Слендеру из «Виндзорских насмешниц».

Новым вариантом старого комедийного мотива Шекспира является и тема обманчивости чувств, играющая такую важную роль в «Двенадцатой ночи». Первый намек на это был в «Комедии ошибок», где мы видели Люциану, ошеломленную тем, что Антифол Сиракузский, которого она принимает за его брата, объясняется ей в любви. Еще более развит мотив обманчивости чувств в «Сне в летнюю ночь»: здесь Елена, сначала отвергнутая своим возлюбленным, потом сама отворачивается от него под воздействием колдовских чар. Но самым ярким проявлением ослепленности под влиянием любовных чар был, конечно, знаменитый эпизод, в котором царица эльфов Титания ласкает ткача Основу, украшенного ослиной головой. В «Двенадцатой ночи» обман чувств характерен для Орсино и Оливии.

Наконец, как и в ряде других комедий, действие «Двенадцатой ночи» происходит в обстановке несколько нереальной. Чувства героев являются вполне земными, и сами они — существа из плоти и крови, но мир, в котором они живут, — это сказочная для англичан шекспировского времени Иллирия. Красивое название страны, расположенной на восточном побережье Адриатического моря, звучало тогда так же экзотично, как теперь. Весть об этом далеком крае донесли до Англии моряки, прибывавшие в Лондон со всех концов света. Шекспир любил выбирать для своих комедий сказочные, экзотические места действия. Иллирия, Сицилия, Богемия — эти названия звучали для публики шекспировского театра романтически, и для романтических историй он выбирал страны с такими загадочно заманчивыми названиями.

Нужно было это и для данной комедии, для веселой романтической сказки, которую хотел поведать публике Шекспир. Ведь его «Двенадцатая ночь» изображает то, что не часто случается в жизни, и если бывает, то только там, где происходит действие всех сказок, а оно, как правило, там, куда мы никогда не попадем.

В прекрасной Иллирии живут даже более беззаботно, чем в Арденнском лесу. Здесь не трудятся, не воюют и только иногда охотятся. Главное же занятие населения — любовь и развлечения. Этим занимаются все — от герцога до слуг. Правитель этой сказочной страны делами своего государства не озабочен. У Орсино более важное занятие: он влюблен и услаждает душу мечтами о своей прекрасной возлюбленной, слушая музыку.

В эту страну любви и веселых шуток попадает юная Виола сразу же после кораблекрушения, во время которого она потеряла единственного близкого человека, брата Себастьяна, как две капли воды похожего на нее лицом. И стоит ей оказаться на берегу Иллирии, как ее сразу охватывает особая атмосфера этой сказочной страны. Отважная девушка любит приключения, и раз судьба забросила ее сюда, она готова пойти навстречу любым неожиданностям. Переодевшись в мужское платье, она поступает музыкантом ко двору герцога. Ее маскарад — и средство самозащиты, обычное в те времена, когда женщина должна была скрывать свою слабость, и проявление свойственного героине авантюризма, и своего рода «розыгрыш», шутка, породившая неожиданные для нее осложнения. И, конечно же, она сразу влюбляется, не только потому, что молода, но и потому, что попала в атмосферу двора, напоенного мечтаниями Орсино о прекрасной любви. В него она и влюбляется, и эта любовь оказывается для нее источником мучительных переживаний.

Прелесть ее юной музыкальной души мгновенно завоевывает Виоле нежное расположение Орсино, чувствующего, что из всех окружающих его паж Цезарио, как назвала себя Виола, лучше всего способен понять его чувства. Но для герцога она — мужчина, и, хотя ренессансные нравы поощряли платоническую страсть между людьми одного пола, о чем свидетельствуют «Сонеты» самого же Шекспира, Виола жаждет любви иной. Но ей присуща самоотверженность. Ее любовь не эгоистична. Для нее будет горьким счастьем, если она сумеет добиться расположения к Орсино со стороны любимой им Оливии. Хотя аналогия не является полной, но строй чувств Виолы находит некоторое соответствие в тех же «Сонетах» Шекспира, лирический герой которых тоже испытал горькое удовлетворение в том, что два прекрасных существа, дорогих для него, полюбили друг друга. Так или иначе, Виола самоотверженно борется за то, чтобы Оливия ответила на чувство Орсино взаимностью. Она умеет так красиво говорить о любви, что добивается неожиданного результата: Оливия влюбляется в переодетую девушку. И здесь начинается комедия обманчивости чувств, которую так любил изображать Шекспир.

Из трех романтических героев комедии Виола единственная обладает не только горячим сердцем, но и ясным умом. Ей одной видна и вся запутанность ситуации, возникшей из-за ее переодевания. Она принадлежит к числу тех шекспировских героинь, чья прекрасная женственность сочетается с устойчивостью чувств, беспредельной верностью, глубиной сердечных переживаний.

Орсино обладает иным душевным складом. Он, как и Ромео до встречи с Джульеттой, не столько любит предмет своих воздыхании, сколько влюблен в любовь. Его молодая душа открылась для большого чувства, но его любовь — это как бы любование красотой переживаний, связанных с этим чувством. Недаром ему так нужна музыка. Она и питает и успокаивает его взволнованные эмоции. Чувства его тонки, и прежние мужественные развлечения, вроде охоты, теперь не доставляют ему удовольствия. Общение с Цезарио дает ему гораздо больше, ибо в нежной душе пажа он находит созвучие своим переживаниям. Он даже сам не сознает, насколько важна для него эта дружба. Когда в финале комедии оказывается, что Цезарио — девушка, Орсино не приходится перестраивать свое отношение к этому юному существу, которое он уже раньше полюбил за то, что оно так хорошо понимало его чувства. Поэтому для него открытие подлинной личности Виолы является радостью, и он мгновенно отдает ей всю свою жаждущую взаимности любовь.

Если вся жизнь Орсино проходит в ожидании большой любви, способной заполнить его сердце, то с Оливией мы знакомимся тогда, когда она, вопреки природе, решила отказать себе во всех радостях жизни. Пережив большое горе, утрату отца и брата, Оливия хотела уйти от суеты мира, закрыть доступ привязанностям, лишение которых причиняет страдание. Но душой она молода и, подобно Орсино и Виоле, тоже созрела для любви. Ее решимости вести отшельнический образ жизни не хватает надолго. Как только появляется Цезарио, в ней пробуждается сначала любопытство, а затем страсть. Натура волевая, она готова теперь презреть все и обязательную женскую скромность, и неравенство положения (Цезарио, хотя «он» и дворянин, все же ниже ее по званию). И теперь она добивается взаимности с той энергией, какую Виола-Цезарио проявляла для того, чтобы завоевать ее сердце для Орсино.

Мы смеемся, наблюдая перипетии этой забавной истории, но каким чистым и прекрасным является этот смех! Нам известно, что Оливия ошибается, но смеемся мы не над ней, а над причудами юных сердец, ослепленных избытком кипящих в них чувств. Чувства эти прекрасны и благородны. В них проявляются лучшие душевные способности человека, но и это лучшее, оказывается, может поставить в смешное положение того, кто лишен возможности узнать, что представляет собой тот или та, на кого направлено сердечное чувство.

С Оливией происходит примерно то же, что и с Орсино в конце комедии. Встретив брата Виолы, Себастьяна, она принимает его за полюбившегося ей пажа и, дойдя до предела страсти, предлагает ему немедленно венчаться. Случай свел ее сначала с Виолой, душевные качества которой увлекли воображение юной графини. Она полюбила Цезарио-Виолу не за внешность, а за мужество, характер, настойчивость и поэтичность души. А затем случай же произвел подмену: Оливия встретила Себастьяна, не только лицом, но и другими качествами схожего с сестрой. Он смело пошел навстречу неожиданно обрушившемуся на него потоку страсти Оливии и, подхваченный им, нежданно-негаданно в один миг обрел счастье, которого другие ищут всю жизнь и далеко не всегда находят. Так бывает только в сказках, по ведь перед нами именно сказка о том, как люди ищут счастья в любви, и о том, как оно приходит к ним совсем не так, как они его ожидали. Орсино добивался Оливии, а счастье нашел в Виоле; Оливия жаждала взаимности Цезарио-Виолы, а обрела ее у Себастьяна; Виола страдала, не питая надежд на счастье, но оно неожиданно само пришло к ней; Себастьян искал сестру, а нашел возлюбленную и жену.

То, что происходит в кругу Орсино — Оливии — Виолы — Себастьяна, является высокой комедией, комедией чистых и прекрасных чувств. Все они люди большого душевного благородства, может быть, даже слишком прекрасные для реального мира, но идеальный душевный склад таких людей и вносит в жизнь истинную красоту. Искусство, стремящееся к тому, чтобы поднять человека до подлинных высот гуманности, истины и красоты, избирает таких героев, чтобы через них раскрыть, на что способен человек в своих лучших проявлениях.

Но это не та бесплотная идеальность, которая лишает художественное изображение убедительности, а высокая духовная настроенность, сочетающаяся с изумительным проникновением в действительные свойства человеческого сердца. Вот почему Шекспир остается реалистом и тогда, когда погружается в мир романтики. И поэтому же во всей этой милой сказке, где красивые чувства ставят людей в смешные положения, мы ощущаем несомненную жизненную правду.

Рядом с этим миром высоких чувств — иной, более земной мир, где человек предстает не в столь изящном виде, но все же не лишен черт по-своему симпатичных. Это мир сэра Тоби Белча и Марии. Они — центр его, как центром мира красивых чувств является Виола.

Сэр Тоби Белч совсем не иллирийский житель. У него не только имя английское. Он типичный «пожиратель бифштексов» и такой же любитель веселых попоек, как сэр Джон Фальстаф. Остроумия у него поменьше, чем у славного рыцаря, но разгульную жизнь он любит не меньше его и хорошей шутке тоже знает цену.

Как и Фальстаф, сэр Тоби считает, что рожден для веселья и беззаботной жизни. Но при рождении ему не достались средства для этого. Он обедневший дворянин и вынужден жить милостями своей племянницы Оливии. Впрочем, его нисколько не смущает положение приживалы, ибо, как и Фальстаф, о существовании морали он даже смутно не подозревает. Было бы лишь что поесть, а главное, выпить! Надо, однако, отдать должное его изобретательности: у него есть и свой источник доходов, помимо харча, получаемого в доме богатой племянницы. Он занимается ремеслом, которое в Лондоне шекспировских времен называлось «ловлей кроликов» — обиранием наивных провинциалов, приезжавших в столицу. Роберт Грин, недруг Шекспира, в нескольких памфлетах описал приемы этого вида городской «охоты».

Сэру Тоби удалось подцепить такого «кролика» — это провинциальный щеголь сэр Эндрю Эгьючик, приехавший в Лондон — простите, в Иллирию, — чтобы себя показать, людей посмотреть и заодно подыскать богатую невесту. Сэр Тоби взялся сосватать ему Оливию. Воздыхания сэра Эндрю по Оливии — забавная пародия на ухаживания Орсино. Конечно, сэр Тоби ни на миг не обманывался насчет возможности женить этого простачка на Оливии. Обманывался сэр Эндрю, и этот обман стоил ему дорогонько. Сэр Тоби ест и пьет на его счет, облегчая кошелек простоватого провинциала. Мы встретим впоследствии у Шекспира еще одну такую ситуацию — в «Отелло» (Яго и Родриго), но там она кончится для простака трагично. Но Тоби не Яго, не злодей, а веселый бонвиван, и Эндрю отделывается потерей кошелька и лошади да несколькими ушибами от Себастьяна.

Под стать пожилому ветрогону сэру Тоби озорная Мария. Она мастерица на выдумки, которыми потешает себя и других. Ей хочется женить на себе сэра Тоби: это сравняло бы ее с госпожой, которой она прислуживает. Впрочем, расчетливость она проявляет не столько в этом, сколько в забавных проделках, увлекающих ее гораздо больше матримониальных планов. Завлечь сэра Тоби в сети брака — нелегкое дело, ибо он не из тех мужчин, которые добровольно расстаются со свободой бражничать и веселиться. Если уж ему и придет в голову жениться, то разве что на такой озорной девчонке, как Мария, которая сама неистощима на веселые проделки.

Нельзя сказать, что круг сэра Тоби — это дно жизни, ее подонки. Конечно, респектабельностью здесь даже не пахнет, но это не мир зла. Если романтические герои комедии живут в царстве любви, то компания сэра Тоби живет в царстве веселья, и только ханжи да пуритане откажут этому миру в моральном праве на существование. Правда, люди этого мира сами о морали не помышляют, но для нравственного здоровья человечества смех и веселье необходимы, и в этом оправдание веселых домочадцев графини Оливии.

Есть у этих людей враг — дворецкий Мальволио. Положение он занимает невысокое, но окружающим может принести достаточно вреда. Он враг не только им, но и приятной жизни вообще. Мальволио — сухой, чопорный, суровый человек, и есть в нем нечто пуританское. Он охотно поддерживает Оливию в ее стремлении соблюдать траур и жить, отгородившись от сует жизни. С неудовольствием смотрит он на благосклонность Оливии к Цезарио. Его возмущает уже одно то, что люди хотят и могут веселиться, предаваться развлечениям и любить. Сам он имеет одну страсть — честолюбие. Положение дворецкого дает ему малую, но ощутимую власть над домочадцами Оливии. Правда, они весьма непокорны и ему постоянно приходится воевать с ними, но он не теряет надежды укротить их.

Веселая компания сэра Тоби решает проучить Мальволио. Как это сделать, придумывает хохотушка Мария. Этот эпизод слишком известен, и нет нужды пересказывать его. Остановимся на характере его.

Поначалу розыгрыш, заставляющий Мальволио поверить, что Оливия влюблена в него, кажется просто смешным и безобидным. Постепенно, однако, шутники доходят до того, что издеваются над Мальволио не без ожесточения и злости. Современному читателю и особенно зрителю шутка начинает казаться слишком грубой и жестокой, и она уже не доставляет удовольствия. Но не следует забывать, что сэр Тоби и его компания — люди в самом деле грубоватые, любящие на английский манер самые беспощадные «практические шутки» — розыгрыши, от которых человек может иногда серьезно пострадать. Публика шекспировского театра, для которой и казни были интересным зрелищем, смотрела на подобные шутки иначе, чем мы. Одна из шуток — появление шута в облачении священника и исповедь Мальволио (IV, 2)представляет собой пародию на католическую обрядность (над католицизмом в протестантской Англии разрешалось потешаться).

Образ Мальволио, вначале комический, постепенно приобретает иную окраску. В нем появляется нечто вызывающее жалость. Это с одной стороны. А с другой — фигура его становится зловещей. И хотя в этом мире веселья и любви он бессилен, мрачная тень, отбрасываемая им, напоминает о зле, которое существует в реальном мире, ибо, пусть в приуменьшенном виде, он все же обладает такими чертами, которые омрачали ренессансные идеалы. Его честолюбие, злобность, ханжество и мстительность были теми пороками, которые Шекспир видел и показывал как источники трагического в жизни.

Но здесь Мальволио только угрожает. В мире сказки он немощен. Поэтому даже его герцог велит «уговорить на мир». Мальволио, однако, покидает сцену непримиренным и непримиримым врагом радости и веселья. Они торжествуют победу в серии браков, завершающих комедию. А у нас остается ощущение, что хотя все кончается благополучно, но где-то за пределами этого сказочного мира таятся страшные угрозы человеку и человечности.

Шекспир остается верен себе в том, что даже этот зловещий образ не превратил в ходульное воплощение злодейства. Прежде всего это своеобразный человеческий характер, пусть неприятный, но безусловно реальный. Сэр Тоби, Мария и остальные правы, воюя против Мальволио. Но не вся правда на их стороне. Выше та правда, которая воплощена в душевном благородстве Виолы, Орсино и Оливии. Но в общем люди этих двух миров — союзники в отрицании ханжества и утверждении радости жизни. При этом счастье благородной любви выше тех примитивных удовольствий, ради которых живут Тоби и иже с ним.

Кроме Мальволио, все персонажи комедии добры, жизнерадостны, отзывчивы и веселы. Но есть еще один персонаж, выделяющийся среди них. Это шут Фесте. Мы видим его в числе участников веселого розыгрыша, учиняемого над Мальволио, слышим его дерзкие шутки над теми, кому он обязан повиноваться. Он один из самых остроумных шекспировских шутов. Но есть в нем черта, отличающая его от всех предшественников в комедиях Шекспира.

Фесте меланхоличен, в нем ощущается некоторая усталость от веселья, которым другие так непринужденно наслаждаются. Он выступает в комедии как выразитель настроений, расходящихся с общим тоном ее. В меланхолии Фесте критика давно уже увидела предвестие будущего трагизма Шекспира.

Между тем образ Фесте, каким мы его теперь знаем, — результат изменений, внесенных в комедию в процессе ее сценической истории на шекспировском театре. Открытием этого мы обязаны трем исследователям — Флэйю, Ноблу и Дж. Доверу Уилсону.

Но прошло время, мальчик-актер утратил данные, необходимые для этой роли, и песня должна была выпасть из пьесы. Но тут помогло новое обстоятельство. В труппу Бербеджа — Шекспира вступил замечательный комик Роберт Армин, превосходный музыкант, обладавший хорошим голосом. Песня была передана ему. Вчитываясь внимательно в текст, нетрудно увидеть, как была переделана сцена для того, чтобы Фесте был призван ко двору Орсино и исполнил лирическую песню. По-видимому, заодно была добавлена и заключительная песенка, также исполняемая Фесте и носящая иронически-меланхолический характер.

Именно таким путем, по-видимому, проникли в комедию те меланхолические мотивы, которые не только придали новую окраску образу Фесте, но и наложили печать на всю пьесу в целом. Переделка эта относилась уже к тому времени, когда Шекспир создавал свои великие трагедии и «мрачные комедии». Отсюда можно сделать вывод о том, что внесение новых мотивов в комедию не было случайностью. Но не следует преувеличивать их значение. «Двенадцатая ночь» остается одной из самых жизнерадостных, оптимистических комедий Шекспира. Создавая ее в первоначальном виде, Шекспир и не подозревал ни о каком «прощании с веселостью». Лишь потом оказалось, что он никогда уже больше не смог написать ни одной такой веселой и очаровательной комедии, как эта.

Twelfth Night, or What You Will Introduction

By William Shakespeare

Twelfth Night, or What You Will Introduction

William Shakespeare’s Twelfth Night, or What You Will is a comedy about a cross-dressing, ship-wreck surviving, poetry-loving girl who finds herself at the center of a not-so-average love triangle.

Written between 1601 and 1602 (right around the same time Shakespeare wrote Hamlet and Troilus and Cressida), the play is most famous today for being a so-called «Transvestite Comedy» (which just means it’s a comedy with one or more cross-dressing characters). In Elizabethan London, all stage plays were performed by male actors who cross-dressed in order to play the parts of women. Twelfth Night is particularly provocative and interesting, since the role of its heroine, Viola, would have been played by a boy actor, who was cross-dressed as a female character, who cross-dresses as a boy. The story line has inspired plenty of remakes and adaptations, including the popular teen flick She’s the Man, starring Amanda Bynes.

Viola’s cross-dressing may be no big moral whoop for audiences today, but, for 16th century Puritans, it was a big no-no. Theater critics argued that cross-dressing was sinful, «wicked,» and «monstrous.» They argued that it promoted sexual «deviance» and turned women into hermaphrodites. Today, however, Twelfth Night is one of the most popular and beloved of Shakespeare comedies perhaps because of its rebellious portrayal of gender ambiguity.

It was popular back in Shakespeare’s day, too, but perhaps for different reasons. We know from 17th-century law student John Manningham’s diary that Twelfth Night was performed at the Middle Temple (a London law school) on February 2, 1602. Check out what he had to say:

At our feast we had a play called «Twelfth Night, or What You Will,» much like «The Comedy of Errors« […] A good practice in it to make a Steward believe his Lady Widow was in love with him, by counterfeiting a letter […]

It’s interesting that Manningham’s diary entry focuses on the Malvolio sub-plot, which isn’t necessarily what contemporary readers think of when they reflect on the play. Manningham’s entry suggests that, at least for him, the play’s ridicule of the social-climbing Puritan figure, Malvolio, was the most interesting and entertaining part of the performance. Several decades later, King Charles I (b. 1600-1649) may have thought the same thing. In his copy of Shakespeare’s works, he crossed out the title Twelfth Night and wrote in Malvolio! as a replacement. Guess old Charlie didn’t like social climbers and Puritans either.

Of course, Queen Elizabeth I sat on the throne when Twelfth Night was penned. We wonder what she thought of the play. If she ever saw it, that is. Critics aren’t sure. Check out «What’s Up with the Title?» for more on the debate.

What is Twelfth Night, or What You Will About and Why Should I Care?

OK, most of us have no idea what it would be like to lose a twin sibling in a ship-wreck before cross-dressing as a singing eunuch, only to discover that we are in love with a man, who is in love with a woman, who is in love with our disguise.

But, anyone who has ever been a teenager (yep, that’s everybody over the age of twelve) knows a little something about being in love. We’re betting you know exactly what it’s like to try to keep that love a secret, too.

If you think about it, this is what Viola in Twelfth Night deals with. Check out how she describes her secret crush to the guy of her dreams without revealing to him that he’s the object of her affection:

She never told her love,
But let concealment, like a worm i’ th’ bud,
Feed on her damask cheek. She pined in thought,
And with a green and yellow melancholy
She sat like patience on a monument,
Smiling at grief. Was not this love indeed? (2.3.122-127)

We don’t run around talking like this in our day-to-day lives (it might be fun, though), but Viola’s speech captures perfectly that gut-wrenching, sickly «yellow and green» feeling that makes your cheeks flush red («damask») and literally seems to eat away at your insides («like a worm in the bud») when you’re too afraid to do anything about it and you don’t want anyone to know your secret, because you’re afraid they won’t love you back if they know who you really are.

Yep. That’s it exactly. Secret crushes are brutal, especially when you’re trying to figure out who you are and you’re afraid that what people see on the outside doesn’t match what you feel like on the inside. So, the next time you think nobody could possibly have a clue about what you’re going through, crack open your copy of Twelfth Night and tell it to Uncle Shakespeare. He totally gets you.

Twelfth Night, or What You Will Resources

Websites

Elizabethan History
Great website for historical background. Includes a nifty «Elizabethan dictionary.»

Shakespeare Concordance
Awesome tool for all students to look up words in any of Shakespeare’s plays and sonnets.

Cartoon Shakespeare
Cartoon Shakespeare offers Twelfth Night the comic book by artist John Howard. Pretty cool.

Movie or TV Productions

Twelfth Night: Or, What You Will
Trevor Nunn’s popular 1996 film stars Imogen Stubbs (Viola), Helena Bonham Carter (Olivia), and Ben Kingsley (Feste). Awesome cast and super accessible production.

Twelfth Night
Neil Armfield’s 1987 production starring Gillian Jones (Viola), Kerry Walker (Feste), Geoffrey Rush (Sir Andrew Aguecheek). Totally awesome performance by actress Kerry Walker as «Feste,» a role usually given to men.

Twelfth Night, or What You Will
2003 made for television movie directed by Tim Supple, starring Parminder Nagra as Viola. This great production is super modern with a bit of «Bollywood» flavor. It’s also notable for the way it draws parallels between Viola’s character and political asylum seekers.

21st Century Bard: The Making of Twelfth Night
Documentary television series (2003) following the made for television 2003 movie Twelfth Night, or What you Will (see above).

Twelfth Night, or What You Will
Staged at the Lincoln Center Theatre in New York and televised on PBS in 1998, starring Paul Rudd (Duke Orsino), Helen Hunt (Viola), and Kyra Sedgewick (Olivia).

Twelfth Night
Filmed for Thames Television in 1988, Kenneth Branagh’s famous Renaissance Theater Companyproduction stars Frances Barber as Viola. High school and college instructors like to show this one in classes.

She’s the Man
2006 flick starring Amanda Bynes as Viola, a teen who decides to cross-dress in order to join the boys’ soccer team at her rival prep school, «Illyria.» Similar to the way 10 Things I Hate About You adapts The Taming of the Shrew for teen audiences.

Lost and Delirious
A 2001 adaptation of Susan Swan’s novel The Wives of Bath. In the film, Paulie’s character borrows much from Twelfth Night‘s Viola as the film explores the relationship between two Canadian boarding school roommates struggling with issues of gender and sexual identity. Paulie’s attempts to become more «masculine» to impress and attract her roommate echo the complexity of Viola’s relationship with Olivia.

Shakespeare in Love
Written by the amazing Tom Stoppard and Marc Norman (1998), this is a must see for anyone, period.Gwyneth Paltrow’s character, Viola, cross-dresses to become a stage actor in the play Romeo and Juliet and falls in love with Shakespeare (Joseph Fiennes) during rehearsal. In the movie, Paltrow’s character inspires Shakespeare to write the play Twelfth Night.

Play On!
1997 musical set in the Harlem Renaissance and featuring the music of jazz great Duke Ellington. The musical loosely adapts Shakespeare’s play. PBS aired a filmed version in 2000.

Video

John Lithgow as Malvolio
Malvolio in yellow stockings with cross garters (Act 3, Scene 4), from The Royal Shakespeare Company.

Trevor Nunn’s Twelfth Night
Olivia and Viola (as «Cesario») meet for the first time in this excerpt from Trevor Nunn’s film production. This is where Olivia falls for Viola.

She’s the Man
Excerpt from contemporary tween adaptation of Twelfth Night.

Audio

Twelfth Night from Speakthespeech.org
Use Real Player to listen to a performance of the play while you read along.

Historical Documents

John Manningham’s Diary
Excerpt from law student (John Manningham) about the performance of Twelfth Night at The Middle Temple. This diary entry is just one of the nifty ways historians are able to date the performance of the play and see what people thought of Twelfth Night. (Notice that Manningham compares the play to another Shakespeare play, The Comedy of Errors, and emphasizes the Malvolio plot over all else.)

Puritan Attack on the Theater
Excerpt from Philip Stubbes’s book The Anatomie of Abuses (1583), where he criticizes play-going and the Elizabethan theater (and just about everything else under the sun). Informative and hilarious – read this if you’re interested in learning more about why Shakespeare likes to make fun of Elizabethan Puritans and why Maria and Toby play their prank on Malvolio.

Images

First Folio image of Twelfth Night
Image posted on the Royal Shakespeare Company’s website.

Feste and Olivia
Photo of Feste and Olivia from a college production of Twelfth Night

King Cake
Image of a «king cake» with a brief history, including traditional use in Twelfth Night celebrations.